Недостающее звено

Доказательство

— Нет, мистер Холмс, — сказал Ричард Марш, помешивая светло-голубой раствор в высоком стеклянном стакане, — боюсь, я не специалист в области датирования. Однако все останки, которые проходили через мои руки, производили впечатление подлинных. Я не утверждаю, что могу распознать любую подделку, конечно, но как бы то ни было, ничего подозрительного в костях, которые привезла экспедиция моего брата, я не заметил.

Пока Холмс интересовался деталями, я позволил себе оглядеть помещение, в котором мы находились. Мастерская таксидермиста больше походила на полноценную химическую лабораторию: такого количества аккуратно расфасованных по банкам веществ, штативов, причудливой химической посуды я просто не ожидал увидеть на рабочем месте человека, для которого химия не является основной профессией.

С общим впечатлением диссонировали только несколько экспонатов, над которыми, должно быть, трудился в настоящее время Ричард Марш: наполовину собранный из костей скелет животного, напоминающего небольшую свинью с вытянутым черепом и еще ряд перемешанных с кусками породы костных фрагментов неясного происхождения. Заинтересовался ими и Холмс.

— Я вижу, по вашей прямой специальности работы у вас негусто? — спросил он, бросив короткий взгляд на образцы.

— Да, весь последний месяц одни голые кости, — горестно кивнул таксидермист. — Впрочем, мне не привыкать. Да и недолго мне, в самом деле, осталось всем этим заниматься.

— Вот как? — поднял бровь Холмс, прекратив разглядывать полку с реактивами. — Собираетесь покинуть музей?

— Совершенно верно, джентльмены, — с небольшой заминкой кивнул Ричард Марш. — Не хотелось бы говорить об этом раньше времени, но похоже, что последнее мое предприятие принесет мне… значительные доходы, и мне больше не придется довольствоваться нынешним жалованьем.

Я невольно переглянулся с моим другом. О чем говорит Марш? Мы ничего не рассказывали ему о произошедшем в доме его отца, предпочтя отложить дурные вести на потом. Неужели кто-то сообщил ему о том, что престарелый ученый при смерти, и теперь Ричард Марш с циничным спокойствием заявляет нам о готовности получить крупное наследство? Если так, то подделка и убийство могли оказаться его рук делом. Способен ли он на столь злодейский умысел? Бросив тень на репутацию своего брата, он и впрямь мог побудить отца изменить состав завещания в его пользу. А разразившийся скандал неизбежно приблизил бы кончину Дэвида Марша, не дав тому возможность установить истину.

— Могу ли я спросить, какого рода это предприятие? — ровным голосом спросил Холмс, бросив пристальный взгляд в глаза нашего собеседника.

— Конечно, мистер Холмс, — поспешно ответствовал тот, проигнорировав то, как были восприняты его слова. — Моя собственная поисковая экспедиция, которую я организовал из последних сбережений и займов, обнаружила крупное месторождение алмазов в Восточной Индии. Конечно, это между нами. Земля уже выкуплена, и вряд ли кто-то теперь перехватит у меня возможность, но… всякое бывает.

— Мы все понимаем, мистер Марш, — кивнул Холмс, со вздохом, в котором мне послышалось разочарование, вернувшись к разглядыванию лабораторного оборудования.

Я успел подумать, что очередной этап нашего расследования зашел в тупик, но в этот момент что-то среди банок с реактивами привлекло внимание Холмса. Он озадаченно склонился над флаконом с ярко-оранжевым порошком, осторожно приподнял его и неторопливо осмотрел полку, на которой тот стоял.

— Мистер Марш, — сказал он, наконец, обернувшись к хозяину лаборатории, — часто ли вы используете в своей работе двухромистый калий?

— Гм. Не особенно часто, — ответил Ричард Марш, нахмурившись. — Для очистки сильно загрязненной посуды я иногда готовлю с его помощью хромовую смесь, да и только. Постойте-ка, вы что же, имеете в виду…

— И когда вы в последний раз готовили хромовую смесь? — перебил его Холмс, продолжая разглядывать флакон с препаратом.

— Давно! Я не помню, когда это было, но уж точно больше месяца назад, — поспешно ответил Марш. — Если вы решили, что я имею отношение к подделке, то уверяю вас, это не так. Да вы сами можете видеть, это совсем новый флакон, я к нему и не притра… Господи!

Подойдя ближе, я понял, что так удивило таксидермиста, который, приоткрыв рот, смотрел на полку с реактивами. Лицо его выражало помесь паники и смятения, и, право, было от чего. Вопреки его заявлениям, препарата во флаконе осталось меньше половины. Восковая печать, некогда венчавшая крышку, была сорвана, и ее фрагменты лежали рядом с флаконом. Холмс не замедлил поделиться и другими наблюдениями.

— Не ставлю это вам в упрек, поскольку и за мной такой грешок водится, — пространно начал он, — но пыль в этом помещении протирают не особенно часто. Видите этот почти лишенный пыли круг на полке? Здесь флакон стоял раньше. Следовательно, воспользовались двухромистым калием относительно недавно, хотя с уверенностью не скажу, когда именно.

— Мистер Холмс, — дрожащим голосом проговорил Ричард Марш, нервно сжав пальцы, — уверяю вас, что не пользовался этим препаратом уже очень давно. Я понятия не имею, кто брал его в мое отсутствие.

— В вашу мастерскую легко попасть постороннему?

— Не знаю… Думаю, что да. Я не всегда запираю ее, когда иду в хранилище. Здесь нет ничего ценного, а пройти в это крыло могут только сотрудники музея. Мне в голову не приходило, что кто-то из них может так поступить, поймите же!

— Успокойтесь, мистер Марш, я просто выясняю обстоятельства, — невозмутимо отозвался Холмс, раскуривая трубку, что показалось мне хорошим знаком, свидетельствующим о том, что мой друг напал на след. — В настоящий момент мы знаем, что препаратом воспользовались недавно, и что сделать это мог любой сотрудник музея, причем без особого труда. И у нас не столь уж большой круг подозреваемых.

Ричард Марш внимал ему с настороженным вниманием. Я тоже хранил молчание, осознавая, что Холмс добрался до ключевого этапа любого расследования: сборки элементов головоломки в единое целое. В этом состоянии мой друг, казалось, полностью отрешался от мира, вгрызаясь в задачу не хуже вычислительной машины Янга, с которой я познакомился во время недавнего расследования. Лучшее, чем я мог ему помочь в такие моменты — это просто не мешать.

Холмс однако же на сей раз не стал погружаться в размышления, изолируя себя от окружающих. Вместо этого он, глубоко затянувшись, обратился ко мне:

— Ватсон, мне нужно срочно встретиться с инспектором Лестрейдом и еще несколькими старыми знакомыми. Не могли бы вы тем временем поговорить с братом этого джентльмена, — при этих словах он слегка поклонился нашему собеседнику, — доктором Томасом Маршем? Не исключено, что он сможет вспомнить что-нибудь интересное.

* * *

Доктор Томас Марш, с самого начала оказавшийся в центре всей этой трагедии, вопреки предположениям Холмса был подавлен, растерян и совершенно неспособен прояснить хоть что-то. К моменту нашей встречи он уже успел узнать о состоянии отца, и теперь не имел никакого настроения отвечать на мои вопросы. Разговор он поддерживал исключительно из вежливости, витая мыслями где-то далеко, отчего я чувствовал себя виноватым, будучи вынужден тратить его время расспросами, которые мало что могли мне дать.

В первые пятнадцать минут разговора я выяснил, что ничего необычного доктор Марш в день убийства не заметил, что он по-прежнему не имеет представления о том, кому могло понадобиться подобное злодейство, и что когда его экспедиция извлекла останки питекантропа из плотной породы, они совершенно не выглядели поддельными. Возможно, даже наверняка, Шерлок Холмс смог бы подобрать правильные вопросы. Я же очень скоро осознал свою полную неготовность к этому разговору, поэтому, поспешив завершить свой неудачный допрос свидетеля, в очередной раз выразил соболезнование Маршу по поводу случившегося с его отцом и поднялся, собираясь уходить.

— Одну минутку, мистер Ватсон, — вдруг вскинулся доктор Марш, до этого момента угрюмо сидевший в своем кресле. — Я кое-что вспомнил. Не то, чтобы это было чем-то необычным, чего-то подобного я, в общем, и ожидал…

Он умолк, замявшись, и я поспешил развеять его сомнения:

— Вы можете рассказать мне, доктор. Если это что-то личное…

— Нет-нет, дело не в этом. Я просто не хочу, чтобы вы подумали, будто я кого-то обвиняю… Словом, незадолго до моей так и не состоявшейся лекции в день убийства ко мне приходил преподобный Барретт.

— Барретт? Вы имеете в виду…

Доктор Марш удрученно кивнул.

— Да, тот самый преподобный Барретт. Он был частым гостем в доме моего отца, и я хорошо знал его, несмотря на некоторую натянутость наших отношений. Но в этот раз наш разговор был… Словом, мы крепко повздорили.

— Из-за чего же?

— Все из-за того же. Назвал меня богохульником, заклинал не позорить отца еретическими заявлениями. Пожалуй, я никогда раньше не видел его настолько рассерженным, хотя и до этого эпизода нам доводилось дискутировать на тему теории Дарвина.

— И чем же все закончилось?

— Чем такое могло закончиться? Преподобный заявил, что я еще пожалею о своем публичном антихристианском поведении и ушел, хлопнув дверью. А буквально через полчаса… я узнал о том, что мой ассистент застрелен. Но, доктор Ватсон… Вы же не думаете, что священник как-то связан с трагедией?

Припомнив, как Шерлок Холмс обычно отвечал на такого рода вопросы, я оперся рукой на низкий стеллаж с документами и как можно более авторитетно заявил:

— Мы с моим другом просто пытаемся воссоздать по возможности полную картину происходившего в тот день. Важны любые мелочи, даже если на первый взгляд они кажутся неважными…

Я осекся, так как что-то кольнуло меня в ладонь, которой я опирался. Я недоуменно поднес руку к глазам. В кожу впился крупный ярко-оранжевый кристалл. Несколько кристалликов поменьше налипли на ладонь в нескольких местах. Стараясь не демонстрировать охватившее меня волнение, я склонился над стеллажом, сделав вид, что разглядываю лежащую сверху газету — ту самую, с уничижительной статьей Энтони Стоуна. Рядом с ней нетрудно было заметить маленькую горстку оранжевого кристаллического порошка, часть которого попала и на газету. Неужели двухромистый калий? Если так, значит я только что раскрыл дело — безо всякого дедуктивного метода, чистейшим везением!

— Вы не возражаете, если я возьму с собой эту газету, доктор Марш? — спросил я как можно более спокойно.

Томас Марш брезгливо скривился и махнул рукой.

— Забирайте и уносите это подальше. Этот узколобый писака Стоун на сей раз превзошел самого себя: читать противно!

Сложив газету так, чтобы удержать рассыпанный по ее поверхности препарат, я поблагодарил ученого и вышел в коридор. Неизвестно, застану ли я дома Холмса, однако он не единственный, кто справится с простым химическим анализом. В то же время я пребывал в сомнениях: стоит ли отдавать вещество для анализа доктору Бернсу? Если он замешан в преступлении, то запросто может фальсифицировать результаты. С другой стороны, мы уже привлекали его к проведению экспертизы, и с его вердиктом согласился даже Томас Марш. Одно ясно: Ричарда Марша об одолжении лучше не просить: он пристрастен, поскольку подозреваемый — его родной брат.