Вирус

А это что-нибудь да значит. * * *

Жилые строения заканчиваются, Дано снова окружает лес. Слева тянется велосипедная дорожка. Она взбегает на гребень небольшого холма, откуда открывается живописная панорама большого города.

Перед Дано раскинулся центр Стокгольма. Во всяком случае, это может быть только он. Железная дорога тянется дальше, взбегает на длинный мост, раскинувшийся над широкой водной гладью, потом еще на один и следом плавно сворачивает направо. Разноцветная мозаика высоких и пониже зданий, церковных шпилей и уличных фонарей. Все новые и новые подробности открываются перед Дано, пока он медленно шагает по мосту. На востоке и западе тоже мосты – бесчисленное множество мостов. Темная вода внизу неподвижна, городские огни отражаются на ее чернильной поверхности. Он видит лодки, пришвартованные по обе стороны от небольшой пристани. Железная дорога поднимается вверх и направо и исчезает за скоплением многоквартирных домов, справа от которых возвышаются высокие строения, напомнившие ему…

И в этот момент все исчезает. Только что Стокгольм лежал перед ним в своей безмолвной жуткой красоте. И вот его уже нет. Словно кто-то щелкнул выключателем, и весь город погрузился во тьму.

Щелк. Аманда

Аманда просыпается от невыносимого звона и шума в голове. Сначала ей даже кажется, что кто-то долго и настойчиво бил ее кувалдой по виску.

Боясь пошевельнуться, она медленно приоткрывает левый глаз и пытается сфокусировать взгляд на непонятном предмете. Через несколько секунд до Аманды доходит, что она смотрит на дверцу холодильника.

Она хочет приподнять голову, но ее щека намертво прилипла к керамической плитке на полу. Правая половина тела Аманды затекла, и она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Одним резким рывком, словно отрывая пластырь от раны, она поднимает голову, переваливается на спину и замирает.

Как долго она пролежала в таком положении? Отрешенно уставившись в потолок, она облизывает пересохшим языком растрескавшиеся губы и чувствует сильную боль в горле.

Комната залита ярким солнечным светом. Обычно Аманде с трудом удается засыпать в дневное время, но на этот раз солнце не помешало ей провалиться в глубокий сон.

Аманда начинает плавно, сантиметр за сантиметром, приподниматься на локтях. На то, чтобы сесть, у нее уходит целая вечность. Она прижимается щекой к холодильнику и…

Стоп. Почему он такой теплый? Она поднимает голову и видит, что привычный зеленый огонек не горит. Холодильник не работает.

В середине лета отключили свет. Хоть и с трудом, но она понимает, что забитый продуктами холодильник скоро разморозится и вонючая жижа зальет кухню.

Встав на четвереньки, она ползет к раковине. Силы Аманды на исходе. Ей срочно нужно утолить жажду и что-нибудь съесть. Ухватившись за край раковины обеими руками, она начинает подниматься и левой ногой задевает стакан. От громкого пронзительного звона у нее подпрыгивает пульс и едва не подкашиваются ноги.

О господи, какое жуткое похмелье.

Она растерянно смотрит на пол и стакан. Нет, ей сейчас не до этого. Аманда берет с полки кружку и открывает кран. Она едва успевает набрать полкружки воды, как внезапно кран дергается и из него с фырканьем начинает вытекать коричневая жижа.

Все это происходит не со мной, в панике думает Аманда. Пожалуйста, я это не вынесу.

В этот момент в кране заканчивается даже ржавая вода.

Аманда смотрит в раковину и пытается собраться с мыслями. Какому идиоту, думает она, пришло в голову перекрыть воду, после того как отключили электричество.

Держась за стену, Аманда идет по коридору в ванную комнату. Оказавшись в полной темноте, она инстинктивно нащупывает выключатель и несколько раз щелкает им, но чуда не происходит. Выругавшись, она открывает дверь и садится на унитаз.

На самом деле отсутствие света имеет свои преимущества. Во всяком случае, в темноте голова болит не так сильно. Аманда отрывает немного туалетной бумаги, подтирается и бросает ее в унитаз. Опустив крышку, она вяло натягивает трусы и уже хочет смыть воду, но вспоминает фыркающий кран и передумывает. Пожалуй, стоит поберечь воду, решает она и выходит в коридор.

НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

На лестничной клетке раздается душераздирающий вопль. Аманда от неожиданности резко вздрагивает и рассекает висок об острый угол вешалки. Она чувствует, как из раны начинает медленно струиться кровь. Твою мать! Когда же закончится это безумие? Хватит!

Едва не разбив голову о незакрытую дверь, Аманда забегает в ванную, отрывает кусок туалетной бумаги и прижимает его к ране.

Потом она возвращается в коридор, походит к входной двери и прислушивается. Интересно, кто и почему так громко кричит?

СТОЙ! ТЫ БОЛЬНОЙ НА ВСЮ ГОЛОВУ?

Наступает тишина. Затем снова раздается отчаянное «НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!».

Аманда слышит приглушенный звук удара, и панический вопль прерывается. Она что есть силы распахивает входную дверь, чтобы крикнуть: «Какого хрена!», но неведомая сила толкает дверь обратно, и Аманда, не успев отскочить, получает очередной удар по голове. Сбитая с ног тяжеленной, обитой железом дверью, за которую она, кстати, ежемесячно платит сто крон, Аманда отлетает к стене и приземляется на копчик. Чудовищная боль пронзает ее тело насквозь. Аманда корчится на полу и проклинает все на свете.

– Ой-еее-ейййй, мамочка, – стонет она.

Аманда сворачивается калачиком на плитке, прижимает руку к огромной шишке на лбу и затихает. Кусок туалетной бумаги отваливается от раны на виске, и кровь начинает быстро капать на пол.

Дверь не захлопнулась полностью, и Аманда через щель разглядывает огромный черный предмет на лестничной клетке. Не сразу, но она догадывается, что это пианино. То самое, которое, по словам грузчиков, не могло поместиться в лифте.

Но с какой стати они бросили пианино у нее за дверью, а не подняли его на четвертый этаж? Разве сложно догадаться, что она не сможет его сдвинуть с места и выйти из квартиры?

Аманда хочет позвать рабочих, но у нее отнимается язык, когда в проеме появляется чье-то перекошенное лицо. Судя по пустым, рыскающим туда-сюда глазам, незнакомец ее пока не видит. Наконец его взгляд останавливается на лежащей Аманде. Шмыгая носом, человек внимательно разглядывает ее и начинает молча протискиваться в квартиру.

– Что за… – возмущается Аманда, не сразу понимая абсурдность ситуации.

Пианино стоит вплотную к двери, и кажется, что даже ребенок не может пролезть в узкий проем, но мужчину это нисколько не смущает. Он миллиметр за миллиметром просовывает голову внутрь с такой неистовой силой, что его череп сжимается, кожа на лбу растягивается и лопается. Кровь заливает его лицо, но мужчина не обращает никакого внимания на боль и по-прежнему не издает ни единого звука.

Неожиданно он замирает, и его пустой взгляд на мгновение становится осмысленным. Мужчина поворачивает голову, и в проеме появляется его правое ухо. Он яростно крутится и вертится на месте еще несколько секунд, пока не понимает, что окончательно застрял.

Почему он просто не отодвинул пианино, думает Аманда, если ему так хочется забраться сюда?

Судя по всему, мужчина тоже догадывается, что выбрал неправильную тактику. Одним резким рывком он выдергивает голову назад, и происходит ровно то, что должно было произойти: ухо отрывается и повисает на тонкой полоске кожи. Аманда видит, как мужчина всем своим весом наваливается на пианино и медленно отодвигает его от двери, чтобы… Чтобы что?

Впрочем, у Аманды нет никакого желания узнавать ответ на свой вопрос. Она быстро вскакивает и обеими руками хватается за ручку, чтобы закрыть дверь.

Однако мужчина опережает ее и успевает ловко просунуть руку в проем, продолжая при этом отталкивать пианино левым плечом.

Аманда понимает, что не сможет захлопнуть дверь, и отступает в глубь квартиры. В панике она мечется по своей двушке, пытаясь найти хоть что-то похожее на оружие. Единственное, что попадается ей на глаза, – это красная пластиковая швабра. Она выглядит не так устрашающе, как бейсбольная бита, но выбирать Аманде не приходится. Если ей повезет, то она сможет выбить глаз незнакомцу.

Аманда слышит, как он кряхтит в коридоре, продолжая толкать пианино по каменному полу. Где же спрятаться? В спальне? Плохой вариант. Там нет шкафа или комода, чтобы перегородить вход. На кухне? Она, конечно, может передвинуть холодильник к двери, только вот сама дверь сделана разве что не из папье-маше, и неадекватный сосед легко пробьет ее насквозь одним ударом. Аманда обводит взглядом гостиную. Может, ударить его креслом по голове? А смысл? Он не обратил внимания даже на оторванное ухо.

Остается балкон.

Недолго поковырявшись с замком, она распахивает дверь. На улице очень жарко, и Аманде снова становится дурно, однако высокая температура сейчас не самая большая проблема. Она перегибается через перила, смотрит вниз и жалеет, что никогда не занималась альпинизмом или паркуром.

Судя по звукам на лестничной площадке, мужчина вот-вот закончит возиться с пианино. Аманде некогда думать и нечего терять. Она перелезает через балкон, делает глубокий вдох, чтобы справиться с головокружением, и, крепко ухватившись за перила, повисает в воздухе.

Пожалуйста, перила, не оторвитесь, молится она, не забывая искать ногами хоть какую-то опору. Ее руки начинают затекать, и Аманда понимает, что долго в таком положении не протянет.

Увы, все напрасно. Внизу нет ни перил, ни подставки для цветочных горшков – вообще ничего. Только пустота.

Через перила она видит, как входная дверь открывается и в квартиру врывается разъяренный мужчина с окровавленным и залитым потом лицом. Их взгляды пересекаются.

Ну уж нет, думает Аманда, глядя в его пустые стеклянные глаза. Свидания не будет, у меня другие планы.

Он идет прямо на Аманду, подволакивая правую ногу. На мгновение мужчина останавливается, надрывисто кашляет и отхаркивает сгустки мокроты, перемешанные с кровью.

Аманда в отчаянии. Она не дотянется до балкона на втором этаже, даже если повиснет на пальцах.

Это плата за право жить в квартире с четырехметровыми потолками, думает она. Когда мужчина появляется на балконе, Аманда закрывает глаза, разжимает ладони и летит вниз. Дано

Дано разбудило пение птиц. А может, солнце, которое светило ему прямо в лицо, вынуждая очнуться от тяжелого сна.

Несколько секунд он собирается с мыслями. Несколько благословенных секунд забвения, когда ему кажется, что мама рядом и сейчас снова зазвучит смех Лине. И тут воспоминания о вчерашних событиях обрушиваются на него с сокрушительной силой.

Счастливое заблуждение развеивается как дым, и с губ Дано срывается жалобный крик от безысходного отчаяния.

Он калачиком сворачивается под одеялом и какое-то время лежит так, напрасно пытаясь сдержать слезы.

Несколько минут спустя Дано выбирается из домика для игр, в котором провел ночь. Было уже очень поздно, когда он наткнулся на эту детскую площадку неподалеку от моста на Стокгольм. Сначала он хотел продолжать и дальше двигаться в сторону центра. Дядя Ахмед говорил, что встретит их на Центральном вокзале, но всего через несколько сотен метров после моста железная дорога ныряла в туннель. А Дано не был готов продолжать путь в абсолютной темноте.