131.1: Обреченные выжить

— Что происходит? — спросил Джером еле слышным шепотом

В ответ Тимур повернулся на него и одним пальцем указал сначала на фонарь, что он держал в другой руке, а затем на переднее стекло. Щелчок и Джонс невольно схватился за винтовку. То что Триарий принимал за грязь на стекле оказалось ничем иным как кровью и конечностями тварей, но это было лишь началом. Следом за ним, поглощенные мраком, всюду куда доставал фонарь шагали сотни самых разных существ. Они застилали всё пространство, огромной толпой двигаясь куда-то вперёд. От такого зрелища Стражей охватил страх, Джером уже целился в ближайшего паука, что полз в метре от ствола оружия. Но вопреки ожиданиям, никто из ночных гостей не отреагировал на свет фонаря, так выделяющегося среди вечного мрака. А как только луч света зацепил несколько десятков Демонов, Джонс понял что никакой винтовкой или палашом Паладина тут не отобьешься. Сразу за этой сворой альфа — хищников двигались Топтуны, смешав ужас отряда с удивлением от происходящего. "Хищник и добыча в одной стае?!" — возмутился юноша у себя в голове. Впервые в истории перед Джеромом возникла эта картина, поверить в которую было попросту невозможно. Это была ни миграции улья Недопауков и ни столкновение со стадом пасущихся Топтунов. Что здесь происходит не поддавалось никаким объяснениям. Завороженный, Джонс пытался всмотреться в каждую деталь, тщетно высматривая изъяны очередной галлюцинации или сна. "Это невозможно" — проговорил Триарий про себя, включая свой фонарь. Сотни, а может быть и тысячи существ нового мира шли огромной армией, позабыв обо всех им присущих повадках. Размышления Джерома прервал Хартли, что схватив свой арбалет, открыл дверь машины, после чего за один рывок забрался на крышу. Последовав его примеру, Джонс, с максимальной осторожностью принялся взбираться, осматривая картину со всех сторон. Недопауки, одной большой кляксой двигались по земле, единой струей огибая транспорт Стражей. Они перемещались словно единый организм, иногда даже забираясь друг на друга. По колено в насекомых, тут и там виднелись Топтуны и Демоны, которые каким-то чудом не давили тварей под своими ногами. Взглянув на небо, Джером ещё сильнее обомлел. И без того темные, плюющие редкие капли дождя тучи, закрывали армады стрекоз. Только сейчас юноша смог различить среди монотонного букета шума травы и топота крупных существ, стрекотание сотни крыльев этого роя насекомых. Неестественно и до ужаса слаженно, стрекозы летали прямиком над наземными тварями, будто бы ожидая своих менее быстрых сородичей. От всего этого Джонса пробрал дикий страх, что объединился в союз с удивлением, шоком и любопытством. Рассматривая это войско, Джером даже не заметил как к нему подобрался Тимур, осторожно пихнув юношу в плечо: "Смотри" — показал он после чего выстрелил болтом в спину одного из ближайших Топтунов. Вставший в ступор Джонс уже хотел скрыться в кабине, но вместо ожидаемой жестокой смерти, их ждала пугающая картина. Раненый гигант просто шёл дальше, будто бы не почувствовал попадания. Тогда, Хартли снова выстрелил, в этот раз в один из нескольких мелких глаз, сразу же пустив струю крови на морду существа. Никакой реакции, даже звука или стона, от явной боли. Ни одного звука, кроме бесконечно большого количества топота, шуршание травы и хлопанье крыльев. Вспоминая мерзкие вопли насекомых, рев Демонов и Топтунов, Джонс окончательно убедился в невозможности происходящего с любой точки зрения. "Это не может быть галлюцинации" — повторял в голове Триарий. Он, скованный шоком вертел головой во все стороны, пытаясь найти хоть какой-то ответ на ту тонну вопросов, что тяжким грузом давили на его голову, но вместо хоть какого-то вразумительного ответа, он увидел, как Тимур движется в сторону края крыши для очевидной глупости. Только он хотел броситься к нему и схватить за руку, как почувствовал то ужасное чувство, знакомое любому человеку — на него кто-то смотрел. Хартли, явно почувствовавший тоже самое, остановился, всматриваясь в округу, а Джонс, ровно стоявший в тоже мгновение свалился на колени и скорчился от боли. Все замолкло, в глазах помутнело. Тимур пытавшиеся поднять юношу, выглядел как масса беспорядочных красок:

— Я ЧУВСТВУЮ ТЕБЯ — сказал он, тысячью интонаций, словно ножом вонзаясь в голову Триария

Джонс, корчившийся в агонии пытался подняться, но мир искривлялся вокруг него. Тимур растекался словно жидкость, окружение стало пожираться мраком, пространство заполнилось до ужаса знакомой картиной. Яркая фиолетовая вспышка. Нарастающий свист. Ритмичное биение сердца. Тишина. Тьма. В один миг исчезло абсолютно всё. С дрожью в каждой клетке тела, Джером поднимается на трясущиеся колени, пытаясь из-за всех сил приди в себя: "Это просто галлюцинации" — успокаивал себя юноша, предвкушая ту адскую боль что каждый раз сопровождала эти события. В окружении непроглядной бездны, Джонс, парализованный страхом, пытался разглядеть выход, путь, хоть что-нибудь, но то что он увидел окончательно поставило крест на самообладание. Среди вечности и безвременья, слитого в один премерзко идеальный купол, окружающий Стража, вновь просочился знакомый гость. Фиолетовый огонёк, окинув своим пустым взглядом всё вокруг снова принялся плыть в сторону Джерома. Его, как верные псы, сопровождал нарастающий шепот, состоящий из омерзительного комка всех известных голосов и свет, исходивший сначала из него, а затем отовсюду. По мере его вальяжного приближения, все чувства Джонса, что сделал пару шагов прочь от загадочного света, вопили во весь голос. И тут, в одно мгновение, фиолетовый свет разделился. Из яркой, на фоне общей тьмы огонька образовались два, безумно пугающих глаза. Следом за ними, собираясь из самой пустоты стал образовываться силуэт, едва напоминавший человека. Еле различимая фигура, не отрывая вечный взгляд вновь двинулась за Джеромом, который поборов животный страх, вывел тело из оцепенения, после чего бросился прочь. Как бы быстро не несли его ноги, рассекая просторы пустоты, преследователь был всё ближе. Вскоре, его глаза уже освещали всё вокруг, а шёпот уже вовсю окутывал уши Джонса. С каждым шагом тело Триария становилось всё тяжелее, взгляд рассеивался, а уши глохли под гнетом песен гробового оркестра. И вот юноша падает, выпуская последние силы из своих ног. Сердце бешено стучало, отдавая в виски, тело тряслось, от колоссальной нагрузки, глаза тускнели, слух исчез, а разум поддался напору безумия. Джером ощущал его присутствие. Его образ давил на спину, не давая сделать и вдоха. Юноша чувствовал этот чудовищный взгляд, смотрящий свысока на дрожащего Стража. Страх, окутав с головой, не позволял ни двинуться с места, ни подняться с колен, ни даже посмотреть за спину: "Вот и всё" — подумал Джонс прежде чем добровольно закрыть глаза. Вспышка. Приют. Старые стены с облупленной краской, дети бегают по коридорам, кто-то читает вслух. Вспышка. На площадке кто-то дерётся, учитель поливает цветы, качели монотонно скрипят. Вспышка. Улицы заполнены рабочими, где-то шумит молоток, в небо вздымаются жирные клубы дыма, вдали журчит вода. Вспышка. Шум поединка, глухой марш, вскрики выстрелов. Вспышка. Среди всего этого, Джером путешествовал себя призраком, с болью просматривая всю свою жизнь. С каждой мучительной вспышкой разум покидал его, оголяя воспоминания, мысли и чувства. Злые усмешки, вкусная еда, девушка, сломанный палец, птица, горящий дом, триумф победы, кровь, душевая, Ватари, ящерица, полнолуние, старый холст, умирающая Аня, новое оружие, удар в висок, силуэт, плащ, кусок хлеба, Феникс. Воспоминания, с презрительным пренебрежением потрошили, грубо вытаскивая напоказ. Вместе с разумом, теряя частички жизни погибал и Джером, что не в силах больше бежать и сопротивляться. Джонс принял поражение, а вместе с ним тот факт что он вот-вот окажется наконец свободен. Свободен от боли, страданий, угрызений совести, желаний, мнимых целей и бессмысленной целеустремленности. Но главное, свободен от самого себя. Мысли путались, воспоминания тлели, боль утихала, осталось недолго:

— Борись!

Джером увидел очередное воспоминание. Он лежал в грязи и плакал, уже не ребенок, но далеко ещё не взрослый. Избитый и униженный, он стонал от боли и обиды, затаенной на сверстников. Мимо шагающий отряд, игнорировал его, двигаясь в неизвестном направлении, но тут, среди этих безликих теней возник Феникс. Он вышел из строя, после чего снял шлем и сел на корточки рядом с мальчиком:

— Ты так и будешь тут лежать или как? — спросил юнца Страж

— Весь мир ненавидит меня — с презрением бросил Джером

— А разве это повод для того чтобы сдаться? — продолжал с улыбкой Феникс

— Я больше не могу, мне их никогда не победить — плаксиво продолжил мальчик

— Тебе никого не победить даже если ты этого захочешь, если ты и дальше будешь плакать в грязи. Как говорил мой отец: "Жизнь слишком коротка чтобы сдаться". Возьми мою руку дружище, борись до конца

"Я больше не хочу бороться". Воспоминания мелькали, разрываемые невероятной силой. Очередное возвращение в прошлое. Джонс лежит на деревянном полу, его руку заламывает какой-то бугай. Экзамен по боевой подготовке. Избитый, уставший, Джером лежал не в силах подняться:

— Борись! — услышал парень

Повернувшись на трибуны, он увидел Феникса, стоявшего среди людей: "Он пришел…" — прошипел Джером, задыхаясь от боли:

— Борись!

"Я не подведу тебя". На мгновение бесконечный поток воспоминаний затих, позволив Триарию четко увидеть то самое прошлое, что таилось в глубине подсознания: "Я должен". Пространство начало трескаться, оголяя фиолетовые, безобразные вены: "Я не могу сдаться". Голоса затихли, освободив слух: "Я должен вернуться домой". Свобода. Поднявшись на ноги, Джером вдохнул полной грудью, после чего наконец открыл глаза. Вместо привычной пустоты, огня или света, его взору предстала Цитадель Надежды. Но от привычной серой картины бесконечно работающего улья не осталось и следа. Всё куда простирался взгляд Стража заливал фиолетовый огонь, трупы и руины. Кругом бродили твари, лежали стреляные гильзы и обломанные щиты. Стражи и гражданские, мужчины и женщины — все мертвы. Среди гор тел, юноша увидел и Тимура с Аделаидой. Они лежали рядом, а их плоть неторопливо поедали стрекозы, перемалывая кожу, одежду и кости. Завершал картину доспех Вильгельма, разорванный изнутри. Если раньше всё что видел Джонс было ничем иным как воспоминанием, то теперь перед ним было что-то совершенно другое:

Очнись… Д-джером… Очнись… Д-давай — голос наставника сменился приятной, но не менее знакомой мольбой

И только юноша двинулся дальше, изучая эту ужасную картину, как вдруг все его чувства вновь завопили. Он вновь за спиной. Незримый наблюдатель, Истязатель памяти, Преследователь. Кем бы он ни был, Джером опять ощутил его холодный взгляд на своей спине. Но в этот раз Джонс не сдастся без боя:

Ты можешь… Очн-нись… — не унимался говорящий

В этот раз никто не будет копаться в его мозгах и травить прошлым. Отбросив страх, Триарий сжал кулаки и развернулся, чтобы наконец посмотреть страху в лицо.