Конец. Начало

Глава 24

— Я не могу поверить, что ты так запросто пойдëшь в его логово, — хмурилась Исида.

Остаток ночи я провëл на кухне. Спал сидя, уронив голову на руки. Думал, что не смогу уснуть, но в итоге просто вырубился. А на утро меня растолкала Исида. Поначалу удивилась, что я не в кровати, но когда я всë ей объяснил, она погрустнела и попыталась найти нужные слова, чтобы меня утешить.

— И что? Я не могу придумать ничего лучше, — проговорил я, не отрывая взгляда от стола. — Если я не приду, то он убьëт Киру. А если приду, то убьëт меня…

— И еë! — добавила Исида. — Ты же не думаешь, что он еë отпустит?

— Надеюсь. Другого не остаëтся.

Исида положила ладонь мне на руку. Я разглядывал еë тонкие пальчики, потом перевëл взгляд на саму Исиду и увидел слëзы на еë щеках. Ну вот, опять плачет. Но теперь я прекрасно понимал цену каждой слезинки.

— Прости меня, но я снова тебя не послушаю, — сказал и вылез из-за стола.

Из коридора послышались громкие шаги Олега, а через секунду он вошëл на кухню, весь увешанный оружием, словно новогодняя ëлка. Две кабуры с пистолетами на поясе, лазерная винтовка за спиной, в руках автомат да ещё разгрузка с пятью рожками на груди.

— Я готов! — сходу заявил он.

— Для чего? — не понял я.

— Киру спасать, конечно!

— Я пойду один. Это не обсуждается. Не хватало ещё одного друга потерять, — отрезал я, протиснулся мимо Олега в коридор и ушëл в свою комнату.

Хотелось остаться одному перед выездом. Попытаться принять это. Может, смириться.

Наверное, так себя чувствуют неизлечимо больные? Понимают, что смерть уже на пороге, и ничего с этим сделать не получится. Как ни старайся, как не сжимай кулаки от попыток превозмочь болезнь, итог будет один. И лишь самые сильные встречают смерть с широко раскрытыми глазами и вызывающей улыбкой.

Я попытался улыбнуться. Не получилось. Сразу кольнула мысль, что пока я тут лыблюсь, там мучается Кира. Затянул ведь еë водоворот. Отец постарался. Из-за романтических иллюзий натворил дел, что до сих пор аукается. Вот они, попытки изменить мир. Страдания, смерти, изгнание. Стоит ли оно того, если привычный уклад куда проще?

И вдруг в голову пришло самое очевидное, но в то же время и самое безрадостное. Иногда я слышал о смысле жизни. Умники, которых невозможно слушать долго, потому что скоро засыпаешь от их рассуждений, говорили, что человеку неведом смысл его жизни. Дескать, этого и узнать невозможно. Но вот я, генетически модифицированный прототип человека. Смысл моего появления, вся моя суть, это попытка сделать человека будущего. Чуточку более счастливого, немного более уверенного в себе. Но в таком случае своë предназначение я исполнил и могу со спокойной совестью уйти. А люди, несравненно более умные, чем я, доведут дело до конца.

И уже от этого озарения мне стало легче. Вроде всё тоже самое, да и пожить бы я с радостью согласился, но если выбирать между мной и Кирой, то я, по крайней мере, готов.

Я встал и расправил плечи. Вышел на кухню, где по прежнему сидели Исида и Олег.

— Я поехал, наверное.

— Уже? — дрогнувшим голосом спросила Исида.

А Олег вскочил, снова передëрнул затвор.

— Я с тобой!

— Нет. Ты останешься. И ты тоже, — сказал я Исиде, которая было открыла рот. — Это не обсуждается.

— Так нельзя, брат…

— Заткнись и сделай хоть раз то, что я прошу.

Олег понуро пожал мне руку и ушëл. Обиделся, наверное.

— Я надеялась, что ты подождëшь вечера, — призналась Исида и встала. Подошла, прижалась ко мне и ткнулась лицом в грудь. Всхлипнула.

А я поцеловал еë в белоснежную макушку и прошептал:

— Не грусти, Лика. Пообещай мне только одно: не оставляй Виктора Игоревича в покое, пока он не доведëт исследование до конца.

Исида подняла голову, и я увидел еë заплаканное лицо. Встала на цыпочки и нежно поцеловала. А потом, отстранившись, заглянула мне в глаза и прошептала:

— Я сделаю всё, чтобы вытащить вас обоих оттуда.

И я ей поверил. Она сделает всё, чтобы нас с Кирой вытащить. Вот только не сказал я главного: этого будет недостаточно. Всех еë сил может хватить лишь на то, чтобы обойти систему безопасности «One Health», но что делать с людьми? С охраной, которой в башне целая армия? Ничего.

— Я люблю тебя, — сказал я и ушëл.

Башня «One Health» находилась в Кремлин Дистрикт, на месте снесëнного Кремля. Самая высокая в Моссити, заметная за многие километры, ночью и днëм сияющая тысячами огней.

Я подъехал к центральному входу стареньком сером «Ford» и припарковался между двумя люксовыми автомобилями. Вышел и задрал голову, словно надеясь увидеть пентхаус, где держали сестру. Но пик башни утопал в небесной синеве, прорываясь к стратосфере.

Лобби башни гудело от людей в деловых костюмах. Хуже, чем в торговом центре, а пространства куда больше. Просторный белый зал, бирюзовые указатели. Ресепшн, где с непревзойдённой улыбкой отвечали на однообразные вопросы четыре красотки в обтягивающем белом.

Я выстоял очередь из трёх человек и получил свою порцию улыбки:

— Добро пожаловать в центр прогрессивных технологий «One Health». Чем могу помочь?

— Здравствуйте. Меня зовут Влад Новиков, — представился я, не зная, что ещё сказать.

А девушке хватило и этого. Она на секунду зависла, а потом произнесла:

— За вами уже спускаются, господин Новиков. Спасибо, что пользуетесь услугами нашей компании.

Раз уж всë равно предстояло ждать, я решил сбросить напряжение:

— Скажи, красота неземная, а ты трусики какие предпочитаешь? Кружевные или шортики?

Но девушка как будто слышала нечто похожее уже не раз и даже не поморщилась.

— Кружевные. Но сейчас на мне мини-шорты.

— Покажешь? — в конец обнаглел я.

— К сожалению, регламент нашей компании запрещает оголяться в рабочее время.

— Облом. А после работы?

— К сожалению, регламент нашей компании запрещает заводить интимные отношения с клиентами без статуса «ВИП» и с сотрудниками ниже третьего уровня.

— А это кто?

— Президент, Председатель совета директоров, директора, главы подразделений, главы отделов и филиалов, — перечислила девушка.

— Ты робот, что ли? — смутился я от такой выдержки.

— Нет. Наша компания придерживается той политики, что первичное обслуживание клиентов всегда осуществляется живыми людьми.

У меня родилось ещё несколько вопросов, но задать их я не успел. Подошли три мужчины в чëрных костюмах и вполголоса, но твëрдо и безапелляционно предложили:

— Пройдëмте, Влад Евгеньевич. Вас ждут.

Я ядовито улыбнулся им и сказала на прощание девушке:

— Кисунь, мне идти надо. В следующий раз увидимся, можешь сразу трусишки снимать.

А она и на это готова была что-то про регламент ответить. Только слушать я уже не стал. Прошëл, окружëнный охранниками, вглубь зала. Мимо обычной лифтовой, где толпились простые смертные, в закрытую. Доступ туда имелся только у начальства и особо важных клиентов. И у меня.

Лифт здесь был соответствующий. Кабина больше напоминала небольшой номер в пятизвëздочном отеле. Диван, бар, щëлковый ковëр на полу, ТВ-панель на одной стенке, живая картина с видом на ночной город на другой.

— И долго нам ехать? — спросил я, когда через три минуты мы всё ещё не добрались до нужного этажа.

— Двадцать шесть минут.

Я присвистнул и покосился на бар.

— Мужики, может хряпнем тогда по-маленькой? А то в горле сушит от этой долбанной жары.

— Нет.

— Ну, я тогда один выпью, — я выбрал бутылку подороже и наполнил стакан до краëв. Уж если пробовать элитный алкоголь, то по полной программе. — Ваше нездоровье!

Я выпил в несколько больших глотков весь виски пятнадцатилетней выдержки и закусил маленькой шоколадкой. Повторять не захотелось. Скучно.

Развалился на диване и включил телевизор. Пощëлкал каналы, пока не наткнулся на музыкальный чарт. Как раз начинался популярный последние месяцы медляк.

— Ребят, потанцевать не хотите? — обратился я к охранникам. — Вам только сначала надо определиться, кто из вас девушка. Сможете?

Но ребята молчали. Не произнесли ни слова, пока лифт не подъехал. Судя по панели у дверей, мы были уже на самом верху. Дальше только технический этаж и радиовышка.

Двери открылись, и мы вышли в огромный кабинет. Занимал он едва ли не весь этаж. Мраморный, начищенный до зеркального отражения пол, чëрные колонны с золотым орнаментом. А вдалеке у панорамного окна — стол, за которым сидела Джини Уильямс.

— Спасибо, мальчики, можете быть свободными, — сказала она охранникам на чистом русском, и те скрылись за закрывающимися дверями лифта.

— Мадам, я, наверное, не к вам, — смутился я.

Но Джини Уильямс встала и плавно, будто кошка приблизилась ко мне. Затянутые в пучок рыжие волосы, острые черты лица, большие очки в толстой оправе. На вид ей было лет сорок, но я слышал, что недавно она справила восьмидесятилетний юбилей. Сохранилась, как мамонт в льдине.

— Так вот ты какой, прототип, — произнесла она и потрепала мои волосы. — Надежда человечества. Жалкая попытка изменить систему. Маленькая вошка на теле большого города.

— Давайте перейдëм скорее от комплиментов к делу. Где моя сестра?

— Та беспалая девчонка?

Джини повернулась направо, где из пола поднялась клетка с Кирой. Увидев меня, сестра схватилась за прутья и закричала:

— Влад, спаси меня, пожалуйста!

— Не волнуйся, родная. Я для того и пришëл! — заверил я еë, а потом обратился к Джини: — Отпустите еë! У вас есть я, чего ещё надо?

— Я хочу, чтобы она видела своими глазами, как ты умираешь. А потом, если будет хорошо плакать, я подумаю, чтобы отпустить еë.

Так я и думал. Они не собирались отпускать Киру. Поиздеваются над ней всласть, а потом прикончат. Что ещё ждать от этих людей?

— А ты не думала, что я могу и сам огрызнуться?

Я сунул руку в карман и достал нож. После вчерашнего стало ясно, что носить его с собой необходимо. А теперь он пришëлся очень кстати. Быстрым движением я вонзил лезвие в тело Джини. Но рука ушла дальше, сквозь неë.

— Голограмма? — выдохнул я, — Но ты же… Мои волосы! Ты же касалась меня!

Джини Уильямс замерцала и растворилась, будто никогда не существовала.

— Одна из секретных разработок. Моë детище! — раздался в глубине кабинета сиплый голос, а потом из-за колонны вышел и сам Павел Алексеевич. — Голограмма с эффектом осязания. Если не бить еë ножом, то можно и потрогать.

— Что за тупые шутки? Зачем это всё? Хочешь меня убить, так прекрати изображать злодея из дешëвого боевика и сделай это!

— Какой ты нетерпеливый, — покачал головой Павел Алексеевич. — Я двадцать лет ждал этой минуты. Позволь уж мне, старику, насладиться им.

— Погоди, — дошло вдруг до меня. — А Джини Уильямс знает, что ты еë проекцию сделал?

— Конечно, знает. Я убил Джини сразу после того, как показал ей еë собственную копию. Старуха и не думала, что сможет так возмущаться под конец жизни.

— И теперь ты управляешь картелем?

— В яблочко! А скоро и всей страной буду управлять.

— Другие корпорации…

— Глупости! — повысил голос Павел Алексеевич, не дав мне договорить. Он уставился на приложение в хэндфоне и что-то набирал. — Все эти корпорации уже в моей власти. Ещё немного и они увидят, как ничтожны. Абсолютный контроль. Идеальная диктатура!