Барбарелла, или Флорентийская история

25. Флюиды Донати

Элоиза уже не могла танцевать, только смотреть. И иногда улыбаться.

Себастьен сидел рядом, вставал, что-то где-то делал и с кем-то разговаривал, потом возвращался и снова сидел рядом.

На паркете происходило действо в лучших традициях праздников палаццо д’Эпиналь, только рулил почему-то Карло, а не Гаэтано. Танцевали какие-то буйные общие танцы, бегали цепочками, играли в игры на грани приличия (впрочем, для них всех понятия приличия выглядят очень по-разному, так что…)

Элоиза не заметила, как Марни в очередной раз откуда-то пришёл и сел рядом.

— Сердце моё, вы в порядке? Вас не нужно срочно спасать?

— Нет, — улыбнулась она. — А почему вдруг спасать?

— Я помню, как однажды вы испортились на ровном месте, и слегка опасаюсь.

— Вот вы про что. Честно — я очень устала. Но я понимаю, что нужно дождаться финала, и молчу.

— Вы хотите увидеть, как все местные жители вернутся на свои холсты?

— Нет. Более того, окажись я сама на их месте — мне было бы неприятно, если бы меня кто-то увидел в такой момент.

— Тогда что вы думаете о том, чтобы нам сейчас встать и тихо исчезнуть?

— Вы уверены? — нахмурилась она. — А наши люди? Им весело, не нужно их сейчас дёргать.

— Вот поэтому я и говорю — тихо. Ну, попрощаться с хозяином дома и с кем захотите. Лодовико останется, я только что поговорил с ним, он сказал — справится. Варфоломей тоже пока не торопится, у него там высокоучёный разговор с госпожой Гортензией и здешним хранителем.

— А вы уверены, что мы можем оставить наших людей, и с ними ничего не случится?

— Госпожи Барбареллы в доступе нет, у неё какие-то свои дела. Госпоже Гортензии мы сделали такое предложение, от которого она не смогла отказаться, в курсе также монсеньор Алессандро. Не знаю, рассказали ли господину Пьетро, но уже не важно.

— Что вы задумали? — удивилась она.

— Разыскать украденный подлинник Розальбы Каррьеры, сгинувшую Джиневру Донати. Кстати, она приходится сестрой вашему любезному кавалеру.

— Которому из? — подняла она бровь.

— Тому, который про менуэт.

— Супругу Гортензии? Тогда понятно. Но вам по силам эта задача?

— Нам по силам, — усмехнулся он ей в ухо. — И нас не ограничивают во времени. Успеем за год — молодцы. Не успеем — ещё поищем. Ну как, отправимся?

— Хорошо. Но нужно попрощаться.

Они нашли госпожу Гортензию за столом вместе с Лодовико, отцом Варфоломеем, местным хранителем и местным же охранником.

— Госпожа Гортензия, мы собираемся вас покинуть, — сообщил Марни.

— Сейчас? — нахмурилась она. — Боюсь, до утра это невозможно. Сначала уйдём мы, а потом уже — вы все.

— Кто это сказал? — улыбнулся Марни.

— Так заведено, — пожала она плечами.

— То есть всё равно вы решаете? Тогда решите в нашу пользу, пожалуйста. Её высочество танцевала со всеми и как никто, но сейчас едва держится на ногах. Я бы хотел доставить её домой.

— Я боюсь, что одна не решу этот вопрос, — покачала она головой. — Но я думаю, что вы можете попробовать.

— Благодарю вас, — Марни поклонился и поцеловал ей руку.

— Идёмте, я провожу вас, — сказала Гортензия.

И тут из зала появился Пьетро Донати.

— Очень удачно, господин Донати, — улыбнулась Элоиза. — Мы уходим. И хотим поблагодарить вас за необыкновенный приём.

— Как это уходите? Никто не покинет дом до рассвета! — сообщил он.

— Вы так привыкли к нам, что не хотите расставаться? — поинтересовался Себастьен.

— Нет, спасибо, — покачал он головой. — Хочу. Очень даже хочу. Несмотря на то, что вы, ваше высочество, блестяще танцуете вольту.

— В таком случае — прощайте, — Марни поклонился. — Действительность превзошла самые смелые ожидания. В любом случае, я желаю вам ещё много раз вот так принимать гостей в вашей бальной зале.

— Но вы не сможете выйти за ворота!

— Мы, с вашего позволения, попробуем выехать, — усмехнулся Марни. — Не получится — вернёмся. Но если вдруг я не досчитаюсь поутру кого-нибудь из моих людей — пеняйте на себя. Вернусь завтра же и собственноручно проверчу дырку в вашем портрете.

— Думаю, не понадобится. Если вам удастся — прощайте. Если же нет — ваше высочество, я приглашаю вас на финальный вальс.

Развернулся и ушёл обратно в залу. И не слышал, как Элоиза пробормотала, что уже обещала этот танец.

Они спустились вниз — с Лодовико, Гортензией, Варфоломеем и местным охранником Паоло. Марни принёс Элоизе предусмотрительно присланный тётушкой вместе с платьем суконный плащ («На улице зима, а ты куда-то собралась в бальном платье без плаща? Не сошла ли ты с ума?»), Паоло отпер двери, и все они вышли на улицу.

Накрапывал мелкий холодный дождь. Марни отворил Элоизе заднюю дверь машины, помог забраться внутрь, сам сел за руль, ворота отворились.

Машина не завелась.

— Приехали, — рассмеялся Себастьен. — Неужели они все были правы?

— Давайте, я попробую, — вылезать наружу и перебираться вперёд не хотелось, но оставаться в костюме ещё на пару часов не хотелось ещё сильнее.

— Вот, я же говорила, — Гортензия, кажется, искренне переживала.

Себастьен извлёк Элоизу с заднего сиденья и критически осмотрел.

— Вы уверены, что поместитесь за руль?

— Вполне, — Элоиза сняла перчатки и отдала ему.

Потом достала из внутренних карманов в фижмах телефон, зеркало, пудреницу, помаду и платочек, и тоже сунула ему в руки.

— Ваши сокровища нужно сохранить до дома? — рассмеялся он. — Потом расскажете, из какой черной дыры вы их достали!

— Хотя бы подержите, — пожала она плечами. — Дамы и господа, сейчас будет неприличная сцена.

Ответом были удивлённые взгляды.

Элоиза зажмурилась, подняла с боков юбки, на ощупь нашла и развязала фижмы — сначала снизу, потом сверху. Вытащила их наружу и сложила пополам. Бросила на заднее сиденье.

Охранник Паоло вытаращился. Отец Варфоломей вздохнул. Лодовико смеялся. Сильнее всех смеялась Гортензия, спрятавшись за раскрытым веером.

— Ваше высочество, вы снова всех удивляете, — Марни придержал ей дверь, а сам сел с другой стороны.

Главной мыслью для сосредоточения было «хочу переодеться и помыться». Вас четверо и вы стихийные, а я одна, но меня учили когда-то про все четыре стихии. Я не хочу с вами воевать, просто выпустите меня отсюда.

Сработало отлично. Машина завелась, и, не чихнув, выехала за ворота.

Прощайте, всяческие Донати, большие и малые. Не знаю, увидимся ли мы ещё, но было весьма поучительно.