Кержак

* * *

Эпического сражения не получилось. Нет, пару раз по бокам и спине сумели дубинками достать, но размеры “дубины” и доброе слово смогли быстро вразумить недовольных. Четверо легли, без малейшего желания подняться. Двое отползли в сторону. Еще двое удрали вслед за рванувшей во все стороны толпой. Убедившись, что желающих обидеть на горизонте не наблюдается, Иван оперся о трубу и перевел дух.

— Они сейчас стволы возьмут и вернутся, — подал голос привязанный мальчишка. — Если не хочешь, чтобы завалили, лучше топай отсюда.

— А куда? — повернулся к грязнуле Осокин. — Я не местный, раскладов не знаю.

— Могу к нам, до утра. Если освободишь.

Шагнув к одному из “приголубленных”, Иван снял с пояса ножны на клипсе, вынул нож и разрезал стяжку. Пацан тут же поднялся на ноги, подошел к одному из “поверженных” и от души пнул того по голове:

— Урод паршивый, я с тобой еще поквитаюсь...

Затем быстро обшарил карманы, сунул все добытое в драный мешок и легкой рысцой двинул влево, к дальнему проходу. Поняв, что отдельного приглашения не будет, Осокин пристроил на плече столь удачно подвернувшуюся трубу и пошел следом. Карманы обшаривать не стал — не совсем понятно, как к этому отнесутся окружающие. Нет, трофеи, дело святое. Но хорошо бы сначала хотя бы чуть-чуть в местных реалиях разобраться. Накосорезить легко, исправить потом куда сложнее.

Мальчишка явно был местным. Он просквозил через соседнюю “деревушку”, ловко ввинтился в завешенный пластиковым куском узкий проход, затем свернул в один коридор, другой. И скоро Иван уже брел за ним, согнувшись в три погибели по каким-то технологическим колодцам, где лампочки горели в лучшем случае метров через пятьдесят, над головой и на стенах торчали обрывки кабелей, под ногами змеились жестяные короба и в нос шибало пылью. Наконец, свернув в очередной отнорок, парень опустился на корточки и полез в дыру, заусеницы на краях которой кто-то заботливо отогнул, чтобы не рвать одежду.

Внутри оказалась комнатка с теми же трубами по стенам, двумя примотанными к потолочному крепежу лампами и железным полом, на который свалили кучу матрацев. На лежбище кучковалось пятеро малолеток и двое подростков, ближе к возрасту старшеклассников.

— Блоха, кого это ты притащил? — спросил один из старших, с выкрашенной в разные цвета патлатой шевелюрой.

— Офеня из пришлых.

— Я разве просил тебя торгаша пригласить? Я тебе сказал барахлом разжиться, а ты?

— Нету больше барахла. “Канарейщики” остатки прихватили, на ящики с одеждой лапу наложили. Меня даже поймать смогли, пока в коробках шарил. Вот, он спас.

— Ты не понял, Блоха. Я вас держу здесь, пою, кормлю, защищаю. А толку?..

— Я завтра еще чего-нибудь добуду, Клир.

— Завтра? Как с утра, когда этот дурацкий утеплитель притащил?

Поднявшись, парень шагнул вперед и попытался отвесить оплеуху. Но Иван перехватил его руку и попросил, придержав на секунду:

— Не надо драться. Дракой ничего не решить.

Ощерившись, Клир вырвался и зашипел:

— Слышь, ты, дундук без имени! Я тебя сюда не звал! И мне без разницы, какого рожна ты в Отстойнике делаешь! Это — моя территория, это моя стая и мне решать, что можно, а чего нельзя! Слишком умный — так проваливай туда, откуда заявился. И Блоху с его крысенышем забирай! Валите, мигом! Можете его добычу забрать, не претендую!

Похоже, переночевать здесь не получится. Но выяснять отношения Иван не стал. Жалко, что младшему досталось, хотя он в этой банде явно был на самом низу пищевой пирамиды. Блоха тоже скандалить не стал, пошел в дальний угол, стал складывать в небольшую коробку нехитрые пожитки. Рядом крутилась девочка лет семи, в безразмерной кофте, заменявшей ей платье. Наверное — сестра, лица очень похожие.

Закончив с нехитрым скарбом, парочка остановилась рядом со сваленным в углу мусором. Там сбоку грудилось штук сто брикетов в яркой пластиковой обертке. Некоторые были вскрыты и торчали наружу желтыми потрохами.

— Бери, бери! Нечего мне дрянь всякую оставлять!

Подойдя поближе, Иван молча снял рюкзак и начал набивать его “утеплителем”. Хотя — да, китайская лапша по внешнему виду — полный отстой. И воняет неприятно. Но в голодное время вполне съедобно. Главное — не увлекаться.

Когда рюкзак оказался заполнен, в ход пошел синтетический мешок, который про запас лежал в крохотном боковом кармашке. Обычно в нем сменную обувь в балке держал или разную мелочевку. Вот и пригодился.

Через пять минут троица стояла на перекрестке, разглядывая темные дыры проходов.

— Нам бы на ночлег где пристроиться, — сказал Иван, перехватывая поудобнее мешок. — И кипятком бы еще разжиться.

— Тогда на старое место придется идти. Но нас оттуда прогнали. Там панели были рабочие, вот на них и позарились.

— Со мной тоже прогонят?

Посмотрев на трубу, Блоха поскреб грязные волосы:

— Вряд ли. Ты сам кого угодно прогонишь... Ладно, пошли. Нам еще что-то поесть надо будет у соседей стащить.

— Поесть — не проблема, если питьевую воду найдешь... Кстати, меня Иван зовут.

Кивнув, Блоха пошел вперед. Девочка на секунду задержалась, с любопытством посмотрела на мужчину и еле слышно пискнула:

— Меня — Лисса.

И рванула следом за братом, скрывшись в темноте.

— Вот и познакомились, — проворчал Иван и потянулся следом. Неизвестно, как оно будет потом, но очень хотелось надеяться, что эта парочка хотя бы расскажет, как устроен местный мир. Раз уж попал сюда навсегда, то надо как-то обустраиваться. Со всей привычной обстоятельностью.