Недостающее звено

Сбор фактов

«Мы должны признать, что человек со всеми его благородными качествами,

с его божественным умом, который постиг движение и устройство Солнечной

системы, словом, со всеми способностями, всё-таки носит в своём физическом

строении неизгладимую печать низкого происхождения».

(Чарльз Дарвин, «Происхождение

человека и половой отбор»)

— Смотрите, Холмс! — воскликнул я, взглянув в окно, где царил необычно ясный для Лондона теплый сентябрьский день. — Это же…

— Инспектор Лестрейд, я полагаю? — не отрываясь от газеты, меланхолично спросил мой друг.

Холмс, развалясь, сидел в своем кресле спиной ко мне, держа в руках «Таймс» и, казалось, полностью погрузившись в чтение. Я был готов поклясться, что он никак не мог опознать человека, только что выбравшегося из кэба и направившегося к нашей двери.

— Только не говорите мне, Холмс, что вы увидели его отражение в каком-нибудь стеклянном кувшине! — попытался я сыронизировать, но, боюсь, в моей остроте явственно прозвучали нотки отчаяния.

— Увы, мой дорогой друг, не увидел. Зато услышал, как остановился кэб, ехавший до этого в очень заметной спешке.

— Но ведь любой другой мог подъехать, — попытался я возразить, однако Холмс только пожал плечам.

— Не спорю, это мог быть кто угодно, — отозвался он. — Однако я ждал именно Лестрейда, так что мое предположение попало в точку.

— Вы ждали его?

Холмс, не торопясь, выбрался из кресла и развернул передо мной страницу криминальной хроники. «Убийство в зоологическом музее», гласил массивный заголовок в самом верху.

— Я был уверен, что полиция зайдет в тупик, — снисходительно пояснил Холмс, обернувшись на голос приветствовашей гостя миссис Хадсон, за которым последовал звук шагов по лестнице. — Инспектор! Проходите. Мы с Ватсоном ждали вас.

Пока Лестрейд располагался в предложенном ему кресле, я мельком пробежался глазами по газетной странице. «Роналд Харпер, научный ассистент знаменитого Томаса Марша, был найден мертвым в новом выставочном зале Лондонского зоологического музея сегодня утром. Тело было обнаружено за полчаса до начала публичной лекции, посвященной эволюции человека…» Снова преступление, связанное с академическим миром! Неудивительно, что Лестрейд поспешил к нам на поклон, памятуя о двух предшествующих делах с активным участием светил науки.

— Вижу, мистер Холмс, вы уже догадались, с чем я к вам пожаловал, — начал свой рассказ инспектор. — Мы только начали расследование, но сразу же погрязли в деталях. Видите ли, Лондонский зоологический музей — уникальное заведение. Да это и не музей по большому счету, а полноценное научное учреждение, где работает множество ученых, преимущественно биологов и палеонтологов. Его выставочная часть — не более, чем средство покрытия расходов. Ну, а вы сами знаете, у этой братии ничего простого не бывает: даже преступление, должно быть, по своим формулам считают предварительно!

— Полагаете, преступник тоже из числа ученых? — невозмутимо спросил Холмс.

— Не знаю, но я бы не удивился. Какой резон кому-то убивать безобидного и небогатого профессорского ассистента на его рабочем месте? Держу пари, тут пахнет академическими конфликтами, мистер Холмс, — со знанием дела отозвался Лестрейд, покачав головой. — Вы же помните наши прошлые дела. Нормальные люди убивают из-за денег, ну или там из ревности на худой конец, а эти — из-за всевозможной ерунды. То из-за числа Пи, то из-за какого-то там ньютония…

— Я всегда полагал, Лестрейд, — возразил мой друг, — что нормальные люди вообще не убивают, кем бы они ни были. Но давайте все же обратимся к обстоятельствам дела.

— Что ж, Холмс, если вы уже ознакомились с заметкой…

— Простите меня, инспектор, — вмешался я, — а Томас Марш, у которого работал убитый, — это что же, тот самый?..

— Верно, доктор Ватсон. Доктор Марш якобы нашел недостающее звено между обезьяной и человеком… Или что-то вроде. Только на прошлой неделе все газеты трещали об этом, помните? В день убийства была назначена публичная лекция, посвященная этой находке. Естественно, когда обнаружили тело Харпера, все пришлось отменить. Энтони Стоун по этому поводу уже опубликовал очередной пасквиль, да и вообще, весь Лондон просто гудит с того момента, как до происшествия добралась пресса. Даже англиканская церковь с заявлением выступила…

— Церковь? — переспросил я, не скрывая своего изумления.

Лестрейд смерил меня нетерпеливым взглядом, словно бы не понимая, как описанная им буря могла меня миновать, потом покачал головой и проговорил:

— В двух словах этого не расскажешь. Если мистер Холмс возьмется за дело…

— Я берусь за него, — кратко ответил Холмс, так резко пыхнув трубкой, что почти полностью скрылся в клубах табачного дыма. По его сосредоточенному лицу несложно было догадаться, что он он уже анализировал обстоятельства, о которых узнал из криминальной хроники, и был полностью поглощен ими.

— Так и думал, что вас это заинтересует, — кивнул инспектор. — Дело крайне запутанное. Как я уже сказал, совершенно неясны мотивы преступления. В сущности, единственной подозреваемой на данный момент остается вдова убитого, но мало кто из наших всерьез верит в ее виновность. Словом, я буду рад, мистер Холмс, если вы сможете пролить свет на произошедшее. Разумеется, присутствие доктора Ватсона тоже очень желательно.

— Вам следовало приехать к нам с самого утра, дорогой инспектор, — отозвался Холмс, бросив взгляд в сторону стоящего у входа Лестрейда. — Но, я вижу, вы поспешили осмотреть весь музей лично, включая даже лаборатории и мастерские.

— Вы видите? — растерянно пробормотал Лестрейд.

— Именно. Вы, наверное, в курсе, что при посещении химической лаборатории имеет смысл надевать халат: очень многие вещества способны необратимо разрушить как материал одежды, так и, увы, человеческие кожные покровы. А на локте вашего нового пиджака я вижу характерное отверстие с обугленными краями, заставляющее предположить, что вы неосторожно оперлись о стол с каплями концентрированной серной кислоты на поверхности.

Пока инспектор, скрутившись спиралью и с выражением ужаса на лице разглядывал рукав своего безнадежно испорченного пиджака, мой друг сдержанно усмехнулся, поднялся из кресла и подошел к своей обширной картотеке, хранившей сведения обо всех когда-либо интересовавших Холмса личностях, имевших прямое или опосредованное отношение к преступному миру. Это меня порядком удивило: неужели в этом деле замешан кто-то из наших старых знакомых? Однако Холмс, бегло просмотрев несколько карточек, повернулся к нам и озвучил свое решение:

— Что ж, джентльмены, чем раньше мы ознакомимся с обстоятельствами непосредственно на месте, тем лучше. Вы попросили кэбмена подождать, Лестрейд?

* * *

— Почему вдова мистера Харпера под подозрением, инспектор? — спросил я, когда мы подъехали к ступеням зоологического музея. — У нее был мотив?

— Да как вам сказать, Ватсон, — замялся Лестрейд, — мотив вроде бы и впрямь есть. Мы опросили знакомых этой четы, и почти все они подтверждают, что у Мелиссы Харпер с мужем были довольно прохладные отношения, что они особенно и не скрывали. К тому же репутация у вдовы — не самая достойная, прямо скажем. Фривольное поведение, подозрительные знакомства… Нам всем известно предостаточно историй, в которых веселая жена отправляет на тот свет нелюбимого мужа ради наследства или из желания заключить более удачный брак.

— И все же вы не верите, в то, что убийство — ее рук дело, — заметил до сих пор молчавший Холмс.

Лестрейд отбросил ногой в сторону несколько комьев размокшей извести, в изобилии валявшейся у входа в музей, и шагнул на первую ступеньку.

— Считайте это субъективным, мистер Холмс, — сказал он, обернувшись к нам и разведя руками, — но не производит она впечатления убийцы. И ладно бы только это. Она выглядит перепуганной до смерти: когда ей сообщили о произошедшем, она вначале просто удивилась, а потом побледнела, затряслась и едва не лишилась чувств. Либо миссис Харпер тут вообще ни при чем, либо она потрясающая актриса.

Мне показалось, что по губам моего друга скользнула едва заметная понимающая улыбка, однако уже в следующее мгновение он казался отрешенным и сосредоточенным, словно бы вовсе не услышал ответа инспектора. Бегло оглядев массивное приземистое здание музея, Холмс проследовал за инспектором в вестибюль.

Миновав выставленную охрану в лице двух молодых полисменов, мы прошли в ярко освещенный выставочный зал, где, судя по всему, и было совершено злодеяние. Мне сразу бросились в глаза пятна крови на полу, которые до сих пор так и остались неубранными, располагавшиеся недалеко от раскрытой настежь стеклянной витрины. На чистых полках я увидел аккуратно рассортированные фрагменты ископаемого скелета, растрескавшиеся и пожелтевшие от времени, — должно быть, того самого питекантропа, который по мнению доктора Томаса Марша и был искомой промежуточной формой между древними обезьянами и современными людьми. «Pithecanthropus erectus — питекантроп, Соединенное Королевство, Фолкстон, найден экспедицией док. Томаса Марша в 1888 г.», — гласила надпись на металлической табличке.

— Послушайте, Лестрейд, — неожиданно заговорил Холмс, — если убийство совершили в разгар дня, да еще и за полчаса до публичной лекции, то в музее должно было находиться множество людей. Как вышло, что в целом зале не оказалось ни души, кроме убийцы и жертвы?

— Это первое, что я спросил у сотрудников музея, — кивнул инспектор. — Но дело в том, что этот зал был закрыт для экспозиции. Его только что оборудовали и планировали открыть как раз после той самой злосчастной лекции: предполагалось, что все экспонаты здесь будут посвящены вопросам эволюционной теории. Да вот, кстати, мистер Ричард Марш, он расскажет больше. Это он обнаружил тело.

С противоположной стороны зала к нам направился невысокий джентльмен, одетый в костюм настолько мрачного вида, что, казалось, он собирается на похороны. Впрочем, учитывая обстоятельства, такая манера одеваться представлялась вполне уместной.

— Мистер Ричард Марш? — заинтересованно обратился я к нему. — Вы не родственник ли…

— Родной брат Томаса, — с кислой полуулыбкой кивнул Ричард, протягивая руку. — А вы…

— Частный сыщик Шерлок Холмс и мой друг доктор Ватсон, — перехватил инициативу Холмс. — Вы работаете на должности таксидермиста, насколько я понимаю?

— Верно, — кивнул наш собеседник с легким удивлением. — Я таксидермист и не только: занимаюсь здесь подготовкой ископаемых экспонатов к экспозиции. Но откуда вы узнали?

— Это было несложно: на ваших пальцах я разглядел характерные бурые пятна танина, используемого для дубления шкур. К тому же статья в «Таймс», посвященная этому преступлению, сообщала вашу должность открытым текстом.

Ричард Марш, не ожидавший столь будничного поворота, громко рассмеялся, но сразу же осознал неуместность веселья на месте убийства и не очень убедительно замаскировал смех приступом кашля. Чтобы преодолеть неловкий момент, я поспешил ему на помощь: