Барбарелла, или Флорентийская история

* * *

Слова Элоизы были встречены молчанием, а потом Варфоломей, Кьяра и Франческа заговорили разом.

— Вы нашли его, — выдохнула Франческа.

— Так он настоящий? — спросила Кьяра.

— Вот ведь, мог же быть специалистом с именем, а на какую ерунду разменивается, — пробурчал Варфоломей.

— Элоиза, объясняйте, — Себастьен с изумлением смотрел на это буйство. — Кто такой этот Паоло Фортунато?

Элоиза рассказала о том, как Франческа нашла в сети роман о Донати, Кьяра дала ссылку им с Варфоломеем, а потом она сама взялась читать остальные романы автора.

— И как оно? Роман? Читабельно? — недоверчиво спросил Лодовико.

— Знаешь, да. Написано увлекательно, и хорошо читается даже человеком, который не был у них в музее и не видел все эти портреты.

— А ты что скажешь? — Лодовико глянул на Варфоломея.

— А я скажу, что он бы лучше серьёзную книгу написал. Знаний-то хватает, была бы приличная монография! Оно конечно, развлекательное-то любой дурак напишет, а вот обобщить нормально информацию, чтобы с ней можно было работать — это нужно сидеть и мозгами скрипеть!

— Ой, не скажите, отец Варфоломей, — вдруг вклинилась молчавшая до того Франческа. — Чтобы читали развлекательное, тоже нужно голову на плечах иметь, а не мешок с мусором. Научное-то прочитают, если кому позарез нужно по теме, а вот роман просто так никого читать не заставишь. Тем более в сети, где и без того романа развлечений море. Кстати, если сначала побывать в музее, а потом читать — то очень интересно, читаешь и сравниваешь — о чём тебе говорили и что есть в официальной информации, а что автор выдумал, — она высказалась, смутилась и спряталась за Октавио.

— Браво, Франческа, — Карло поднял вверх большой палец.

Варфоломей сделал страдальческую гримасу — мол, и вот с ними приходится работать!

— Ты тоже сравнивала? — быстро спросила Элоиза.

— Да, невольно, оно само так получилось, — Франческа так и говорила из-за спины Октавио.

— И что скажешь? — Элоизе было интересно. — Просто я-то не была в музее, не видела пресловутые портреты своими глазами — кроме одного, конечно же, и о нём чуть позже. А ты была и видела.

Все смотрели на Франческу, Франческе было не по себе.

— Я подумала, что одни и те же факты можно интерпретировать очень по-разному. Когда мы с Октавио были на экскурсии в музее, то там нам тоже рассказали очень занимательную историю. Но это была совсем другая история. Та, что рассказана в книге — с одной стороны, совершенно фантастична, а с другой — ей невольно веришь, и в какие-то моменты — веришь даже больше, чем той девушке-экскурсоводу. Я не знаю, в чём тут дело, но мне показалось так.

— Кьяра, ты ведь тоже была в музее? — глянула на прячущуюся в углу девушку Элоиза.

— Да, но мне не выпало послушать экскурсию, я ходила там сама. А книга завораживает, это правда. Хочется узнать о них всех что-то ещё. Кстати, отец Варфоломей, я прочитала статью из вашего журнала. В библиотеке.

— Какую статью? — не сразу сообразил тот.

— Про тех Донати, изображений которых не было в музее.

— А, это! Роберто молодец, нашёл всех недостающих и добавил в коллекцию. И кстати, в книге они упоминаются уже как экспонаты, то есть, книга написана никак не ранее 2016 года. Элоиза, расскажите, что вы увидели в той книге. Мне любопытно ещё с четверга!

— Я увидела хорошее знание фактов, отличную литературную речь, лёгкость изложения, и мне показалось, что искра таланта там тоже есть. Иначе почему все мы, такие разные, читали, не отрываясь? Факты, кстати, я потом не поленилась проверить и сопоставить с текстом, прямо как Франческа. У меня в активе не было экскурсии, но был интернет. Да, создаётся ощущение, что автор книги знает об этом всём что-то такое, чего не знают сотрудники музея. Или — чего не знают другие сотрудники музея, если моя догадка окажется верной. Или же у него богатая фантазия, что тоже реально и нормально.

— Но вы ведь читали и другие романы этого автора? — уточнил Варфоломей.

— Да, два детектива. Один из них называется «Тайны старого сундука», и это история о сотруднике некоего флорентийского же музея, который нашёл в запасниках сундук с неким семейным архивом и взялся за его изучение. В процессе он очень много узнал о некоторых семействах, потомки которых живут на свете и по сей день, в том числе — одну действительно страшную тайну. И далее, как можно понять, он спасал свою жизнь и пытался победить врагов.

— И как, победил? — улыбнулся Себастьен.

Примерно о том же спросил и Гаэтано.

— Увы, — покачала она головой. — Его убили, а сундук сгорел вместе со всеми своими тайнами.

— Реалистичненько, — кивнул Карло. — А второй роман?

— А вот тут уже интересно. Это история о том, как в некоем музее работала сотрудница, которая небрежно обращалась с вверенными ей экспонатами. Она их теряла, ломала, разбивала, случайно портила, и никогда не помнила о них никаких существенных подробностей, и на экскурсиях рассказывала чушь. Бог знает, как такая сотрудница вообще оказалась в музее и что её туда привело. И вот она, знаете ли, исчезла в один прекрасный день. Её долго и со вкусом искали, и не нашли бы никогда, если бы не случайность — приметного вида резинка, которой она стягивала волосы. Её нашли в одном из мало посещаемых подвальных хранилищ, когда относили туда какие-то не самые часто востребованные экспонаты. Осмотрели помещение, и с огромным удивлением увидели очень реалистичное изображение этой сотрудницы на приставленном к стене планшете с какой-то информацией о временных выставках. Более не нашли ничего, и на этой самой сцене обнаружения история завершается, то есть можно сделать вывод о том, что несчастную сотрудницу заманили в подвал и какими-то силами поместили в тот планшет, и выбраться оттуда наружу уже не было никакой возможности. Вам эта история ничего не напоминает? — Элоиза улыбнулась и оглядела всех.

Все посмотрели на Карло.

— Так вот для чего ему понадобились материалы по исчезновениям сотрудников, — изрёк тот, подняв для значительности палец кверху. — Он внимательно всё изучил, а потом придумал свою версию. Забавно на самом деле. Скажи, отче, у экспонатов может быть своя воля? Особенно своя злая воля?

— Никогда бы не подумал, но теперь уверенно скажу, что может, прости Господи, — ответил Варфоломей и перекрестился.