Буревестник

— … Далее, — продолжил Глава, — пройдёт процедура инициации. Вы готовы, госпожа Заславская?

Невесть откуда взявшийся прожектор осветил её место, заставив на несколько секунд ослепнуть. Попривыкнув, Алина осознала себя стоящей на сцене амфитеатра, где в качестве зрителей находились её будущие коллеги по цеху.

Девушка убрала руку от лица и осмотрела глав организаций. Одним она улыбнулась, другим сдержанно кивнула, сомкнув челюсти.

— Я готова.

— Процедура инициации, — начал объяснять Глава, — предполагает, что человек, даже будучи атомистом, всё равно должен иметь предрасположенность к той сущности, которую хочет контролировать. Поэтому сейчас могут быть два исхода: либо вы проходите инициацию и сможете стать Лидером организации, отвечающей за использование сущности смерти, либо… умираете.

Алина невольно округлила глаза от ужаса, хотя её предупреждали заранее. Осознавать это было сложно. Девушка хотела поискать поддержки в глазах тех Лидеров, которые высказались за неё, но поняла: лучше не начинать свой путь на стезе атомистов, чем сразу поставить себя слабой и беспомощной.

— Я готова, — повторила она, придав этим словам всю уверенность, какую смогла в себе найти.

— Что ж, — довольным голосом произнёс Глава где-то наверху, — тогда приступаем к процедуре инициации!..

***

На коньке крыши обычной избы стоял крупный светловолосый мужчина — это был Валера, местный лесник, который как обычно помогал местным по любым поводам. Только что он закончил чинить крышу, а до этого установил новые окна в рамах, заделал стены, выкопал на огороде всё, что пришла пора выкапывать, и собрал что осталось собрать.

Мужчина оглядел окрестности: из множества домов среди нескольких деревень, что расстилались до горизонта, заселёнными были всего несколько десятков. Никому из местных помощь вроде больше не требовалась.

— Ну всё, тёть Нюра, — громко сказал Валера, разминая затёкшие плечи, — принимай работу. Чем не красота.

Из дома вышла маленькая старушка и, охая, принялась восхищаться: и то сделано замечательно, и это…

— А у Афанасьевны дом-то ты тоже чинил?

— Конечно, тёть Нюра, кто ж ещё.

— И как?

— Твой лучше получился, — ответил Валера, понимая, к чему всё идёт.

— А у Митяевны?

— Ещё нет. Но такую красоту я там повторить не смогу.

Этот обмен любезностями продолжался добрых полчаса, пока Валера спускался, собирал по участку инструмент, переодевался из рабочих обносков в привычную просторную рубаху и льняные штаны и наслаждался заслуженным обедом.

Когда старушка отлучилась на полминуты и вернулась с кошельком, Валера нахмурился.

— Тёть Нюра, мы же договаривались!

— Так я…

— Договаривались! А иначе ноги моей здесь больше никогда не будет!

Старушка недовольно махнула рукой и дождалась, пока Валера доест, чтобы проводить до покосившегося сарая, где в тёмной глубине среди груды старой мебели и паутины стопками лежали книги.

Валера бережно осматривал одну за другой, откладывая особо ценные экземпляры. Наконец, выбрал несколько и положил в авоську, которая уже содержала штук двадцать, если не больше.

— Это оставь на потом, — сказал он, указывая на те книги, из которых образовал отдельную башню.

— Так ты же вечером в баньку собрался! Там и заберёшь.

— Не, возьму за какую-нибудь другую работу.

— Книжками сыт не будешь, — заметила старушка. — Ну вот зачем тебе столько?

— Я же говорил, что вместе с домом вся моя библиотека сгорела.

— Так денежка нужнее будет! Что-то на себя потратишь, а что-то — на книжки.

— С «денежками» проблем нет, но не буду же я новёхонькие полки ими заполнять?

Тётя Нюра поняла, что доказать глупому мальцу ничего не сможет, поэтому махнула рукой, но при этом ещё раз за всё поблагодарила.

Валера рывком поднял авоську, отчего рука заныла, и вышел с участка.

По заросшей бурьяном улице, он направлялся в свою избу. Иногда налетал прохладный ветер. Валера посмотрел вдаль — навстречу ему летели тучи. Значит, быть дождю.

Лето покидало эти края, уступая место осени. Местные старики и старушки заканчивали садово-огородные дела, ожидая большого перерыва, когда, как говорится в пословице, готовят телеги. Валера предположил, что в ближайшие дни обходов деревень больше не будет — тут можно вплотную заняться своим домом, обжить его по-настоящему.

Через опустевшие после сбора урожая поля, мимо снопов сена, по дорогам, что уже не выдерживали потоков сельскохозяйственной техники и участившихся дождей, Валера, наконец, добрался до леса. Для авоськи с книгами всё чаще приходилось менять руки, особенно теперь, когда ровные поверхности уступили место горкам и оврагам. Мужчина обречённо вздохнул — в последние пару недель он усиленно взялся за помощь другим, вопреки тому, о чём говорил отец много лет назад, и подчас забывал о полноценном отдыхе. Но в кои веки захотелось ощущать себя полноценным, потому что именно в помощи Валера видел смысл жизни. «Вот только многим ли ты поможешь с сорванной спиной и больными руками?» — прозвучал вопрос в голове, заданный спокойным, но жёстким тоном отца.

— Не многим, а то и мало кому, отец. Понял, исправлюсь, — вполголоса ответил Валера своим мыслям. Как обычно не было никакого смысла спорить.

Он пересёк границу нетронутой и сгоревшей частей леса, ступив на чёрную землю. Если раньше лес был для Валеры заповедной зоной, где он хозяйничал, но чаще оставлял на откуп природе, то теперь было пространство, за которое на многие годы вперёд появилась особая ответственность — всё, что сжёг Культ Девятого Дня много недель назад. Да, прямой вины Валеры здесь нет, но этого можно было избежать, присмотревшись внимательнее к тому, что происходило, сопоставив малозначительные факты, которые раз за разом вносили хаос в мерное течение лесной жизни… «Опять ищешь виноватых? — сурово спросил голос в голове. — Опять охотишься на неведомого зверя? Только ведь ты этим зверем и являешься. Гоняешь сам себя до одури, до пены изо рта. И, снова, такой загнанный, кому поможешь? И чем?»

— Да, отец, ты опять прав, — сквозь зубы ответил Валера и остановился. Закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Сегодня на медитацию нужно будет уделить полчаса. Тем более, как раз после баньки…

Валера вышел на поляну и остановился, оглядывая избу. Да… занимаясь чужими домами, совсем забыл про свой: издалека видны щели в оконных проёмах, отчего ветер влёгкую забирался внутрь и гулял, как домашнее животное, а сам Валера ночевал исключительно в погребе. Крышу тоже доделать надо — дождь пока был всего единожды, но с первого раза нашёл, как составить компанию ветру внутри. И ведь самое главное — если книги убирать из подвала наверх, то в нынешних условиях они просто-напросто не проживут долго — то же самое, что оставить их на пеньке посреди леса.

— Непорядок, — сказал Валера вслух, направляясь к избе. — Завтра же займусь. Коли в доме всё вверх дном, значит, худ хозяин в нём.

— Коль хозяин стихоплёт — скоро будет Новый год, — раздалось позади.

Валера развернулся и увидел, как на поляну заходит парень с взъерошенными от ветра и веток русыми волосами. В джинсах, кроссовках и тёплой кофте, он виновато улыбался, вот только не было в его глазах кофейного цвета беззаботной радости, как раньше. И Валера прекрасно осознавал, почему.

— Извини, стихи я сочинять не умею, — пожав плечами, сказал Арсений и протянул Валере руку. Тот переложил авоську в левую, размял ноющие пальцы и поздоровался.

— Есть множество поэтов, которые тоже не умеют, — ответил Валера. — Какими судьбами?

— Так до тебя, Валера, не дозвониться.

Сеня вытащил из кармана телефон и поднял над головой, внимательно в него всматриваясь.

— Иногда связь как будто есть, но у меня такое ощущение, что ты свою мобилу выключил в тот же момент, как вернулся.

— Они же аккумуляторные, да? Думаю, у меня разрядился. Пойдём, посмотришь.

Валера впустил Сеню в избу. Там стояли стол и новая печь, а к стенам были прибиты свежевыструганные полки, которые пока пустовали. Мужчина сразу направился к погребу, провёл над ним рукой и открыл, занося книги.

— Когда я желал тебе отстроить знатные хоромы, то не думал, что это случится так скоро и так качественно, — с ноткой восхищения в голосе сказал Сеня.

— Инструкции у меня были, — отвечал Валера из погреба, — материалов — полный лес. Времени тоже уйма. Или, с учётом предстоящих холодов, совсем впритык — как посмотреть. Чем не возможность.

— Ага. Осень. — Сеня стал тихонько напевать: — «Что такое осень? Это — …»

— Телефон.

Валера выбрался из погреба и протянул Сене мобильник. Сказать по правде, он забыл про этот кирпичик почти в тот же момент, как начал заниматься избой — телефон напоминал про беспокойные пару недель в городе бок о бок с Алиной… «Так, нет, — прервал собственный поток мыслей, — её судьба в её руках, а своей дорогой нужно идти самому».

Сеня повертел телефон в руках, нажимая на всё подряд.

— Думаю, вправду разрядился. Что же ты за техникой-то не следишь? Ну-ка где у тебя тут розетки?

Парень осмотрел всю избу и заглянул в каждую щель, пока не застыл с выражением вселенского разочарования на лице.

— У тебя же здесь нет электричества, так ведь? Мда… этого я не учёл. Ладно, обвинения сняты.

Валера спрятал мобильник в карман штанов и стал разминать сильно уставшие руки.

— Значит, ты хотел мне позвонить? Зачем?

Сеня стал неуверенно пожимать плечами.

— Ну, это ведь нормально, когда люди, которые хорошо общались, периодически связываются друг с другом, чтобы узнать, как дела, как настроение, как самочувствие и всякое такое?..

— Это нормально, — подтвердил мужчина. — И как у тебя дела, Сеня?

— Спасибо, Валера, за такой неожиданный, но актуальный вопрос. Серединка на половинку, — со вздохом констатировал Арсений. — Человек со стороны сказал бы, что у меня сейчас проблемы на многих фронтах, но лично я не вижу поводов для грусти…

«И, похоже, для радости тоже».

— Но всё это — суета сует и томление духа, как писалось в одной доброй книжке. Слушай, я вижу, ты тут прекрасно устроился. Это повысило моё настроение. И, раз уж я в гостях, то, может, ты проведёшь небольшую экскурсию по лесу? А то в прошлый раз нам было немного не до того.

— Это всего лишь лес, здесь нет ничего особенного, — ответил Валера.

— Тут ты лукавишь. — Сеня впервые улыбнулся, правда, слегка вымученно. — Покажи-ка мне бункер.

[1] «… как брат, как сестра…» — идиома «яблочко от яблони недалеко падает» по-английски может звучать как, например, «Like father, like son», т. е. «каков отец, таков и сын» или, в данном случае, «Like brother, like sister» — «какой брат, такая сестра».