Четвертое правило дворянина

* * *

Великое Московское княжество.

Москва.

Императорский академический Большой театр.

В Большом давали «Щелкунчика». Как раз шел второй акт, но вот герцогам Морозову, Салтыкову и Болотову было не до балета. Они сидели в буфете, пили коньяк, закусывали его бутербродами с черной икрой и обсуждали последние события. Поговорить было о чем, так как событий произошло много и все они весьма тревожные.

— Слышали, какой праздник вчера этот сучонок устроил? — спросил Морозов, вытерев рот салфеткой после очередного бутерброда.

— Арсентий Борисович, поверьте, вся Москва слышала, — заверил его Салтыков, который облокотился на спинку дивана и мрачно покачивал ногой. — Гремело так, что в Кремле даже курантов не слышно было.

— Скажете тоже, — усмехнулся Болотов. — Но вообще да, на всех новостных сайтах заметка имеется. Хороший разгон парень взял.

— То ли еще будет! — нервно тряхнул бокалом Морозов и пролил на огромный живот немного коньяка. — Он еще на наших косточках попрыгает, если и дальше с такой скоростью бежать будет.

— Не факт, — приподнял бровь Болотов. — До этого не допустим.

— Хах! Не допустим! — фыркнул Арсентий Борисович, затем поставил бокал на стол и принялся загибать пальцы. — Крестова уже нет, у маркиза Унковского три завода тоже как корова языком слизала, в Твери его ребятки ловко все обтяпали, никто даже толком рот не успел раскрыть. Давыдов этот, сука хитрая, как шарлатан на рынке работает — акция туда, акция сюда, глядишь и нет у тебя мебельной фабрики. А куда она, спрашивается, подевалась? Так вот же! В активах компании «Ермолов и партнеры» значится! Цирк!

— Не шуми, Арсентий, — нахмурился Салтыков. — Без тебя понятно, что все как-то не по-нашему плану вышло. Между прочим, господа, Унковский там в Нижнем рвет и мечет. Говорит, что мы ему исполнителя какого-то слабенького дали. Компенсацию требует. Говорит, что если не отдадим деньги в тройном размере, то будет вопрос иначе решать.

— Умоется маркиз, — сказал на это Кирилл Романович и закачал ногой еще интенсивнее. — Попросил помочь — мы ему помогли, а то, что без заводов остался... Сам виноват, нужно было ушами не хлопать, а безопасников себе получше набирать. Перехлопали как зайцев, даже странно как-то. Такое ощущение, что полных олухов себе набрал.

— Всякое может быть, — согласился Андрей Денисович Салтыков. — Но я вот думаю, что не только в этом дело. Вы Гаврилу Осиповича не хуже меня знаете, не стал бы он кого попало на работу нанимать. В большей степени здесь заслуга Верховцева, а не вина Унковского. Очень хорошо работает этот сотрудник тайной канцелярии.

— Бывший сотрудник, — поправил его Морозов.

— Да нет, — покачал головой Салтыков, подхватил с общего блюда бутерброд и закинул его в рот. — Такие как он бывшими не бывают. Они даже когда на пенсию выходят и то успокоиться не могут. Вот как этот, например. Видал, каких ребят понабрал? На кольцевой на Соколова напали — с двух машин стреляли и то не смогли уделать. Водителя только ухлопали, а сами, между прочим, троих потеряли.

— Кстати, Ворон никому после этого не звонил? — спросил Болотов. — Я поначалу было начал волноваться, что это у кого-то из вас, господа, нервы сдали.

— Да ну, брось. Зачем свою голову под топор подставлять? — спросил Салтыков. — Дураков среди нас нет. Но вот то, что у него еще враги имеются — это хорошо. Так, глядишь, и без нашего участия его какой-нибудь хороший человек прихлопнет.

— На других надейся, а сам не плошай, — пробурчал Морозов. — Или будем дожидаться, пока на горе рак свистнет? Нужно самим что-то предпринимать.

— Ты бы предложил чего, вместо того, чтобы слюной брызгать, — сказал Болотов. — А то только громкими словами морды бить можешь. Где конкретика?

— Конкретика? — хмыкнул Арсентий Борисович. — Да пожалуйста. Предлагаю ухлопать Верховцева. Без него Соколов против нас даже дергаться не станет.

— Он-то может и станет, да только сложно будет, — кивнул Салтыков. — Здесь я с Арсентием согласен. Без Верховцева проще будет.

— Может быть и проще, — согласился Болотов. — Да только у Ворона к нам сразу так много вопросов появится, что затрахаемся отвечать. Нужно подумать. Крепко подумать.

Он взял бутерброд, надкусил его и положил на блюдо.

— Третий день аппетита нет никакого, — пожаловался он приятелям. — Черт его знает что такое. Может пойдем к своим барышням балет досмотрим? Мне там, в конце второго акта мелодия одна нравится — хочу послушать.

— А Верховцев? — спросил Морозов, глядя на Болотова поверх бокала.

— Я же сказал — думать надо. Так что, поразмыслим, Арсентий. Хватит жрать, вон какое пузо уже отъел. Пошли балет смотреть!