Argumentum ad hominem

Глава 9. Свежий ветер прямо в лицо

Петер

— Зайчик тугоухий, ты чем там занят?

Иногда я совсем не понимаю, о чем она говорит.

Зайчик? Это зверь, и довольно странного вида: специально смотрел в атласе животного мира. Все время бегает, то куда-то, то от кого-то. Чисто внешне сходства, как по мне, не наблюдается. Моделью поведения похожи? Если только считать, что последние два дня я больше времени трачу на обще-физические занятия, а не приватные камерные концерты. Бегаю, конечно, тоже, но не настолько много, чтобы…

Есть ещё вариант, уменьшительно-ласкательный, как это называется в учебниках. Но тогда и в голосе, наверное, должно что-то такое прослушиваться? Хотя бы доброжелательное. А прямо сейчас скорее похоже на то, что я снова в чем-то провинился.

И насчет ушей тоже куча вопросов. Если это просто отсылка к моей фамилии, то ладно, пусть её. И её тоже. А со слухом у меня все в порядке. Даже лучше: благодаря новомодной гарнитуре, при желании, могу считать пульс своей собеседницы. Гибкой загогулине, спускающейся из-за уха и приобнимающей шею.

А ещё они красивые, эти штуки, куда как симпатичнее служебных. Наверное, потому, что разрабатывались для исполнителей всех мастей и жанров шоу-бизнеса, где технические характеристики прочно связаны с презентабельным внешним видом. Женские модели так и вовсе выглядят, как украшения, особенно усыпанные чем-то блестючим. Хорошо, что сонга оказалась в этом смысле не совсем типичной женщиной, и предпочла красоте функциональность. Простое металлизированное исполнение, матовое и неброское. По большому счету, я согласился бы на любое, но слишком вычурное наверняка обращало бы на себя внимание и вызывало вопросы. Лишние. А мне пока едва удается справиться с той малой толикой, которая…

Иногда мне кажется, что сонга нарочно это делает. Запускает руку в карман, вытягивает наудачу горсть случайных слов и бросает их передо мной, как кубики костей. Только никак не хочет объяснить мне правила этой игры.

— Опять играешься?

Тут конкретики уже больше. Уже понятнее.

Играться — это она про тренажер, который подогнал Марко. С многозначительными уверениями в том, что такими приблудами пользуются все лучшие бойцы.

В принципе, ничего особенного: приспособление для самостоятельной подготовки, когда нет партнера для спарринга. Начинка — да, представляет некоторый интерес, особенно та её часть, что явно позаимствована из арсенала спецсил. Но в целом…

Для условно полноценной тренировки все равно нужно натягивать на себя что-то вроде обвеса, который, предположительно, будет сообщать ощущения от взаимодействия с противником. Если правильно настроишь, а потом сможешь привыкнуть к этому сомнительному массажеру. На службе мы такими глупостями обычно не занимались: куда как проще и полезнее отдубасить друг друга. В самом крайнем случае, например, когда прописан постельный режим, брали проекционные очки, чтобы освежить память. Вот как я сегодня.

Не, поначалу, действительно, немного залип. Примерно на полдня, листая библиотеку. Подивился на разные замысловатые приемы эстетствующих «ультровцев», а в свой плей-лист поставил только стандартные и хорошо знакомые каты.

Старший инструктор, следивший в Академии за программой подготовки вообще и нами в частности, сразу популярно объяснил, что в тщательном заучивании набора движений особого смысла нет. Важнее уметь соображать, что вообще происходит, куда намечен удар и что с ним можно сделать, желательно, наиболее безобидным для себя способом. То есть, учили нас больше не тому, что нудят методики и инструкции, а совсем наоборот. Как не надо делать, чтобы не пострадать больше необходимого.

Возможно, причина крылась в том, что таких, как мы, зачастую нет возможности вести по вахте с центрального пульта управления. Вводную дали, и все: дальше справляйся сам. И никого не волнует, будешь ты при контакте с противником точно исполнять все эти балетные па, или просто и безыскусно двинешь кулаком, куда сможешь достать. Наверное, поэтому на образцово-показательные тренировки наши группы никогда и не ставили.

— Ау-у-у….

Если у сонги закончились слова, это плохо. Следом может прилететь, что угодно, в соответствии с почти безграничной и не всегда приличной фантазией, а поскольку я обещал не закрываться, придется ответить.

— Да, мэм?

— Сколько раз я просила прекратить мемкать?

А что, надо было считать? Опять виноват.

— Простите. Использовать полный вариант?

— Нет уж, его застолбил Марко, пусть наслаждается соло. Почему нельзя говорить просто «Дарли»? Тебя чем-то не устраивает моё имя?

Вот как тут ответишь? И привычка играет роль, и то, что сонга вроде как сейчас моя начальница, следовательно…

— Ладно, вопросы симпатий и антипатий оставим на потом, а то уже почти слышу, как мозги заскрипели. Лучше скажи, что ты там делаешь?

С какой точки зрения? По моему личному мнению — готовлюсь. И к первому балу, который назначен на сегодняшний вечер, и вообще. По мнению сонги… Нет, не стоит даже предполагать. Значит, разумнее всего обратиться к официальным документам, которыми мне на ближайшее время предписаны вполне определенные занятия.

— Выполняю обход территории. Вверенной.

Отдельная песня, кстати. В исполнении дяди Портера, если быть совсем уж точным.

Поскольку по итогам нашей, хм, беседы, он явно решил, что меня не стоит подпускать к людям, а чтобы не хулиганил на улицах, к чему-то обязательно нужно приспособить, придумалось что-то вроде места сторожа на незавершенном объекте городского имущества.

По проекту здесь планировались торговые ряды широкого назначения, с реконструкцией исторического облика квартала и все такое. Дело шло на лад, даже начали завозить мебель и оборудование. Но потом один инвестор поссорился с другим, оба-два — уже с городом что-то не поделили, а в результате невысокое здание с просторными галереями на ближайшее будущее подвисло в неизвестности. На все время арбитражных разбирательств. Так что, висели мы с ним теперь вместе, только оно — безмятежно, а я — исполняя обязанности.

— Ты же понимаешь, что можешь этого не делать? Никто проверять не будет, — вкрадчиво подсказали в наушнике.

— Мне нетрудно.

— Ы-ы-ы.

Она ведь наверняка считает, что я следую предписаниям исключительно для того, чтобы её позлить, тогда как на самом деле…

В каком-то смысле все эти ограничения меня даже радуют. Потому что помогают сосредотачиваться на других, более важных вещах. Например, на экспериментах с запоминанием песни.

— Дверь!

— Что — дверь?

— В неё стучат!

Вполне возможно. От меня до входа около тысячи футов, если считать по прямой, а не по коридорам. Так что какие бы то ни было звуки оттуда сюда попросту не…

— Что надо делать, когда стучат в дверь?

А почему нельзя было просто сказать с самого начала: сходи и открой? Я бы не отказался.

— Сейчас.

— Да уж будь любезен.

Это указание на то, как именно я должен принимать посетителя? Или… Нет, сдаюсь заранее.

Зато появился хороший и совершенно законный повод для очередной тренировки. Небольшая пробежка с интервальными ускорениями и элементами паркура — то, что надо для проверки предыдущих наработок.

Когда сонга сказала, что песню можно запомнить, для меня это стало настоящим открытием. Правда, на грани обидного: и как мне самому это раньше в голову не пришло? Тем более, что нас постоянно заставляли заучивать треки, и можно было бы сообразить.

Ну да, сейчас решение выглядит легко и просто. Только сначала пришлось перевернуть все с ног на голову.

На службе смысл заучивания состоял в подсознательной готовности принять заданную песню, хотя временами, прямо скажем, это все равно приходилось делать через силу. А теперь я попробовал запомнить ощущения, которые возникали в теле по ходу пения. Да, с тем же ритмом, но уже без привязки к чему-то внешнему. И у меня получилось.

Правда, совсем небольшой фрагмент, касающийся попеременного расслабления и тонизирования мышц. Своего рода массаж, но с эффектом обновления, что ли. И достаточно было всего лишь нескольких повторов, чтобы восстановиться. Конечно, строго в рамках собственных сил, без божественных чудес: чем больше нагрузка, тем дольше нужно повторять, и тем слабее итоговый эффект. Но с другой стороны, если попробовать запомнить побольше и поточнее…

— Я уже собиралась вам звонить, — строго сказала Кэтлин, перешагнув порог.

Подумалось: да лучше бы и позвонила, по крайней мере, я бы сразу понял, что нужно делать. И для кого.

— Простите, я был… На некотором удалении.

Она кивнула, видимо, припомнив пункты предписания:

— Есть определенный график? Если да, сообщите. Чтобы в следующий раз у меня не возникало поводов для беспокойства.

Потом настороженно сдвинула брови:

— У вас проблемы со зрением?

Никаких. А, это про очки?

— Они для работы.

— Хорошо.

Ну, наверное. Кому-то. Мне как-то без разницы.

— Здесь найдется спокойное место с чем-нибудь вроде стола?

— Да, конечно.

Сегодня Кэтлин была одета гораздо свободнее, чем в прошлые встречи. Огорчительно свободнее: широкие брюки скрывали и путали линии ног. И кофточка тоже не подчеркивала, а обволакивала. Зато суждения оставались прежними: резкими и даже чуть царапающими.

— И все-таки вы продешевили. Была хорошая возможность истребовать много разных плюшек.

Это она о втором соглашении. О моем участии в, содействии и бла-бла-бла.

Могу предположить, что её, как адвоката, в какой-то мере занимает выгода клиента. И это здорово. Наверное, очень правильно. Но мне нужно другое.

Да, я попросил только материалы дела. Того, старого. Хотя уже не рассчитывал что-то воскрешать в памяти. Скорее, только хоронить, но чтобы уж совсем и наверняка. А для этого было бы неплохо сначала посмотреть на покойничка.

Смешно, но я даже не знаю, где находится тот дом, откуда меня забрали в новую жизнь. Потому что никто и никогда не называл при мне адреса. И не знаю, как он выглядит снаружи: когда увозили в участок, на улице уже была ночь, расцвеченная лишь мигалками. Да и не позволяли мне тогда особо оглядываться по сторонам. А потом, когда мельком все же показывали фото во время опросов, запоминать что-то стало совсем некогда.

— Мне этого достаточно.

Хотя бы просто пройтись по той улице. Мимо. И уйти уже окончательно.

Потому что в моем нынешнем состоянии ворошить прошлое не имеет уже никакого смысла. Даже если вдруг откроется какая-нибудь прекрасная или ужасная правда, возврата нет. А когда все вокруг вынужденно строишь заново, наверное, правильнее, если оно будет по-настоящему новым, а не кривой калькой с чего-то забытого.

— Сюда, пожалуйста.

В оригинале планировалось что-то из заведений общественного питания, в натуре завезли только пару диванчиков, полки и россыпь разобранных стульев, да лишь наполовину собрали подобие барной стойки. Зато готовая половина была достаточно большой, ровной и горизонтальной.

— Отлично! — просияла девушка, обозрев обстановку.

Открыла сумку, которую принесла с собой, и начала расставлять по столешнице предметы, на мой взгляд, никак не соотносящиеся с адвокатской деятельностью. Например, инструменты для забора анализов.