На тёмной стороне Андромеды

Приложение. Андромеда в тумане

Некоторое время назад по историческим меркам[3] по бескрайним просторам ЖЖ прокатилась очередная дискуссия, очаги которой время от времени вспыхивают там или здесь, посвященная одному из самых животрепещущих вопросов нашей современности — Стругацкие или Ефремов? Кому из них двоих (то есть троих) более лучше[4] удалось показать на страницах своих произведений светлый мир коммунистического будущего, прекрасную утопию; мир, «в котором хочется жить и работать»?

Допустим, со Стругацкими и так все ясно, а что там у Ефремова?

Что там у Ефремова?

На первый взгляд Иван Антонович справился с поставленной задачей просто блестяще, что было отмечено целом рядом критиков и поклонников (тысячи их).

Но это только на первый взгляд. Достаточно снять розовые очки и прекратить партийные линейные колебания, как перед глазами предстает уже не утопия — нет, совсем не утопия — а полная ее противоположность. Общество мрачное, жесткое — даже жестокое, депрессивное и зашедшее в тупик полной безысходности и безблагодатности — что неоднократно было отмечено целым рядом критиков. О темной стороне Тибетского опыта, про массовое истребление редких животных, занесенных в красную книгу, поворот сибирских рек в Среднюю Азию, всепланетную сеть интернатов, где заперты дети, разлученные с родителями, а также про истеричных астронавтов, которые в самый напряженный момент начинают ругаться матом, только ленивый не писал. Поэтому мы обратим на куда более мелкие детали ефремовской вселенной — в которых скрывается пресловутый дьявол и на которые не обратили внимание самые пристрастные критики. А зря.

Итак, встречайте его! Прошу любить и жаловать — один из самых выдающихся представителей светлого будущего, большой ученый и естествоиспытатель, почетный гражданин коммунистической Земли — товарищ Бет Лон:

«…Тридцать два года тому назад один из знаменитых математиков Земли — Бет Лон нашел, что некоторые признаки смещения во взаимодействии мощных силовых полей могут быть объяснены существованием параллельных измерений. Он поставил серию интересных опытов с исчезновением предметов. Академия Пределов Знания нашла ошибку в его построениях и дала принципиально иное объяснение наблюдавшимся явлениям. Бет Лон был могучим умом, гипертрофированным за счет слабого развития моральных устоев и торможения желаний. Сильный и эгоистичный человек, он решил продолжать опыты в том же направлении. Чтобы получить решающие доказательства, он привлек мужественных молодых добровольцев, готовых на любой подвиг, лишь бы послужить знанию. Люди в опытах Бета Лона исчезали бесследно, как и предметы, и ни один не подал вести о себе «с той стороны» другого измерения, как на то рассчитывал жестокий математик. Когда Бет Лон отправил в «небытие» — вернее, попросту уничтожил — группу в двенадцать человек, он был предан суду…»

Конец цитаты.

Какой матерый человечище, не правда ли? Не знаю, как там при коммунизме, а в нашем буржуазном мире чистогана и желтого дьявола, это явление обычно называется «серийный убийца». Или военный преступник. Или еще как-нибудь в этом роде.

«…Сумев доказать, что он был убежден в том, что люди странствуют живыми в другом измерении и что он действовал только с согласия своих жертв…»

Как в том анекдоте?

— А почему у него раскаленная кочерга в заднице?

— Последняя воля покойного!

«…Бет Лон был приговорен к изгнанию, провел десять лет на Меркурии и затем уединился на острове Забвения».

Да здравствует советский суд — самый гуманный и справедливый суд в мире!!!

Тема Меркурия в романе практически не раскрыта, но, судя по тому, что туда активно стремится коммунистическая молодежь, жить можно. Что же касается острова Забвения, то под этим таинственным именем в ефремовской утопии известен остров Цейлон, он же Шри-Ланка. Как писал по такому поводу другой классик,

Сознаю свою вину.
Меру. Степень. Глубину.
И прошу меня направить
На текущую войну.
Нет войны — я все приму —
Ссылку. Каторгу. Тюрьму.
Но желательно — в июле,
И желательно — в Крыму.

а поскольку в будущем не только Крым, но и Цейлоннаш, именно там разместили поселенческую колонию для тех, кто не вписался в коммунизм. Сей факт не может не радовать — все-таки при ефремовском коммунизме нравы заметно смягчились, и Сибирь уже не котируется. Например, для неразумных женских самок, которые отказываются сдавать своих детей в государственные интернаты, устроили колонию не в АЛЖИРе, а в Индонезии.

Вот такие дела. Добрый доктор уничтожил двенадцать человек — а его на тропический курорт.

Здесь самое время вспомнить, что роман был написан вскоре после завершения Второй Мировой, и таких ученых, уничтожавших людей во имя науки, среди современников Ефремова было предостаточно. Некоторые потом скрывались в Бразилии, а некоторых вроде бы даже повесили. Ну что тут скажешь — не повезло. Опередили время. Вот в коммунистическом мире Ефремова к ним бы отнеслись с пониманием — ученые все-таки, социально близкие, шли на жертвы во имя науки!..

Но вернемся на Остров Забвения. Как уже было сказано выше, это такая колония для тех, кто не вписался в коммунизм. Или временно не вписался. Хотя, почему не вписался? Очень даже вписался, ибо Остров Забвения является интегральной и неотъемлемой частью ефремовской утопии. Поэтому давайте присмотримся к нему повнимательнее — как там живется несчастным колонистам, оторванным от общества?..

«…Неизвестная остановилась. Пестрый платок накрест туго обтягивал ее стан, подол красной юбки потемнел от росы. Тонкие браслеты на голых руках зазвенели громче, когда она откинула с лица спутанные ветром темные волосы. Печальные глаза сосредоточенно смотрели из-под коротких завитков волос, небрежно рассыпавшихся по лбу и щекам. Девушка тяжело дышала, вероятно, от длительной ходьбы. Редкие росинки пота проступили на ее смуглом красивом лице. Девушка сделала к нему несколько неуверенных шагов.

— Кто вы и куда так спешите? — спросил Мвен Мас. — Может быть, вы нуждаетесь в помощи?

Девушка пристально осмотрела его и заговорила прерывисто и торопливо:

— Я Онар из пятого поселка. Помощи мне не нужно.

— Я вижу другое. Вы устали, и что-то мучит вас. Что может грозить вам? Почему вы отказываетесь от моей помощи?

Неведомая девушка подняла глаза, засиявшие глубоко и чисто, как у женщины Большого Мира.

— Я знаю, кто вы. Большой человек, оттуда. — Она показала в сторону Африки. — Вы добрый и доверчивый.

— Будьте и вы такой же. Вас преследует кто-нибудь?

— Да! — с отчаянием вырвалось у девушки. — Он гонится за мной…

— Кто он, почему смеет вызывать страх, гнаться за вами?

Девушка вспыхнула и потупилась.

— Один человек. Он хочет, чтобы я стала его…

— Но ведь выбираете вы, отвечая или не отвечая ему? Как можно принудить к любви? Он придет сюда, и я скажу…

— Не надо! Он тоже явился из Большого Мира, только давно, и он тоже могучий… Только не такой, как вы… Он страшный!

Мвен Мас беззаботно рассмеялся.

— Куда вы идете?

— В пятый поселок. Я ходила в городок и встретила…

Мвен Мас кивнул и взял руку девушки. Та послушно оставила свои пальцы в его руке, и оба направились по боковой тропинке, ведшей в поселок.

По дороге девушка, временами тревожно оглядываясь, рассказала, что этот человек преследует ее повсюду.

Опасение открыто говорить безмерно возмущало Мвена Маса. Он не мог примириться с мыслью об угнетении, как бы случайно оно ни было теперь, на устроенной Земле!

— Почему ничего не предпринимают ваши люди, — сказал Мвен Мас, — и не знает об этом Контроль Чести и Права? Разве в ваших школах не учат истории, и вам не известно, к чему ведут даже малые очаги насилия?

— Учат… известно… — ответила Онар, глядя перед собой.

Цветущая равнина кончилась, и тропинка, описывая крутой поворот, скрывалась за кустарником. Из-за поворота появился высокой мрачный человек, загородивший дорогу. Он был обнажен до пояса, а атлетические мускулы играли под седыми волосами, покрывавшими его торс. Девушка судорожно вырвала свою руку, шепча:

— Я боюсь за вас. Уходите, человек Большого Мира!..

— Стойте! — прогремел повелительный голос.

Так грубо никто не разговаривал в эпоху Кольца. Мвен Мас инстинктивно заслонил собой девушку.

Высокий человек подошел и попытался оттолкнуть его, но Мвен Мас стоял как скала.

Тогда с быстротой молнии незнакомец нанес ему удар кулаком в лицо. Мвен Мас пошатнулся. Ни разу в жизни он не встречался с рассчитанно безжалостными ударами, наносимыми с целью причинить жестокую боль, оглушить, оскорбить человека.

Оглушенный, Мвен Мас смутно услышал горестный вскрик Онар. Он бросился на противника, но полетел наземь от двух оглушительных ударов. Онар бросилась на колени, прикрывая его своим телом, но враг с торжествующим воплем схватил ее. Он заломил девушке локти назад, и она страдальчески выгнулась и зарыдала, вся пунцовая от гнева.

Но Мвен Мас уже овладел собой. В юности в его подвигах Геркулеса были более серьезные схватки с не связанными человеческим законом врагами. Он припомнил все, чему его учили для битвы врукопашную с опасными животными.

Мвен Мас неторопливо поднялся, бросил взгляд в искаженное яростью лицо врага, намечая точку сокрушительного удара, и вдруг выпрямился, отшатнувшись. Он узнал это характерное лицо, так долго преследовавшее его в мучительных думах о праве на опыт в Тибете.

— Бет Лон!

Тот выпустил девушку и замер, пристально вглядываясь в незнакомого ему темнокожего человека, сейчас утратившего все свойственное ему добродушие.

— Бет Лон, я много думал о встрече с вами, считая вас собратом по несчастью, — вскричал Мвен Мас, — но никогда не представлял, что это будет так!

— Как так? — нагло спросил Бет Лон, пряча горевшую в его глазах злобу.

Африканец сделал отстраняющий жест.

— Зачем пустые слова? В том мире вы не произносили их и действовали пусть преступно, но во имя большой идеи. А здесь во имя чего?

— Самого себя, и только самого себя! — презрительно бросил сквозь сжатые зубы Бет Лон. — Довольно я считался с другими, с общим благом! Все это не нужно человеку, как я понял. Это знали и некоторые мудрецы древности.

— Вы никогда не думали о других, Бет Лон, — прервал его африканец. — Уступая себе во всем, кем вы стали теперь — насильник, почти животное!

Математик сделал движение, собираясь броситься на Мвена Маса, но сдержал себя.

— Довольно, вы говорите слишком много!

— Я вижу, что вы утратили слишком много, и хочу…

— А я не хочу! Прочь с дороги!..

Мвен Мас не шелохнулся. Наклонив голову, он уверенно и грозно стоял перед Бетом Лоном, чувствуя прикосновение вздрагивающего плеча девушки. И эта дрожь наполняла его ожесточением гораздо сильнее, чем полученные удары.

Математик, не шевелясь, смотрел в источавшие гневное пламя глаза африканца.

— Идите, — шумно выдохнул он, отступая с тропинки.

Мвен Мас снова взял за руку Онар и повел ее между кустов, чувствуя ненавидящий взгляд Бета Лона…»