Буревестник

9.3

За размышлениями проходили минуты (или часы?), они сменялись дрёмой и чтением. Охранник стабильно приносил еду, иногда хотелось спросить его, какое вообще на дворе время суток, но это, по своей сути, не имело значения.

После очередного приёма пищи прошло всего ничего, а снова в дверь постучали. Мягко, неуверенно. Валера отвлёкся от Энциклопедии и с любопытством воззрился на дверь. Она медленно открылась, и в кабинет вошла Алина.

Девушка, увидев Валеру, сразу подбежала к нему и обняла. На ней снова был чуть мешковатый пиджак, косметика придавала деловой вид, но повела она себя как раньше, до Культов, Энней и прочего.

— Как же я рада, что ты жив! — сказала она срывающимся голосом. Глаза её наполнились слезами.

— Ну-ну, — ответил Валера, не очень понимая, как реагировать. — Думаю, тебе говорили, что я появлялся на собрании.

— Да, Камила, Гуннар и Альбина — все подтвердили это, но, знаешь, пока своими глазами не увидишь…

Они присели на кушетку. Алина рассматривала Валеру как музейный экспонат.

— Как же я безумно рада, что всё оказалось неправдой…

— Неправдой, из-за которой ты чуть не пострадала.

— Ага… меня готовы были дематериализовать ни за что! — воскликнула девушка в сердцах. — Ты, Лидер Шаджяры и мой дядя…

— Он точно умер, тебе это сказали?

— Да.

— А… — Валера захотел как можно тщательнее подобрать слова. — Ты знаешь о его связи с наёмниками?

Алина помрачнела.

— Я прочитала стенограмму твоего допроса (Умар не знал моего дядю, поэтому эпизод с его смертью описал без подробностей). Мне плохо верится, что дядя на такое пошёл, но, если вспомнить, то последние дни отговаривать меня от управления Культом — было его идеей фикс. Он давил: логикой, эмоциями, вспоминал моего двоюродного брата… Даже Олега зачем-то приплёл.

— О, я давно не слышал о нём!

— Знаешь, дядя перевёл его из санатория в какую-то реанимацию, но в какую именно — я не знаю. Может, Эннея в курсе, но, по-моему, всякий раз, когда они хотели привлечь его в качестве свидетеля против моего брата, оказывалось, что он до сих пор без сознания. В любом случае, дядя уже давно был нервным. И, видимо, решил пойти на такие меры. Боюсь думать о том, что могло быть дальше…

— Чем не доказательство, что гнев может сыграть против человека.

— Ага! Седой и Клещ, оказывается, были в числе тех наёмников! Уму непостижимо! Но сегодня я узнала, что это могло быть не случайно.

— В смысле?

— Валера, пока я тратила силы и время на Культ, фирма моего дяди, «Недра Земли», под шумок почти поглотила ТНК «КДД», фирму Дениса. Может, таким образом он и вышел на Клеща, который успел сколотить банду.

— Клещ пропал, — с горечью в голосе произнёс Валера.

— Да, я понимаю, но теперь его будут искать с удвоенной силой, чтобы наконец-то посадить в тюрьму.

— Как Седого? Я долго считал, что его поймали.

— Изолятор, в котором он содержался, чуть больше недели назад атаковали неизвестные и освободили нескольких людей. Похоже, это была банда Клеща. Взяли к себе по старой дружбе.

Девушка замолчала, а Валера не знал, какую тему ещё затронуть. Правда, обоим было комфортно в тишине. Алина, улыбнувшись, начала что-то говорить, но её прервал стук в дверь. В кабинет зашли двое: пожилая женщина, Лидер Лебенслихт, и её советник.

— О, entschuldigen Sie bitte [12], я не вовремя…

— Что вы, госпожа Хольцер, мы просто общаемся, — ответила Алина.

— Просто общаетесь… Я бы хотела обратиться к герру Налимову.

— Я весь внимание, — сказал мужчина, повернувшись к ней.

Анке Хольцер прокашлялась и заговорила официально:

— Герр Налимов, организация Лебенслихт просит прощения у вас за своего сотрудника. Действия Германа Штрауба порочат честь Лебенслихт и Эннеи. Он будет дематериализован.

— Даже так? — удивился Валера.

— То, что он делал, недопустимо. Его своеволие…

— Он придумал всё в одиночку и его никто не курировал? Плохо верится, — с едкой ухмылкой на губах вставила Алина.

— Плохо верится… — повторила немка. Взгляд её стал холодным. — Тем не менее, так и есть. Он — очень умный человек и хороший сотрудник. Нам жаль, что он поступил так. Но с этим придётся считаться.

— Будем надеяться, что правосудие над ним станет хорошим примером для других, — сказал Валера.

— Будем, — кивнув, ответила Хольцер. — Всего хорошего, герр Налимов. До встречи, фройляйн Заславская.

Женщина ушла вместе с сопровождавшим.

— Я раньше не была у неё в фаворитах, а уж теперь надо, наверное, ждать подлянки, — с нервным хохотком заметила Алина.

— Это тяжело? Быть одним из Лидеров? — спросил мужчина.

— Валера, тяжело всё решать, но и не решать ничего и молча плыть по течению — тоже тяжело. Но я тебе уже говорила — у меня есть союзники в Совете Девяти — Гуннар и Камила. Да и Глава вроде не показывает явной неприязни. Плюс, может, Умар Нэджем поостынет и не станет смотреть на меня как на грязь под ногами. Вы же с ним скорешились, замолви за меня словечко по старой дружбе, а?

— Ладно.

— Ой, шучу я, шучу! Разберусь уж!

Алина смущённо отвела глаза и нехотя поднялась с кушетки.

— Ладно, не буду тебя отвлекать. У меня тоже много дел впереди. Правда, Аля очень сильно настаивает, что после всех последних событий надо устроить себе отдых.

— Но отдых и правда нужен хоть иногда.

— Хм. Я подумаю. Аля предлагала выбрать какой-нибудь санаторий… Я подумаю, раз и ты настаиваешь.

— Когда в работе успех — и перекур не грех, — выудил из головы Валера.

Алина хихикнула.

— Вот брякнешь иногда… ладно, ещё встретимся! Пока!

Валера хотел после ухода Алины снова перейти на режим «дремота/чтение», но не получилось — голову заполнили фразы, которые девушка произносила, будучи Лидером Культа:

«Я стала Лидером… ради невинных из Культа и ТНК «КДД», моих друзей, всех атомщиков и… тебя».

«Можно, можно приносить пользу людям! Это я пытаюсь сделать».

«Если бы в Эннее у меня было больше таких союзников, как ты, я бы сделала мир атомистов и атомщиков лучше…»

И образ девушки перед глазами, взрослой, но беззащитной. Очень, очень много, о чём подумать.

Валера заснул на кушетке, после пробуждения поел, а потом принимал гостей — теперь с ним захотел повидаться сам Глава Эннеи.

— Итак, Валерий, как вам тут живётся? — спросил Бернардо Сегура с добродушной улыбкой.

— В прошлый раз, в гостинице, было поуютнее.

— Ну, хе-хе, в прошлый раз вы там были свидетелем, а не полноправным участником событий, как сейчас.

— Тоже верно.

Где-то в глубине души Валера даже хотел бы злиться на Главу, выказывать недовольство, но… зачем? К чему? «Я действовал так, как считал нужным, никого не убивал и причинял минимальный вред только для того, чтобы добиться правды. Я жду, когда всё закончится».

— Валерий, вообще я просто благодарен вам за то, что вы есть. Ваши действия были безрассудными, но помогли нам докопаться до истины.

— И что же является сейчас истиной?

— Судя по показаниям многочисленных свидетелей, картина, в целом ясна: Леонид Рубинштейн, начальник лаборатории Лебенслихт, в ходе экспериментов создаёт некую сущность, которую считает легендарным архом. Слухи доходят до главного офиса в Германии, где Герман Штрауб, куратор Лебенслихт по России, принимает решение «слегка надавить» на профессора. Он находит наёмников, которые оказываются бывшими членами Культа Девятого Дня…

— И среди них, — перебивает Валера, — Сединин, которого, как я помню, схватили после смерти Дениса Заславского.

— Это правда, его схватили. И через неделю после погрома в лаборатории похитили из нашего изолятора. Произошло нападение, которое, к сожалению, от меня скрыли. Попустительство, соглашусь, всех причастных накажут.

Валера пожал плечами — Седой всё равно мёртв.

— Так вот, наёмники нападают на лабораторию Лебенслихт, но профессор каким-то чудом сбегает, прихватив с собой этот самый арх. После этого он пытается связаться со своими лаборантами, однако тщетно. Леонид рассказал, что на него напали — и до момента похищения его наёмниками он ничего не помнит. Эти дни удалось восстановить благодаря показаниям одного из лаборантов, Марселя Мирё: он поведал о Ксении Игнатьевой, которая ухаживала за профессором, укрывая его от Штрауба, и о том, как ей помогал. Герман пытался подкупить Мирё деньгами и должностями, но тот оставался непреклонен… правда, Герман говорит, что Марсель всё-таки выдал местонахождение профессора, а лаборант предполагает, что за ними просто-напросто следили. Тут они свидетельствуют друг против друга, сложно будет обвинить кого-то конкретного.

В общем, потом Штрауб увозит Рубинштейна, пытками выбивает, где находится шкатулка с фиалом, находит её и везёт на базу к наёмникам. Что было дальше, вы прекрасно знаете сами.

— Но это явно не причина того, что нас с Умаром чуть не убили…

— А вот это уже нагромождение совпадений: каким-то неведомым образом Игорь Прогудин, дядя Алины Заславской, находит для своих целей тех же наёмников, которые уже работают на Штрауба, и приказывает им сначала напасть на здание Культа, а затем выслеживает вас по сигналу от телефона. В том промышленном здании он умирает. Мы могли бы больше пролить свет на происходящее, если бы схватили живым главного наёмника, который контактировал с Прогудиным и Штраубом, но… он мёртв. Понимаете, Валерий? Из всех возможных организаторов у нас только Герман Штрауб, который получит максимальное наказание. Вот так.

— Чем не истина, в самом деле, — нехотя согласился Валера.

— А самое главное, Валерий, что можно не дожидаться окончания всего срока вашего пресного обитания в наших стенах. Мы готовы вас отпустить в течение пары часов.

— Мне нужно на что-то согласиться? Признаться в чём-то?

Бернардо снисходительно улыбнулся.

— Зря вы так плохо о нас думаете… нет, ваших показаний вполне достаточно. Если что-то понадобится, мы вызовем вас отдельно, но это маловероятно.

— Тогда это хорошая новость, — признал Валера.

— Ещё бы. — Бернардо встал и уважительно протянул ему руку. — Я повторюсь: мне приятно, что среди нас, атомистов, есть люди, как вы, пусть и атомсчик. Вот бы побольше таких непосредственно в Эннее… у вас ещё остались вопросы?

Валера вспомнил всё то, о чём размышлял последние часы.

— Пожалуй, есть один…

Глава Эннеи ушёл, а внутри всё перевернулось и забрезжила надежда. Валера привёл себя в порядок, отложил книгу в сторону. Он смиренно ждал момента (если, конечно, Бернардо не обманул), когда ему позволят, наконец, выйти на волю.

Минуты текли, как мёд, дабы скоротать время, Валера погрузился в медитацию. Принесли еду. «В последний раз», — сказал себе мужчина, наслаждаясь каждой ложкой.

Вскоре в кабинет зашёл охранник — только не щуплый, как обычно, а крупный. Вслед за ним появился Семён.

— Кажется, формула осталась той же, — сказал тот, с деланной улыбкой, — вы спасаете Эннею, мы за это вас держим подальше от людей, а потом отпускаем в надежде, что после этого вы к нам примкнёте.

— Надежда умирает последней, — ответил Валера, вставая.