Лето длиной в полчаса

Глава пятая

Отдохнуть вечером от бремени житейских проблем не удалось.

Сначала, как полагается культурному парню, Пилигрим сходил в Интернет, где и выложил историю несостоявшейся битвы. Братва реагировала бурно, литературный хомяк по кличке Шизоид на связь не вышел. Виртуальные торжества были омрачены натуральным запахом горелого продукта, нёсшегося из кухни. Видно, завтра ожидается заплыв гесты из близлежащих микрорайонов: тёти Оли с законным супругом, тёти Нади с гражданским придурком, тёти Вали с неполовозрелым прыщавым отпрыском, постоянно шастающим по порносайтам, и тому подобных особей. Пилигрим пожалел, что Дедал не назначил свидание аукционной тётке с утра пораньше. Хотя приличия ради нужно предыдущую бабу выпроводить.

Пилигрим немного потусовался в жэжэшке, но процесс не доставил. Мысли то и дело возвращались к двум одинаковым часам на разных дамских ручках и мужику жлобского вида в резиновых перчатках, упаковывающему часики в целлофановый пакет. Детектив, блин.

Проголодавшийся Пилигрим сунулся было на кухню и тут же попал в атмосферу сумасшедшего угара и чада. К тому же нервные мамины выкрики типа «не наступи!», «не урони!», «не трогай!» не доставляли. Пилигрим попятился и покинул филиал ада, совмещённый с турецкой баней.

Послонялся, раздумывая, как убить время, и заглянул в гостиную. Батяня смотрел фильм про вампиров, созданный по одноимённой книжице мормонки из американского штата Юта. Братан Серёга считал книгу креатиффной. Типа, раньше фонфики про вомперов[38] ляпались по принципу: «шла няшечка по лужаечке, собирала травку и цвя-а-точки… А ТУТ ОНИ ПОНАЛЕТЕЛИ НА БУЙ, ВСЁ КРУГОМ РАСПИДОРАСИЛИ, ВЕЗДЕ ТРУПЫ И КРОВАВОЕ МЯСО! ЖИВЫХ НЕТ, МЁРТВЫХ ТОЖЕ НЕТ, НИКОГО НЕТ, ОБА НАРОД! КОНЕЦ!» Теперь-то всё по-другому, блин. Влюбиться в вампира – это же так романтично! Американские вампиры – они такие американские! Они не кусают людей, живут в лесу, а ещё они сверкают. Смирись, зритель, они не вампиры, а феи! А если вы чего-то недопоняли – это трудности перевода.

Пилигрим как-то прошманал пару глав в оригинале, дабы проверить закорючки на смысл, и готов был побожиться, что мозги уже не при делах – такое сраное говно никаким переводом не испортишь. Кстати, сама пейсательница снизошла до того, чтобы засветиться в фильме в роли самой себя. Когда ГГ[39] с папашей заходят в местный общепит, видно, как официантка подаёт пейсательнице какой-то салатик. Явный бздёж: на салатиках такое мурло не наешь.

Пилигрим свалил с кинопросмотра, помыкался по своей комнате и от нечего делать улёгся спать ни свет ни заря: в половине одиннадцатого.

Утро началось с кошмара. Сначала Пилигриму приснилось, будто он на Луне и судорожно пытается натянуть на голову шлем от скафандра. Шлем почему-то был резиновый и мешал дышать. Пилигрим эту затею зафейлил, тем более что дышать оказалось нетрудно. Тогда неизвестные дружественные руки попытались снова упаковать его нос в резиновый шарик, который был каким-то маслянистым и вонял неизвестным науке фруктом. Пилигрим спросонья звезданул доброжелателя кулаком в грудь и резко сел на диване.

– Хэппи бёздей ту ю, хэппи бёздей ту ю, – фальшиво запел братан Серёга, поднимаясь с пола и потирая грудь.

Пилигрим сначала не понял, а потом сообразил: блин, тринадцатое июня! У него сегодня день рождения!

– Вот это да! – сказал он, расплываясь в широкой бессмысленной улыбке. – Забыл, представляешь?

Открылась дверь, и в комнату ввалились предки с именинным тортом. Дальше как обычно: обнимания, обливания, воспоминания, частично перемежающиеся упрёками за тройку по химии. Батяня участия в воспоминаниях не принимал: изощрялся в способах выразительной мимики, дёргая щекой, как мышелов из карточного клуба, и сверкая вытаращенными глазами. Серёга давил хохот возле двери. Пилигрим ни буя не понял, пока мать двумя пальчиками не подняла с одеяла разорванную резинку, смердящую чем-то сладостным, и удивлённо спросила:

– А это что?

Серёга не выдержал и вывалился в коридор с идиотическим гоготом. Батяня поспешил следом. Пилигрим остался один на один со слабой женщиной.

– Дима! – Голос матери громыхнул железом. – Зачем это тебе? Ты что, уже… уже… уже… уже…

Пилигрим благословил граммофонное заедание, потому что оно дало возможность сориентироваться и выработать альтернативную версию, не выдавая братана Серёгу.

– Да нет же! – выпалил он с благородным негодованием. – Я вчера был у Дедала, и один мозгляк-уродок (уролог, всерьез поправила мама), сунул мне в карман эту дурацкую штуку! Мы с Серёгой просто шутили, клянусь тебе!

Мама успокоилась, завернула резиновые лохмотья в газетный лист и вытерла об него руки. Руки стали чёрными.

– Димочка, тебе исполнилось всего пятнадцать лет, – начала она проникновенным голосом. – Естественно, тебя интересует всякое такое… – Тут мама покраснела. – Но поверь мне, сынок, спешить не надо.

Ну и так далее. Пилигрим выдержал, потому что маму, как уже было сказано, любил. Про всякое-такое он мог бы рассказать ей много нового и интересного, но не хотел травмировать женщину и слушал молча. Мама выговорилась и велела сыну идти умываться. Пилигрим послушно отправился. Шлифовал в ванной пеньки[40], разглядывал в зеркале своё лохматое отражение и размышлял: что ему подарят на день рождения?

Подарили двести долларов. Батяня сказал, что он должен уметь правильно распоряжаться деньгами, как взрослый человек, мама посоветовала купить новую куртку, братан Серёга заказать девочку. Еле отбился.

Вторая серия про день рождения оказалась ещё трагичнее первой.

– Разве к тебе никто не придёт? – спросила мама. – А как же друзья?

– Они у него виртуальные, – встрял Серёга. – А чё, прикольно, кормить не надо…

– Заткнись, австралопитек, – огрызнулся Пилигрим, который и так был зол на братана за утренний троллинг.

Дальше пошло как по маслу: «Дима, меня беспокоит, что у тебя нет друзей. Дима, на кого ты сможешь опереться в этой жизни? Дима, если что-то с нами случится…»

Короче, к обеду Пилигрим домыслил, почему он третий год подряд забивает на этот буёвый праздник жизни. Зашел на жэжэшку, грустно отстучал по клавишам «а у меня день рождения», получил парочку таких же грустных комментов, типа, жизня-то проходит, братан, крепись. Пришлось заесть слезу именинным тортиком и начать собираться к Дедалу.

– Оденься прилично, – велел братан Серёга, появляясь возле зеркала.

– Отвянь.

– Слушай меня! Белый верх, чёрный низ!

Серёга вытащил из шкафа вешалку с пасхальным костюмом Пилигрима, практически не помявшимся со дня покупки. Что свидетельствовало о рейтинге.

– Зачем? – не понял он.

Серёга попытался скроить таинственную рожу:

– Идём в клубешник! Я приглашаю! Не всё же лить сопли в блоджик, надо к нормальной жизни приобщаться!

– С тобой, что ли?

– С девочками, братиша, с девочками.

Пилигрим скривился. Лично он предпочёл бы провести вечер в обществе Дедала, но братан Серёга разобиделся, раскудахтался, что малец ни буя не ценит его подарки… Короче, Пилигрим пообещал подъехать вечером, куда было сказано, и не помяться по дороге.

Дедал встретил внука необычно: слегка ткнул кулаком в плечо, приобнял и сразу же оттолкнул. Что в переводе на литературный русский означало: «хэппи бёздей»…

– Ну, что? Вспомнил, какой сегодня день?

– Ага, – отозвался Пилигрим. – Дед, дай чего-нибудь пожрать, я такой голодный.

– Дочатишься ты со своим Интернетом. Уже вообще в пространстве не ориентируешься, не говоря о времени, – занудил Дедал по дороге на кухню. – А дома почему не поел? Неужели мать не напекла праздничных пирогов?

– Напекла. Велела дождаться, пока придут гости.

– К тебе? – не поверил Дедал, выставляя на стол одно блюдо за другим.

– К ним, – поправил Пилигрим и откусил большой кусок огурца.

Дедал отправил внука мыть руки и велел переодеться, чтобы не испачкать рубашку. После чего накормил Пилигрима салатиком, куриной грудкой, запечённой в духовке без масла, и цветной капустой в сухарях, разогретой в микроволновке. Еда для кроликов. Пилигрим предпочёл бы чизбургер с картошкой по-деревенски и хрустящие нагетсы с кисло-сладким соусом. И ещё вишнёвый слоёный пирожок с большим стаканом колы. Но говорить о таких вещах при Дедале не рекомендуется: всю американскую еду дед считает наиболее ярко выраженной формой потреблядства и удавшейся массовой диверсией, взамен отравления советских водоёмов ядохимикатами, замышлявшимися ЦРУ в восьмидесятых годах прошлого века.

Допивая некрепкий чай с куском коричневого тростникового сахара, Пилигрим покосился на коробку конфет «Комильфо», скромно лежавшую рядом.

– Даже не думай, – отозвался Дедал, нюхом словив мысли внука. – Конфеты для дамы. Кстати, заканчивай обед и одевайся, без десяти три.

– Дамы всегда опаздывают.

Дедал хотел щёлкнуть Пилигрима по носу, но тот увернулся.

– Только не деловые.

Крашеная блондинистая тётка оказалась деловой женщиной. Ровно в три квартира огласилась приглушённым боем курантов (Дедал прикололся к звонку), и Пилигрим в белой рубашечке и брючках со стрелочкой (ах, мама, мама!) отправился открывать.

– Добрый день, – поздоровалась деловая женщина в чёрном брючном костюме с белой рубашкой. Брюки были точно так же заглажены посередине.

Пилигрим с неудовольствием подумал, что видит собственное располневшее отражение.

– Ваш дедушка дома? Он… помнит, что мы договорились о встрече?

Пилигрим улыбнулся и распахнул дверь на максимально возможную ширину. Судя по тону гесты, Дедала должны выкатить из соседней комнаты в инвалидной коляске, по пути вытирая слюни, свисающие с уголка губ, и стряхивая остатки манной кашки с подбородка.

Дама вошла в просторную прихожую и быстро огляделась.

– Хороший дом… – начала она, явно нервничая.

Хотела сказать что-то ещё, но именно в этот момент из кабинета явился Дедал. Нижняя челюсть гесты отпала, глаза выкатились. Что ж, скромно признал Пилигрим, раздельная система питания временами доставляет.

Дедал вырядился в джинсы, не скрывавшие длинных прямых ног (ростом Пилигрим явно удался в него), а также в облегающую трикотажную майку светло-серого цвета. Эластичная ткань как бы скромно прикрывает, но в то же время явно обрисовывает бицепсы и трицепсы, которые Дедал подхватил в близлежащем спортзале. Бородка и бакенбарды а-ля чернобурка идеально пострижены. Легкий загар (солярий!) оттеняет ясно-голубые глаза. В общем, особь, достойная внимания.

Паузы не случилось. Дедал обладал редкостным умением, не рассматривая женщину, мгновенно составить мнение о её достоинствах в трехмерном анимационном пространстве.

– Глеб. Дедушка этого молодого человека.

– Елена… – проблеяла тетка с многоточием, взглянув на Пилигрима.

Дедал многоточия как бы не заметил и приложился к протянутой дамской ручке. Выходил у него этот АТАВИЗМ на редкость естественно, будто целовать бабам ручки – само собой разумеющееся каждодневное дело.

– Вы правда его дедушка? – вырвалось из глубины потрясённой женской души.