Ступень вторая

— С этой комнатой что делать будешь? — сказал он и направился к выходу, словно опасался, что я отвечу: «Сжигать» и сразу примусь это делать.

— Запечатаю пока потом посмотрим. Вы же сказали, что она безопасна.

— На первый взгляд, да.

— На мой второй — тоже, но это не значит, что я не сделаю третьего.

Я запечатал комнату и перешел к спальне главы клана. Сканирование не показало отличия фона от ожидающегося, да и чему там было отличаться? Медузки не несли охранную функцию, им нечего было делать в комнате того, кто управлял всем этим дерьмом. Но полковник этого не знал и сначала напрягся, когда я вскрыл комнату, а потом с подозрение спросил:

— Ты ж говорил, эта дрянь лезла из всех комнат?

— Может, здесь еще не вызрела? — с серьезным лицом предположил я. — И вот-вот вызреет? Я поэтому все и выношу.

Ефремов начал озираться, в попытках увидеть место, из которого полезет медуза. Надо признать, что комната места воображению не оставляла. В отличии от комнаты супруги главы клана, забитой куклами под потолок, комната самого главы оказалась пустой. В ней стояла одна кровать, причем посреди комнаты и с ножками в тазиках. Выглядело это смешно, хотя тазики были артефактные и когда-то чем-то заполнялись. Но к этому времени артефакты разрядились, а жидкость высохла оставив на стенках тазиков желтоватые кристаллы.

— А где все вещи? — подозрительно прищурился Ефремов.

— Вы у меня спрашиваете? Я знаю ровно столько, сколько вы. Мне не было необходимости сюда лезть вообще.

— Но что это за спальня, где ничего нет?

— Как нет? — Я кивнул на кровать. — Самое главное — вон оно, стоит.

— Главное — это не только кровать, — буркнул Кфремов. — Где гардеробная? Где унитаз, в конце концов?

— Вы хотите, чтобы унитаз стоял рядом с кроватью?

— Дурацкие у тебя шуточки, Елисеев, — он смерил меня взглядом. — В приличных домах ванна находится рядом со спальней.

— Я ванн и унитазов не прятал, — заржал я невольно представив, как это могло бы выглядеть. — На первом этаже точно есть, если вам вдруг нужно. А тут я пока недообследовал. У меня схема только спален, да и та приблизительная. Кабинет я нашел по связи с ловушками.

Честно говоря, спальня Вишневского удивила и меня самого. Спальня –это не только то место, куда ты заходишь на ночь, но и личная комната. Судя по увиденному, личности у Вишневского не осталось. Одна оболочка, создающая видимость жизни. Неужели та тварь в подвале — причина? Создание пожрало мозг создателя? Нет, однозначно большую медузу надо гасить, не дожидаясь, пока она решит подзакусить мной.

— Да не в этом дело, — поморщился Ефремов. — Эта комната больше похожа на камеру для заключенного.

— Из того, что я здесь видел, создается впечатление, что Вишневский сильно не дружил с головой. Страшное дело для мага. Отсюда все эти ловушки по периметру и сбрендившая после смерти Вишневского система защиты. Кстати, — оживился я. — Может, в комнате что-то и было, но со смертью хозяина самоуничтожилось, а пыль была убрана системами очистки?

— Годный вариант, — согласился Ефремов. — Ну пойдем, посмотрим кабинет.

Я посмотрел на сиротливую кровать и решил, что уж тут-то точно ничего не надо сжигать, но комнату на всякий случай тоже запечатал. Если при беглом осмотре я не вижу тайников, это не значит, что таковых нет.

В кабинете Ефремов долго сопел перед шкафом с книгами, косил на меня, ожидая, что я разрешу взять что-то, а то и подарю, напрочь позабыв мою сказочку про волховский запрет. Но я делал вид, что ничего не замечаю, поскольку ценность того, что в шкафу, требовалось еще определить. Книги по магии свободно не продавались, а я больше чем уверен: если что-то попадет в загребущие полковничьи руки, этого я уже не увижу.

— Здесь-то ты ничего жечь не собираешься? — страдальческим голосом наконец спросил полковник.

— И мысли не возникало, Дмитрий Максимович. Отсюда на меня ничего не бросалось. Может, конечно, еще бросится, — я с сомнением посмотрел на дверцу сейфа. — Пока я здесь трогал только охранную систему.

— Да у тебя тут вообще негусто с очищенными помещениям. Хочешь, поспособствуем? Доступ к счету вам либо уже вернули, либо скоро вернут, так что платить есть чем.

— С аппетитами вашей конторы, Дмитрий Максимович, платить скоро будет нечем. А Глазьевы еще нескоро решат, что неустойка им выгоднее.

— Думаешь, заплатят? — с сомнением спросил Ефремов.

Я пожал плечами. В чужую голову не влезешь, так откуда мне знать, что решат Глазьевы? В конце концов, Роман с Ермолиной встречался давно, может, там любовь неземная до гроба и на остальные факторы наплевать? Сейчас Аня для него представляет из себя ценность только как любимая девушка. Вот и посмотрим, насколько хватит силы этой любви.