Буревестник

10.1

В холодильнике осталась разнообразная еда (полуфабрикаты, как любил Сеня); из сумки была вытащена чистая одежда, которую Валера надел после долгожданного душа; за окном в голубое небо добавили чернил. От вечера осталось всего ничего, можно и просто отдохнуть. Но в душе́ нет-нет, а возникало волнение, ощущение судьбы, которая может решиться в ближайшее время.

Сон был беспокойным, рваным. Несколько раз Валера просыпался от того, что сознание переносило его в моменты опасности и переворачивало ситуацию, меняя исход на смертельный. Это уже было раньше, когда Алина пропала после взрыва в «Астории». Но теперь Валера постепенно начал контролировать процесс, словно ставя на паузу и объясняя расшалившемуся сознанию, что прошлое нужно оставить в прошлом.

Сначала он мысленно оказался в офисе «Культа» в момент, когда происходило нападение. Только на этот раз боец, вошедший в кабинет к нему с завхозом, обернулся и увидел Валеру. Молниеносная реакция — и в грудь мужчине упёрся ствол автомата.

«Нет, не было такого. Я ускользнул. А потом спас Алину и её дядю. Хотя это, наверное, был план Прогудина — сыграть роль жертвы, чтобы надавить на племянницу».

В следующем воспоминании Валера дрался на ножах с Умаром. Араб побеждал: острая, почти как настоящая, боль пронзила тело; лезвие выпускало кровь на волю, и в яму ангара упал уже труп.

«Нет, не было такого. Я дрался с ним на равных. А потом спас. И стал тем, кто поддержал его, когда внутренний мир пошатнулся».

Наконец, память подкинула смертельно опасный рейд на базу наёмников. В любой момент времени их могли обнаружить, любая мелочь или шальная пуля могли остановить их продвижение, превратив в бесполезных мертвецов.

«Но мы выстояли, прошли весь путь от начала до конца, спасли профессора Рубинштейна, затем спасли Ксению от нелепой смерти. И Алину — от дематериализации».

Образ из сознания принял форму отца.

«Я растил тебя помощником, а не спасателем, — с укоризной заметил голос. — Замещая чужие качества своими ты оказываешь им медвежью услугу — ты становишься словно опухоль, которая врастает в ткани так, что её уже не удалишь. Без тебя теперь не могут, как и ты не можешь без кого-либо».

Валера проснулся окончательно. За окном ещё только назревали предрассветные сумерки, спальня была пуста, но впервые за много лет появилось ощущение, что отец прямо здесь — настолько явно прозвучали в голове его слова. Только теперь Валера не захотел бездумно соглашаться. Да и спорить тоже.

«Отец, ты растил меня помощником, но никогда не интересовался, хочу ли я им быть. Не спрашивая и не советуясь со мной, ушёл за своей истиной. Представь на мгновение, что моя истина — в том, чтобы действовать по велению души. А душа моя раскрывается, когда человек, с которым я иду рядом, в беде. Я — не трость, не круг для тонущих. Я — тот, которого приняли как равного, чью помощь принимают и ценят».

Образ улыбнулся и кивнул — отец никогда не спорил, потому что правда у всех разная. «И ты свою нашёл».

Когда несколько часов спустя Сеня приехал в квартиру, он застал Валеру сидевшим на кухне и листавшим энциклопедию. Парень с подозрением прошёлся по комнатам, как будто в сомнениях, туда ли вообще попал.

— Наверное, показалось, что стало чище, чем обычно, — с нервным смешком сказал Сеня. — Ну, что, стартуем? Куда скажешь, туда и поедем.

— Есть проверенное место, ты его знаешь.

На улице было прохладно, но сухо, не больше пятнадцати градусов. Промозглый осенний ветер подгонял прохожих. В машине же было по-комфортному тепло. Арсений молчал всю дорогу, искоса поглядывая на Валеру, а тот, обретший долгожданное равновесие, просто ценил каждое мгновение прожитой жизни.

Лесопарк встретил их с распростёртыми объятьями. Людей было меньше чем обычно — только вечные во всех смыслах спортсмены и утеплённые пенсионеры. Оголённые деревья уже не создавали естественный барьер для глаз, поэтому пришлось найти место где-то в глубине территории.

По ковру из опавших листьев Валера и Сеня дошли до дикой рощи, куда, судя по всему, народ совсем не хаживал.

— Итак, сущность дерева, — объявил Валера. — Природа, перерастающая в жизнь. Здесь всё так же просто, как в предыдущие разы: представь, что сквозь тебя проходит дерево; оно берёт воду из земли, распускает ветви с листьями, покрывается корой; волокна его смешиваются с линиями на твоих ладонях.

Сеня молчал всю дорогу до рощи и так же молча положил руки на ствол самого толстого из окружавших их деревьев. Валера держал ладони в миллиметре над его руками.

— Отодвинься немного, — мягко скомандовал мужчина. — Сделай зазор, чтобы сущность проявилась.

— Ладно… фух, надеюсь, нас никто сейчас не видит, потому что я хочу ещё когда-нибудь завести девушку…

Валера пропускал сущность дерева через руки Арсения, наслаждаясь тем, что использует свои силы атомщика не для защиты или нападения, а для обучения. Минута, другая… бледно-бежевый комок тумана завис между руками и корой.

— Вот и всё, — заключил Валера и отошёл, довольно потирая ладони.

— Ага, — прошептал Сеня.

Они зашагали обратно к машине.

— Валерун, тебя как будто подменили, — разоткровенничался Сеня, боясь посмотреть тому в глаза. — В Эннею приехал как обычно, а вернулся… другим.

— Просто я кое-что понял.

— А, ты обрёл «силу понимания», тогда вопросов нет. Итак, я в двух сущностях от атомщика…

— Да, всё верно.

— И… мы же запланируем новый «сеанс»?

Валера остановился и пристально взглянул на Сеню. Тот слегка побледнел.

— У меня есть планы вернуться в лес, — заговорил Валера, — но мы обязательно закончим твоё обучение. Может, чуть позже.

— Фух. — Сеня шумно выдохнул. — Раз ты так говоришь, то я тебе верю.

Парень, конечно, сделался пободрее, но было видно, что тревога его ещё не отпустила.

Они шли по асфальтовой дорожке, приближаясь к выходу из лесопарка, когда Сене позвонили. Он отвечал лаконично, подолгу задумываясь над каждой фразой. Наконец, обратился к Валере, не отпуская трубки:

— Валерун, тут Ксюша хочет с тобой повидаться. Ты не против?

— Вообще нет. А когда?

— В принципе, я могу тебя прямо сейчас к ней завезти. Она говорит, что на несколько минут, поэтому я подожду, а потом верну тебя в «штаб».

— Хорошо.

«Если она дома, значит с ней всё в порядке. Хорошо, что она не стала самой нелепой жертвой ситуации».

Дорога из лесопарка тоже не была обременена разговорами. В душе́ и сознании Валеры стоял штиль. Казалось, что слова пока что излишни. Пока. Что.

Двор дома, где жила Ксения, был наполнен машинами и лужами. Сама девушка стояла у подъезда, завёрнутая в огромную шаль. Сеня остановился на стоянке неподалёку и жестом показал, что дальше надо пройтись пешком.

Валера дошёл до девушки, которая слабо улыбнулась. Лицо её заметно исхудало, привычный румянец сменился на бледность, а ярко-рыжие волосы больше напоминали ржавую леску.

— Привет, Валера!

— Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?

— Да, в целом, нормально. Для человека, пережившего клиническую смерть, а до этого несколько нервных недель, держусь, как мне кажется, достойно. Я… безмерно благодарна тебе за то, что ты меня спас.

— Мы все пытались это сделать: Сеня, я, даже твой профессор, — пожав плечами, ответил Валера. Стоило ли заводить речь о том, что помогло ей больше всего?..

— Леонид Венедиктович рассказал мне о своей сущности, — слегка потупившись сказала Ксения. — Так что я в курсе об архе.

— Это сущность агонии, — с недовольством пояснил мужчина. — Я бы никогда не назвал это архом. И то, что ты в конце концов выжила…

— … Смесь везения и непонятно откуда взявшейся тяги к жизни. Валера, я понимаю. Знаешь, даже если бы я умерла, то не стала бы являться тебе в виде привидения. Нет, я, конечно, могу, если хочешь…

Щёки девушки слегка покраснели, а в глазах блеснуло озорство.

— Профессора освободили? — спросил Валера, желая переключить тему.

— Да, он под подпиской о невыезде. Заглянул в больницу перед тем, как меня оттуда выписали. С ним всё хорошо. Передавал тебе привет.

— Это странно, — заметил Валера, опустив взгляд. — Если подумать, то с него всё и началось: с его желания пойти наперекор природе и стать вершителем судеб.

— Я так не думаю! — недовольно воскликнула Ксения. — Он вправе исследовать что хочет! Началось всё с руководства Лебенслихт, которым слухи об архе были как кость в горле!

— Мне сказали, что главный организатор — немец.

Ксения фыркнула.

— Герман умён, но ты вправду считаешь, что он сам всё придумал и нашёл солдат? Да брось, Валера! Он вряд ли даже чихнуть может без согласования с Хольцер!

— Чем не вариант, но это серьёзное заявление.

— Это наверняка правда! То, что Штрауб принял весь удар на себя и согласился на дематериализацию… они по-любому договорились. Лебенслихт прогнила. Ненавижу их.

— Но ведь ты там числишься!

— Пока что. Как только оклемаюсь, сразу уйду. К чёрту Штрауба и лабораторию. Я буду, конечно, скачать по Марселю и Стасу, но… стану на какое-то время нелегальной атомисткой. Как ты, хех.

— Может, твоя поддержка понадобилась бы профессору.

— Он сам уходит из Лебенслихт. Может, устроится в хоспис на постоянку — пока не решил. В общем, Валера, мы живём дальше. Как и ты, надеюсь.

Валера кивнул. Они на минуту замолчали. Здесь, у этого подъезда, началась их история, когда бездомный в форме охранника, Борис, нашёл хозяйку записной книжки. Теперь профессор нашёлся, записная книжка не нужна, а Борис… земля ему пухом.

— Ладно, не буду больше задерживать, а то Сене неймётся, — сказала Ксения, кивнув в сторону вишнёвой «пятёрки».

Они медленно зашагали к машине. Сеня старательно смотрел по сторонам, но было очевидно, что он просто-напросто не хочет пересекаться взглядами с бывшей девушкой.

— Мы всё обсудили, — сказала Ксения, когда они поравнялись с водительской дверью.

— А, замечательно, — безразлично ответил Арсений. — Садись, Валерун, перед тем, как вернуться домой, нужно сделать пару дел.

— Э-э-э, Сеня, — начала говорить Ксения и потупила взгляд. — А мы можем чуток переговорить?

— Хм, — задумчиво произнёс парень. Желваки его челюстей пугающе запульсировали. — Разве что очень быстро.

— Э-э-э… а мы можем сделать это наедине?..

— Мне от Валеры скрывать нечего! — жёстко ответил Сеня. — Говори при нём или не говори вообще.

В глазах Ксении поочерёдно вспыхнули обида и гнев, но почти сразу уступили смирению.

— Ну, как скажешь… Сеня, каждый из нас после расставания многое пережил: апатию, отторжение от социума. Мне было тяжело, тебе наверняка тоже. А это приключение, как мне кажется, позволило понять, что мы хорошо взаимодействуем друг с другом…

— И что с этого? — перебил её парень.

— Я подумала, что, может, мы могли бы начать всё сначала…

— Забыть о предательстве? — вспыхнул Сеня. — О подковёрных играх? О том, что каждый мой шаг описывался в отчётах для Эннеи?

— Да не было никаких отчётов…

— Допустим! Но всё, что было между нами в эти дни, — не более, чем простая помощь. По знакомству. — Затем добавил, пробурчав: — Я, вон, вообще Валеруну помогал.