Осколки турмалина

Глава 11

– Хочешь узнать, как я это вижу? – спросила я. – Всю эту семейную драму.

Мы с Владом нашли ресторан, который нам особенно нравился, и теперь обедали там последний раз перед отъездом. Оставаться в этом городе и дальше мы не могли: здесь мы точно не найдем ответов. Не факт, что мы найдем их где-то еще, так хоть попытаемся!

А ресторан все-таки прекрасный. Его лучшая черта – большая открытая терраса, на которой уютно посидеть и осенью благодаря грамотно размещенным тепловым пушкам. Деревянные столики, плетеные диванчики с пледами, гирлянды из осенних листьев вдоль перил – провинциальная мечта. Как будто мы действительно в отпуске. Но притворяться и дальше, что это так, я не могла, нужно было возвращаться к делу.

– Хочу, конечно, – отозвался Влад.

Обед был закончен, и теперь он наблюдал за мной, потягивая безалкогольный глинтвейн.

Вообще, сейчас можно найти безалкогольную версию чего угодно – мода такая. Как по мне, само название «безалкогольный глинтвейн» – это просто способ продать горячий компот с корицей подороже.

Но ему нравится. Дело даже не в том, что он предпочитает быть за рулем, изредка уступая водительское кресло мне. Я заметила, что Влад теперь пьет очень-очень редко, хотя он и до взрыва не злоупотреблял, спортивная карьера не позволяла. Видимо, трезвое сознание ему милее, чем приятное забытье.

– Уже понятно, что из своего наркопритона Тэмми попала в секту, только это и объясняет, почему она исчезла, ничего не взяв с собой. Там она сошлась с каким-то типом… Не знаю, какие там у них отношения были в этой «Дороге домой», вряд ли здоровые, но точно долгосрочные.

– Почему? – уточнил он. – Возможно, с партнерами там было – как у хиппи.

– Потому что между рождением двух детей Тэмми от этого мужчины прошло несколько лет, следовательно, она или постоянно жила с ним, или постоянно спала. Так вот, сначала она рожает мальчика. Мальчик умирает. Вряд ли случайно, если учитывать, что там нашли еще детей.

– Еще мальчиков. Уже установлено, что все погибшие дети – мальчики.

Да, об этом я знала. Я и представлять не хотела, что за жуткие ритуалы там проводились – и почему? Достоверно известно, что «Дорога домой» – не женская секта. Даже наоборот, судя по тем скудным сведениям о жизни сообщества, что удалось собрать, женщины там были далеко не на первых ролях. В основном – хозяюшки и работницы, любовницы, матери, но не те, кому дозволено принимать решения. Мужчин в секте хватало – как хватало и детей, в том числе мальчиков. Почему же убили именно этих? Экспертам уже удалось установить, что ни от каких серьезных болезней дети не страдали, и это делало ситуацию еще более странной.

Но для нас сейчас принципиально важно вот что: сына Тэмми убили, а дочери, Джордан, было дозволено выжить.

– Заметь: рождение Джордан указывает, что Тэмми осталась в секте и жила с тем же мужчиной, – продолжила я. – Но только после этого у нее случится какой-то разлад с местными!

Не из-за смерти сына, а после рождения дочери или сразу перед ним. Подозреваю, что все же после, раз она пережила роды.

Примерно в этот период Тэмми сломали обе ноги. Страшная травма для только что родившей женщины… Нет, для любой женщины, для любого человека, но восстановление после родов ситуацию не упрощает. Такое вряд ли произошло случайно, больше похоже на осознанную пытку – или наказание. За что? За то, что родила девочку? Хотя… простейшая логика подсказывает, что самое вероятное преступление, за которое ломают ноги, – побег.

Тэмми попыталась сбежать из секты. Возможно, она боялась, что с Джордан поступят так же, как с ее старшим братом. Побег сорвался – но девочке позволили выжить. Хоть что-то хорошее.

– Она там задержалась, – указал Влад. – Лет на пять-шесть, пожалуй.

– Может, она и пыталась сбежать, но мы об этом ничего не знаем.

– В любом случае, ее окончательное расставание с сектой должно быть как-то связано с Эмили.

– И с тем, что у Эмили другой отец, – кивнула я.

– Но мы не знаем, кто.

– Полагаю, если мы уговорим Маргарет Шерман сдать кровь, мы узнаем наверняка. Но она вряд ли согласится, так что будем руководствоваться домыслами.

– Ты считаешь, что отец Эмили – Эндрю Мартин?

– А ты разве так не считаешь?

Все сошлось слишком идеально, чтобы это игнорировать. Эндрю и Тэмми находились в секте одновременно – и одновременно же удрали. Он погиб. Она всю жизнь кого-то боялась. Она навещала его могилу и сделала тату с его инициалами. Волосы и глаза у ее младшей дочери того же цвета, что у Эндрю Мартина.

Что-то отрезвило одновременно мою сестру и Эндрю, заставило их вырваться из той серой, беспросветной тоски, которая привела их в секту, и снова полюбить жизнь. Что, если не рождение ребенка? Маленького существа, которое они хотели уберечь от сообщества…

Некоторое время у Тэмми получалось. Себя она уже спасти не могла, ее алкогольные загулы указывали, что для нее путь к нормальной жизни потерян. Слишком много ошибок допущено, слишком тяжел груз вины. Но ее дети – другое дело, им она могла подарить будущее, которого лишили ее саму.

Только теперь удар все же нанесен. Секта убила Тэмми, однако остановит ли это охоту? Все зависит от того, кто отец Джордан, какой властью он обладает, насколько он злопамятный. Но если все действительно сводится к нему, самая большая опасность при поимке грозит Эмили.

– Маргарет не согласится на экспертизу, потому что она на все ценники вешает, – заметил Влад. – Она сразу просчитает, что, если ребенок действительно от Эндрю Мартина, Эмили полагается часть его денег. Нет, она будет держаться до последнего.

– Да плевать мне на нее! Я этих девочек ищу, чтобы увезти отсюда, а не чтобы за наследство бороться!

Эх, Тэмми, Тэмми… Неужели она не понимала, что, если ей так нужно было спрятаться от секты, Россия подошла бы лучше всего? Вот там у «Дороги домой» точно нет власти! Она знала имя отца, раз указала его в завещании. Почему не обратилась к нему? Насколько низким было ее мнение о нем?

Пояснить могла только она, а этого уже не случится.

Сейчас все сводилось к секте, и мы собирали все сведения о ней, какие только могли найти. Выяснилось, что лет семь назад в Иллинойсе, где в то время базировалась секта, попытались возбудить уголовное дело против ее лидера. Ключевыми свидетелями выступали те, кому удалось сбежать из секты, они обвиняли своего недавнего покровителя в жестоком обращении и даже пытках.

Увы, суд ни к чему не привел. Смиренный лидер секты, на словах отказавшийся от всего мирского, на деле обладал деньгами на неплохих адвокатов. А они разнесли версию обвинения в пух и прах, доказав, что у всех свидетелей мутное прошлое. Разве можно верить словам алкашей, наркоманов и сумасшедших? Что значит «бывших»? Бывших неудачников не бывает! У них ведь нет фактических доказательств?

Так что дело закрыли, но секта на всякий случай свалила из Иллинойса. А в последующие четыре года при загадочных обстоятельствах погибли детективы, начавшие дело, свидетели и даже федеральный судья. Никакого насилия, только несчастные случаи – но какие же своевременные!

Теперь нам предстояло отправиться в Иллинойс, чтобы просмотреть видео допроса свидетелей. Копию нам передать не могли, но ознакомиться разрешили. Это самое большое, на что нам приходилось надеяться: после того неудачного суда никто уже не смел в чем-то упрекать «Дорогу домой».

Интересно, узнают ли они, что мы под них копаем? И как скоро?

Мы были в Спрингфилде уже вечером. Перелеты утомляли – с каждым разом все больше, но я не хотела брать паузу. Вроде как нам некуда было спешить, и один день ничем не отличался от другого. Но меня не покидало ощущение, что время утекает, исчезает, и, если мы не поторопимся, все скоро станет бесполезным.

Влад, должно быть, заметил мое состояние, а может, он чувствовал то же самое. Как бы то ни было, он даже не заикался об отдыхе, и из аэропорта мы направились прямиком в полицейский участок, где его знакомый (а точнее, просто нанятый им человек) организовал нам видеопросмотр.

Записи не отличались особой художественной ценностью, да и не должны были. Обычное полицейское интервью, сделанное на плохонькую камеру. Человека, который задает вопросы, не видно. Объектив направлен на свидетеля – изможденного, болезненного вида мужчину лет сорока. Его худоба выглядит противоестественной. Темные круги под глазами подтверждают мою догадку. Во взгляде еще мерцает настороженность – однако это уже угли, не пламя. Позже, на суде, защита даже его внешность использует как аргумент – смотрите, типичный же наркоман! Но это будет вранье, потому что взгляд у свидетеля ясный и умный, он просто видел слишком много.

– Давайте начнем, – предлагает невидимый интервьюер. Он не спрашивает имя, потому что оно указано в начале съемки. – Когда вы попали в секту?

– В две тысячи одиннадцатом году.

– Как это произошло?

– Один из их рекрутеров, – сами себя они называют проповедниками или глашатаями хороших новостей, – встретил меня в обществе анонимных наркоманов. Они там часто слоняются. С алкоголиками та же история…

– Вы принимали наркотики в прошлом?

– Да. Почти всю мою жизнь.

– А на тот момент?

– Нет! – свидетель чуть повысил голос. – На тот момент я был чист больше шести месяцев! Мне дали серебряный значок!

Я почувствовала, как сердце сжимается от сострадания. Странно. Необъяснимо наивно. Я смотрела на взрослого дядьку, который, если называть вещи своими именами, испоганил собственную жизнь. И все равно мне было его жалко – в этот момент, когда он, как ребенок, хвастался непонятно перед кем серебряным значком за трезвость. Возможно, своим самым большим достижением.

Этот человек выздоравливал, так или иначе. Но «Дорога домой» стала для него новой бедой, ударом, после которого он уже не оправился.

– Почему вы пошли с этим человеком? – спрашивает полицейский.

На потрескавшихся губах свидетеля – горькая улыбка.

– Они умеют убеждать. Я хотел начать новую жизнь, но у меня ничего не было. Мне сказали, что если я буду жить с ними, у меня все будет.

– Что именно?

– Дом. Еда. Люди, которые меня любят… У меня ведь никого не осталось после того, как я стал колоться! Торчков никто не любит, и даже если они прекращают, им никто не верит. Мне нечего было терять.

– Что от вас требовалось за пребывание в секте?

– Они не называли это сектой. Только сообществом.

– Хорошо. Что от вас требовалось за пребывание в сообществе?

– Ничего особенного. То, что я и так хотел делать: я должен был работать. Но это я умею! Там каждый выбирает ту работу, которая ему нравится. Работы много, так что выбор есть.

– Например?

– Я вот мебель делал. Ее там делают и продают. Кто-то овощи и фрукты выращивает, кто-то за животными следит, кто-то одежду шьет. Это очень простая, мирная жизнь.

– Кто продавал то, что вы производили?

– Не я так точно! Я за годы, что там провел, деньги в руках ни разу не держал. Продавали другие, и я никогда не знал, сколько у сообщества денег. Думаю, много, но всеми управлял Хост. Почти все были такие, как я, и только Хост и его окружение имели доступ к деньгам.