Мусорщики "Параллели" I

Он замолчал, схватившись за сердце. Бэбил хотел помочь ему, но Петрос дал ему знать, что в этом нет необходимости. Пепе продолжал произносить свою тираду шёпотом, где каждое слово было полно усталости и злобы. Бэбилу нечего было сказать в ответ. Он его понимал, но при этом считал, что Петрос просто утратил былую прыть из-за чрезмерной загруженности и взвалившейся на него ответственности. Тому уже было девяносто два года. Да, его физической форме могли позавидовать и двадцатилетние атлеты, но это не отменяло того факта, что он был уже не молод. Особенно ментально и душевно.

Они простояли в молчании полминуты, пока Петрос не двинулся дальше.

Они оказались в пустынном коридоре, пол и стены которого были выложены белым мрамором, а потолок покрывали панели из тёмного дерева. В конце коридора находилась ещё одна дверь, ведущая к лестничным пролётам, а слева располагались, отливая рубинами, дверные створки трёх лифтов. Петрос и Бэбил подошли к среднему из них. Гарибальди нажал на маленькую кнопку и как будто и не было нерва с пару минут назад, тихо спросил друга:

— Как ты вообще? Хоть и прошло со смерти Марго семь лет, но всё же?

— С чего вдруг этот вопрос, Пепе? — вздрогнув, осведомился Бэбил. — Это выглядит немного странно, знаешь ли. Я ведь не стал затворником после этого, —угрюмо сказал он, но потом весело добавил — Нормально. Я уже свыкся. К тому же на Мими свет клином не сошёлся. Ведь у меня есть ты… и вообще прекращай. Я не тот человек, что уйдёт в себя, после смерти близкого человека. Да и Марго мне бы этого не простила.

В этот момент лифт издал весёлую мелодию, и его створки открылись. Друзья вошли в лифт и после того, как Петрос нажал на кнопку с перевёрнутой «4», он начал медленно спускаться.

Два старых друга, стоя рядом бок к боку, заложив за спину руки и расставив ноги на ширине плеч (от былых привычек тяжело избавится), молчали, переполненные грустью и сожалением о столь неопрятной и короткой перепалке. Первым заговорил Бэбил:

— Я бы ни за что не принял бы его сторону, если ситуация была по-настоящему патовой, — начал Бэбил без тени улыбки, — Я, если ты не заметил, очень сильно изменился. Я стал относиться к жизни куда серьёзней. Особенно после смерти Марго.

— Да знаю я. — тихо ответил Петрос, смотря в пространство.

— А ещё… — осторожно начал Бэбил, искоса посмотрев на друга, — … ещё я вижу, что ты до сих пор на него злишься за то, что он тогда, почти семьдесят три года назад, дал слабину. Но он вернулся! Вернулся тогда, когда он тебе был нужен больше всего.

— А мог вообще не уходить! — резко ответил Петрос, повернувшись к Бэбилу. — И толку оттого, что он вернулся? Да, если бы не он, то меня, да и тебя, здесь не было, но он просто не подражаем в своих противоречиях! Я перед ними пресмыкаюсь, боюсь им слова лишнее сказать и всё по его советам! Но потом он появляется и всё переворачивает вверх ногами! Он их злит! Дразнит! Он мог их покусать, но он только злит! А все шишки в итоге перепадают мне!

— Ты уже говорил об этом, — тихо сказал Бэбил. — И поэтому я здесь. Я ведь всегда умел с ним договориться. Хотя я не понимаю, почему же ты меня раньше не позвал?

— Ну,— протянул Петрос, вновь уставившись в пространство. — Стоит признаться, что по-настоящему тяжко мне стало лишь три года назад.

— Вот те раз! — воскликнул Бэбил, подняв левый указательный палец, — А это, случаем, не связно с тем, что тогда главой Бюро безопасности «Межпространственного совета» назначили Инпу из септа Инпута? Кажется, его ещё прозвали «Шакалом»?

— Да нет, — отмахнулся Петрос. — Это случилось немного раньше. Шакал - лишь первая из множества проблем, что последовали после. В общем, как я и сказал: вскоре ты так или иначе всё узнаешь.

В этом момент лифт остановился, вновь издав лёгкую мелодию, и створки открылись.

Они оказались в коридоре, стены которого были выкрашены в нежно-салатовый цвет, а пол был выложен лакированным паркетом оливкового цвета. Вдоль бирюзового потолка медленно мерцали лампы в плафонах изумрудного оттенка. Зал медленно вибрировал и был наполнен еле слышимой какофонией звуков. Людской шёпот переплетался с взмахами кулеров суперкомпьютеров и жужжанием рабочих станций. Но самым необычным в этом шумосплетении был звук, похожий одновременно на тихий успокаивающий женский голос и на звук, издаваемый расстроенной скрипкой.

Гарибальди и Мендель повернули направо и направились в противоположный конец коридора, который упирался в большую дверь, покрытую зеркальной плёнкой. Оттуда и исходила большая часть полифонии. Створки разошлись в стороны, и клубок звуков распутался, поглотив обоих стариков с головой, стоило им войти внутрь.

Они оказались на верхней площадке большого зала, освещённого множеством люминесцентных ламп, испускавших сумрачный зеленоватый свет. Между верхней и нижней площадками зала дугой протянулись девять уровней, каждый из которых был разделен полупрозрачными панелями на двенадцать секторов. В каждом из секторов в размере шестидесяти ячеек находились рабочие зоны. В каждой из зон располагались широкие блестящие столы из углепластика и лёгких сплавов со встроенными в них рабочими автоматизированными системами: серебряные сенсорные панели с неоновыми отблесками и голографическими мониторами. На мониторах отображались, всё время меняясь, потоки данных и информации. За столами в высоких жёстких креслах сидели диспетчеры, уши и глаза «Параллели». На них были надеты зелёные фирменные куртки с немигающим глазом без век и ресниц на левой стороне груди - символ Диспетчерской. На верхнем уровне восседали старшие диспетчеры. От прочих диспетчеров они отличались тем, что носили специальные маски-мониторы.

Люди переговаривались, сообщались, отчитывались, передавали различные данные. Работали принтеры и сканеры. Приходила и уходила деловая и секретная почта. Между секторами шмыгали младшие помощники и техники. Именно всё это и создавало шум. Но не это привлекло Бэбила, а то, что было напротив входа в Диспетчерскую.

— Ох! Сёстры! — возбуждено протянул Мендель, снимая очки. Его глаза заслезились от радости, а душа переполнилась тёплыми воспоминаниями. — Неужели я снова могу ими любоваться спустя столько лет?

Люди тут же смолки и уставились на Бэбила с Петросом. Гарибальди вышел вперёд и властным голосом произнёс:

— В чем дело?! — отчеканил главнокомандующий, строгим взглядом осмотрев людей. — Продолжайте, продолжайте, а то так и упустите всякую шваль, что захочет попасть из точки А в точку Б, нарушая все законы благоразумия, и доставит нам большую головную боль. Ну же!

Люди почти синхронно вздрогнули, и зал вновь наполнился стройным шумом.

— Не отвлекаемся и слушаем, — продолжил Петрос. — Для тех, кто не знает этого человека, что пришёл со мной. Это мой старый друг и выдающиеся бывший и вновь нынешний член нашей славной организации: Бэбил Николас Мендель. Он из прославленного рода, что когда-то создал наших Сестёр, без которых вам и госпоже Яирам было бы очень некомфортно работать. Теперь же мистер Мендель вновь вернулся к нам по моей личной просьбе. Он возглавит «мусорщиков»

Стало ещё тише, чем до этого. Многие люди, шокированные данной новостью, посмотрели на Бэбила с недоверием.

— А ну живо за работу! — вскрикнул Петрос. — Нечему тут удивляться, олухи!

И все вновь зашумели. И лишь теперь Гарибальди увидел, что его друг с широкой улыбкой и со слезами на глазах заворожено смотрел вперёд.

Впереди возвышались двенадцать огромных монитора, отображавшие карты каждого из Уровней. А чуть ниже, под каждым из экранов располагались огромные аквариумы, где в мерцающей зелёной жидкости, будто паря в невесомости, находились стройные девы в белых гидрокостюмах. Их пепельные лица скрывали полупрозрачные маски. К их спинам, рукам и затылкам крепилось множество трубок и кабелей. Головы девушек были слегка наклонены на бок, а руки распростёрты, будто крылья. Белоснежные длинные волосы медленно двигались из стороны в сторону, предавая девушкам схожесть ещё и с утопленницами. Именно Сёстры издавали звук скрипки и тихий, непроизносимый женский шёпот. Шёпот медленно проникал в голову каждого, кто находился на этом этаже. Такова была сила Сестёр -прекрасных дев, рождённых из пробирок, способных силой мысли прорезать время и пространство. Они чувствовали и слышали то, что не могли почувствовать самые точные датчики и компьютеры.

— Они, как всегда прекрасны! — благоговейно прошептал Бэбил — слёзы текли и текли по его щекам.

— Ты ведь понимаешь, что это совсем другое поколение? — осторожно спросил Петрос, всматриваясь в друга.

— Да, я понимаю, — ответил Бэбил в мгновение став небывало серьёзным. Он утёр слезы и вернул очки на место. — Это какое поколение?

— Пятое, —мрачно ответил Петрос.

— Да, конечно, — отворачиваясь, сказал Бэбил — Жизненный цикл в пятнадцать лет. Значит, этим всего три года?

— Нет, два с половиной, — ответил педантичный женский голос.

Бэбил и Гарибальди обернулись и увидели перед собой красивую и высокую девушку с короткой стрижкой под каре с чёрными, как крыло ворона, прядями и одиноким седым локоном в чёлке. На ней был надет чёрный пиджак, чёрная юбка до колен и серая блузка, а обута она была в простые лакированные туфли. Девушка была красива, но в тоже время имела очень строгий вид. Она прожигала взглядом Гарибальди. От этого взгляда Петрос сжался и стал выглядеть пристыженным.

— Командир Гарибальди, объясните, что это значит? — произнесла красавица, поджав губы и указав на Бэбила кивком головы –к груди она прижимала стопку бумаг. Сконфуженный Петрос хотел уже ответить ей, но тут Мендель ещё сильнее засиял. По его щекам вновь потекли слёзы, а лицо выразило такую радость, словно от встречи с человеком, которого он считал давно умершим, но он оказался жив.

— Трезия Абелия! — радостно воскликнул Бэбил на весь зал, подбежал к девушке и крепко обнял её. Наступила минута неловкой тишины, где замолчали даже Сёстры. Все были просто шокированы данной сценой. Многие уронили документы, кто-то пролил на себя миндальное кофе, а одна из Сестёр открыла пурпурные глаза и уставилась на это представление с большим любопытством. В сторону диспетчеров обернулся Петрос, одним взглядом заставил всех забыть эту сцену и вернуться к работе. Шум возобновился.

Девушка, вмиг потерявшая всю свою надменность, была то ли оскорблена, то ли ошарашена таким поведением Бэбила, но при этом она не пыталась освободиться из объятий. Трезия потеряно и непонимающе глядела то на Гарибальди, то на хныкающего Менделя. Петрос лишь возвёл глаза к небу и очень тихо произнёс:

— Изменился, как же.

— Я уж подумал, что никого из моего любимого поколения больше не увижу, — проговорил, глотая слезы, Бэбил. — Но как же так? Ведь ты должна была умереть лет семнадцать назад. Как?

Он вопросительно посмотрел на Петроса.

— Мы сами до сих пор не поймём, — начал Петрос, довольный возможностью уйти, хотя бы на время, от разговора с Трезией. — Но как предположил покойный Лазарь Сина, это скорей всего связано с тем, что Пустоши Авеля самый загадочный из всех Уровней Башни. Хотя это не объясняет, почему другие Абелии, до и после, всё же умерли. И, может, ты уже опустишь бедную Трезию, а то гляди, она сейчас вспыхнет?