Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

— Устраивать разборки на пустом месте или надувать щеки не в моих привычках… — буркнул я. — Но оскорблений и попыток унизить не терплю и не прощаю. Ибо детдомовец. В худшем смысле этого слова.

Валет кивнул, по моим ощущениям, собственным мыслям, и пожал широченными плечами:

— Ни того, ни другого не будет. Зато будет море вопросов о причинах, заставивших тебя поменять Большой Спорт и сладкую жизнь медийной персоны на пот, кровь и неустроенность военной службы.

— Назвать неустроенностью жизнь в таких условиях у меня не повернулся бы язык! — криво усмехнулся я и обвел взглядом комнату, в которой даже видео-обои в «окне» выглядели на миллион евро. — А к вопросам на эту тему я готов.

Он снова кивнул, качнулся вперед-назад и счел необходимым подчеркнуть еще один важный нюанс:

— Имей в виду, что мои бойцы постоянно занимаются самообразованием, соответственно, являются специалистами по самым разным областям знаний и умений, включая прикладную психологию, психологию толпы, преступных сообществ и тэдэ. Так что в общении с ними лучше рубить правду-матку или отказываться отвечать на заданный вопрос, чем фантазировать или лгать в глаза.

Совет был дельным. Даже для того, кого когда-то очень добросовестно учили правильно ездить по ушам. И я за него искренне поблагодарил. Потом вслед за Валетом вышел в коридор, добрался до лифта, засветил личико перед терминалом СКД, прошел проверку, прокатился на минус третий этаж и оказался в коридоре, облицованном вполне современными настенными панелями.

Тут начальство потребовало вывести на экран «Атаки» ту часть карты коммуникаций, к которой мне дали доступ, показало, какой пиктограммой обозначена столовая, и устроило занятия по подземному ориентированию. А когда убедилось, что с ориентированием по электронным картам у меня проблем нет, прокатило на еще одном лифте, подвело к двустворчатым дверям, потянуло правую створку на себя и первым переступило через порог.

Гомон, царивший в довольно большом, но очень красиво оформленном помещении, мгновенно стих, и я, вломившись в него следом за Валетом, оказался в перекрестии доброй сотни взглядов.

— Привет всем, кого не видел! — как-то уж очень не по-военному поздоровался командир, дал подчиненным возможность ответить тем же самым, и насмешливо уставился на рыжеволосого здоровяка, прикипевшего взглядом к моему лицу и тщетно пытавшемуся удержать отваливающуюся челюсть:

— Да, Пожар, ты угадал — перед вами тот самый Чума собственной персоной. Правда, с сегодняшнего дня он будет отзываться на позывной «Раздор».

— Охренеть!!! — ошалело выдохнул самый внимательный боец «Яровита» и первым вскочил на ноги. А через мгновение в столовой, которую, на мой взгляд, правильнее было бы называть рестораном, начался сущий бардак.

— Твои фанаты. Процентов на девяносто… — хохотнул Валет, дал бойцам выплеснуть эмоции и показал условный жест «Внимание». А когда в зале настала мертвая тишина, коротко, но информативно ответил на большую часть прозвучавших вопросов: — Контракт. Пока на год. В отделение Варнака. Видел стволы не только в кино и на картинках. Не от хорошей жизни. Захочет — расскажет сам.

После этих слов все внимание зала сфокусировалось на пепельном блондине лет тридцати-тридцати двух, моего роста, чуть менее плотного телосложения и с кривым шрамом на правой щеке, стоящего возле третьего столика справа. А тот удовлетворенно оскалился и обратился ко мне:

— Я — тот самый Варнак. Поэтому слушай первый боевой приказ: марш за мой столик, определяйся с желаниями и отправляй заказ. А все вопросы подождут.

Я кинул вопросительный взгляд на Большое Начальство, получил безмолвное подтверждение и без особой спешки двинулся в предписанном направлении. Опустившись на свободное место, пожал три протянутые руки, «привязал» два новых позывных к конкретным лицам и влез в электронное меню. Омерзительное настроение никуда не делось, но организм настойчиво требовал жратвы, поэтому я дважды ткнул пальцем в картинку, обещавшую тарелку жареного риса и куриное бедро, присовокупил к этому блюду четыре яблочных пирожка и, изучив список напитков, решил уговорить литровую упаковку сока манго.

Сразу после подтверждения заказа на четырехгранной стеклянной пирамидке, стоящей в центре стола, появился таймер и начал обратный отсчет. А я, решив не тянуть кота за хвост, оглядел толпу, собравшуюся вокруг стола, и по привычке, наработанной во время пресс-конференций, кивнул тому самому рыжему, который узнал меня первым.

Вопрос не заставил себя ждать:

— По второму высшему я военный хирург. Смею сказать, неплохой. Твой бой с Алабиным пересматривал раз десять и могу с уверенностью утверждать, что ни удар в печень, ни удар в селезенку, ни второй бросок прогибом не могли вызвать настолько серьезных проблем со здоровьем, чтобы на тебя можно было бы наехать!

— Проблема не в Марате… — поняв, к чему он клонит, вздохнул я. Потом мысленно отметил, что фраза о десятке просмотров моего боя с Принцем однозначно свидетельствует о том, что со связью в месте проживания большинства все обстоит очень даже неплохо, представил последствия получения информации о причинах моего ухода в армию из всемирной помойки под названием Интернет, оглядел сосредоточенные лица будущих сослуживцев и заставил себя сказать правду: — Я приглянулся одной конченой твари в человеческом обличье, не сошелся с нею мнениями по ряду личных вопросов и послал куда подальше. Она, обидевшись, сожгла в машине четырех моих близких подруг и не собирается на этом останавливаться. Возможностей крутить закон, как дышло, у нее более чем достаточно, поэтому спонсоры запретили мне какое-либо участие в начинающемся конфликте и убрали от греха подальше в вашу контору…

Не успел я договорить последнюю фразу, как сосед Пожара, черноволосый крепыш с бычьей шеей и сильно перекачанными предплечьями, вдруг потемнел взглядом и уставился мне в глаза:

— Темные волосы чуть ниже ключиц, косая челка, лицо монголоидного типа с широкими скулами и чуть сплюснутым носом. Губы подкачаны и подкрашены кроваво-красной помадой, на левой щеке появляется ямочка, подбородок раздвоен, в мочке правого уха всегда болтается золотой крестик. Рост под сто семьдесят пять, носит брючные костюмы преимущественно черных или темно-бордовых оттенков, блузки с очень глубокими декольте, обувь на высоченной платформе, драгоценности от «Картье», клатчи из крокодиловой кожи…

— Описание лица похоже. А все остальное я видел только в банном халате… — буркнул я. — И если вы говорите о Татьяне Разумовской, то…

— Вот с-сука!!! — как-то уж очень эмоционально выдохнул он. — Когда же ее, наконец, угомонят, а⁈

— Как я понимаю, она попыталась подмять еще и тебя? — угрюмо спросил Пожар. А когда я утвердительно кивнул, уставился на мои сбитые костяшки, поиграл желваками и с хрустом сжал пудовые кулаки: — Она катается с целым взводом телохранителей. Уйти от них без большой крови нереально. Значит, ты кого-то завалил. Так?

Я отрицательно помотал головой:

— В номере, куда меня пригласили, был только один охранник. Да и тот прятался. Его я просто вырубил. Потом придушил эту суку, бросившуюся на меня с графином в руке. И «упаковал». С гарантией. Чтобы дать охолонуть. Хотя, откровенно говоря, страшно жалею, что не свернул этой твари шею: в таком случае девчонки остались бы живы.

— Большинство из нас с радостью сделало бы то же самое… — хмуро признался Варнак, несколько долгих мгновений смотрел сквозь меня, а затем требовательным жестом прервал очередной вопрос «крепыша»: — Харе! Все остальные вопросы — как-нибудь потом. Вопросы?

Судя по тому, что толпа, успевшая собраться вокруг нашего столика, в хорошем темпе вернулась на свои места, командир моего отделения пользовался непререкаемым авторитетом. Но меня порадовало не только это — перед тем, как выполнить приказ, большинство парней либо сочувствующе хлопало по плечу, либо пыталось подбодрить, либо выказывало поддержку каким-нибудь иным способом. Не остались в стороне и соседи по столику: Робокоп накрыл мое предплечье своей клешней и сжал пальцы, а Флюгер поиграл желваками и уставился в глаза:

— Сегодня воскресенье, день отдыха и самоподготовки. Как я понимаю, лежать на кровати и тупо глядеть в потолок не в твоем характере, верно?

Я утвердительно кивнул.

— Тогда предлагаю после завтрака заглянуть в ПМП. А потом определиться с местом, где мы будем убивать время…

…Как вскоре выяснилось, местоимение «мы» он употребил отнюдь не для красного словца: на выходе из столовой к нам присоединилось еще четыре бойца, быстренько представилось и двинулось следом. Пока шли по коридорам в неизвестном направлении, до меня довели комплектацию, состав и штатную структуру отделения, описали три варианта вооружения в зависимости от типа поставленной задачи и поинтересовались, в какой роли я себя вижу.

Услышав этот вопрос, я недоуменно нахмурился, потом сообразил, что Валет не мог не переслать на тактический комплекс Варнака хотя бы минимум информации о моей персоне, и пожал плечами:

— В тех учебно-боевых выходах, в которые меня когда-то таскал отец, большую часть времени приходилось работать в головном и тыловом дозоре, исполняя обязанности разведчика, старшего разведчика и разведчика-снайпера. Неплохо знаком и с обязанностями бойцов ядра группы, однако практических навыков относительно немного — серьезно грузить меня работой тяжелым вооружением собирались лет с шестнадцати, но в тринадцать я остался сиротой и загремел в детдом, а на протяжении следующих шести лет только боролся и дрался.

Командир отделения задумчиво хмыкнул и задал следующий вопрос:

— С лесом все более-менее понятно. А что у тебя с городом?

— Было неплохо: работал как в составе штурмовых групп, так и групп прикрытия на профессиональном оборудовании для тактических тренировок. Последний год — вместе с сотрудниками спецслужбы, на базу которой меня регулярно привозил отец.

В этот момент мы подошли к ничем не примечательным дверям, шестеро «рядовых» бойцов замерло на месте, а Варнак, засветив личико перед терминалом СКД, жестом показал мне следовать за собой. Я, естественно, повиновался и перешагнул через порог медблока. Или, как его стоило бы называть в армии, пункта медицинской помощи. А после коротенькой прогулки по светлому, пропахшему медикаментами коридору, вломился в просторный кабинет и, по приказу командира отделения, «сдался» его хозяйке. В смысле, сел на стул перед ее столом и положил руки на столешницу.

Миловидная женщина лет тридцати пяти с мощной шеей, широченными плечами и характерными мозолями на костяшках кулаков нехотя оторвалась от монитора, на котором что-то сосредоточенно изучала, покосилась на кровящие ссадины, на удивление цепким взглядом «сфотографировала» лицо и насмешливо фыркнула:

— А в октагоне ты казался поумнее и поопытнее…

— У парня были очень веские причины… — рыкнул Варнак.

Как ни странно, фразы, выделенной интонацией, хватило за глаза — женщина мгновенно потемнела взглядом, искренне извинилась, а потом представилась. Довольно оригинально: