Легенда о Зорро

Глава III Погоня

Изабелла сама не заметила, как заснула, сжимая руку жениха, уверенная в том, что он не покинет её, и безмятежно проспала до полудня. Лучи полуденного солнца проникли в её комнату через открытое окно, не остановившись перед тяжёлыми занавесями, наполнили всё пространство плотным золотистым почти осязаемым жарким маревом и разбудили её. Изабелла открыла глаза и вскочила с постели, определив время по стоящему в зените яркому солнцу, новый день показался ей сбывшимся кошмаром, — Диего не было рядом, и она выбежала на террасу, вдохнув полной грудью духоту неподвижного напоённого солнцем и ещё не развеявшейся утренней влагой воздуха. Сеньорита на секунду задержалась на террасе, чтобы осмотреться — гасиенда показалась ей пустынной, покинутой, отчаяние охватило её:

— Диего, — позвала она, и едва не вскрикнула, увидев жениха.

Дон Диего сидел на скамье в тени платана и менял струны своей гитары, а его отец тут же за столиком сверял счета, перемежая расчёты глотком мадеры.

— Доброе утро, Изабелла, — произнёс молодой дон, поднимаясь, и отложил гитару, — я надеюсь, вам удалось отдохнуть и выспаться, мы с отцом не посмели будить вас. — Изабелла бросилась к жениху и покрывала поцелуями его лицо, повиснув у него на шее, когда он мягко отстранил её, удерживая над землёй. — Благодарю вас, Изабелла, ответ очевиден, и я рад, что вы пребываете в хорошем настроении.

— Отпустите меня сейчас же, — не этих слов, не этого спокойствия ждала она от жениха. Молодой дон не торопился исполнить приказание своей невесты, он будто куклу держал её на вытянутых руках, и, весело улыбаясь, смотрел в рассерженное лицо сеньориты. — Я должна поговорить с вашим отцом, я вижу, вы окончательно лишились рассудка, — я одна пекусь о благополучии нашего семейства. Ваша беспечность дорого нам обойдется, если только дон Алехандро не выслушает меня.

Дон Диего пожал плечами и аккуратно поставил невесту на землю.

— Прошу вас, дон Алехандро, — Изабелла бросилась к сеньору, едва ощутив твёрдую почву под ногами, — вы же знаете, как найти управу на Монастарио?!

События этой ночи не позволили дону Алехандро заснуть, и теперь он полностью разделял страхи сеньориты ди Марез. Едва невестка забылась сном, его сын облачился в чёрные одежды Зорро и, не тратя ни минуты на объяснения, скрылся во тьме. Дон Алехандро был не единственным, кого потревожил в эту ночь чёрный всадник. Дон Игнасио Торрес был вынужден снарядить зятя и двоих своих пастухов на подмогу преступнику. Те устроили переполох на гасиенде дона Энрике Монастарио, который проснулся посреди ночи от странного сна: ему снилось, что его давний враг — Зорро — стоит на пороге его кабинета — впрочем, это был не сон. Дон Диего был доволен результатом ночной эскапады, теперь Монастарио, испытавший на себе силу банды Зорро, поостережётся нападать, пока не будет уверен в победе. Он не знал, какой каверзы ждать от отставного капитана, но надеялся, что у него есть время, пока извращенный ум преступника работает над очередным планом мести. Вернувшись домой задолго до рассвета, он был занят лишь тем, чтобы не потревожить сон невесты, и забыл поделиться своими соображениями с отцом.

— Что же мы можем предпринять, Изабелла?! — не однажды задавал сам себе дон Алехандро этот вопрос. — Монастарио теперь землевладелец, и даже, если комендант пуэбло поддержит нас, и мы убедим губернатора в том, что капитан опасен, тот в лучшем случае назначит разбирательство и пришлёт судью.

— Мы должны сделать хотя бы это, — Изабелла не собиралась уступать своё счастье без боя и готова была делать, что угодно, лишь бы только действовать, — дон Энрике собрал банду самозванцев, которая терроризирует город, мы сможем доказать это, комендант Гарсиа поддержит нас. Поедем к губернатору, вряд ли письмо сможет описать всю серьёзность нашей ситуации, я сама поговорю с ним, — Изабелла улыбнулась своим мыслям, она нашла решение мучавшей её проблемы. — Да, мы должны уехать в Монтеррей, уедем как можно скорее.

Диего обеспокоенно посмотрел на невесту, он подошёл к ней, взял за плечи и развернул лицом к себе:

— Не стоит покидать гасиенду, Изабелла, поверьте мне, на дороге в Монтеррей вы окажетесь беззащитны перед бандой самозванцев.

— Признаться, я была лучшего мнения о вас, Диего. Неужели вы решили бросить нас на произвол судьбы, или вы хотите сказать, что не сможете защитить себя и нас от каких-то разбойников?! Возьмитесь за ум! Вы не поняли меня! Вы едете с нами, вы не можете оставаться здесь.

— Диего, Изабелла права, нам нужно уехать, — дон Алехандро был готов во всём потакать женщине, которая нежно и преданно любила его сына.

— Вы и вправду недооцениваете меня, Изабелла, — проговорил Диего, улыбаясь и в очередной раз привлекая к себе невесту, — вы считаете, что я не смогу совладать с Монастарио, но однажды я уже победил его.

— Может быть, но подумайте немного и обо мне, вряд ли вы понимаете, что значит ждать, имея лишь тусклый луч надежды, что ваши способности к фехтованию и великолепный конь приведут вас домой к рассвету. Мне страшно подумать о том, что может случиться с вами, пока вы заняты делами Зорро, — заявила Изабелла.

— Сынок, разбирательство свяжет Монастарио по рукам и ногам, и он не сможет действовать открыто, дорога до Монтеррея и обратно займёт какие-то три дня, — дон Алехандро окончательно принял сторону невестки.

— Отец, три дня дороги туда и обратно без остановок, на взмыленных лошадях, а не в карете, при условии, что нам повезёт сразу же увидеть губернатора и убедить его. Да и кто знает, что может случиться за это время? В прошлый раз самозванцы за три дня могли трижды взорвать казарму.

— И трижды убить вас, — вскрикнула Изабелла.

— Решено, я прикажу помочь вам собрать вещи, Изабелла, — сказал дон Алехандро, поднимаясь из-за стола, и Диего разочаровано посмотрел на отца.

— Я никуда не еду. Зорро не может оставить Лос-Анджелес и его жителей на расправу самозванцам.

— Диего, умоляю вас, вы же знаете, что без вас наше предприятие потеряет всякий смысл: ни нашего пуэбло, ни этой гасиенды — этого мира не будет без вас, — нежно проговорила Изабелла, приближаясь к жениху, пытаясь обнять его, и он неожиданно с жаром ответил на её объятие.

— Вы совершаете ошибку, Изабелла. Поймите, перчатка брошена — вызов принят, не в правилах Зорро бежать от опасности. Потерпите немного, вам ничего не грозит, а я рано или поздно одолею Монастарио.

— О, почему вы всегда пытаетесь оправдать свои безумства этим пресловутым кодексом чести. Я пекусь о вашей жизни, Диего, вы останетесь живы, и, если это вас так волнует, я лично позабочусь о том, чтобы превратить в ад жизнь каждого, кто назовёт вас трусом. Неужели вы не понимаете, что Монастарио не один, и каждый из его подручных одинаково опасен.

— Я тоже опасен, поймите это, Изабелла! — воскликнул дон Диего, но сеньорита уже не слышала его увещеваний, она приступила к уговорам, использовала все свои чары: рыдала, взывала к сыновней любви, ругала жениха, пеняла на его беспечность, топала ножкой, махала юбками, грозила, молила, — но всё было без толку.

Солнце равнодушно совершало свой путь по небу, пока Изабелла ди Марез, то заключаемая в объятия, то вырывавшаяся из них, пыталась вразумить жениха. Диего старался не выпускать её из рук, усилия невесты веселили его, он, как куклу, переставлял её по патио, привлекая к себе, стоило ей вырваться и представить очередной довод в пользу отъезда. Возможно, эта сцена заслуживала более пристального внимания, чем жаркий взгляд равнодушного светила, но слуги на гасиенде де ла Вега слишком ценили часы сиесты, чтобы посмеяться над хозяевами или заметить других, более внимательных наблюдателей. Три пастуха с гасиенды дона Энрике Монастарио стали свидетелями этого и других разговоров, которые сопровождали отъезд Изабеллы ди Марез и дона Алехандро де ла Вега в Монтеррей…

* * *

Диего проиграл в споре, Изабелла, отчаявшись переубедить жениха, уехала в надежде, что тот последует за ней. Весь день и весь вечер солнце без милости жгло одиноких путников, и путь их был от того тяжелее, что к одолевавших их сомнениям и переживаниям примешивалась эта жара. Дон Алехандро и Изабелла ежечасно оглядывались, ожидая в каждом случайном попутчике разглядеть знакомые черты, но их надеждам не суждено было сбыться. Путники нарочно замедляли ход своих лошадей, в надежде, что эта их медлительность поможет Диего нагнать их, и, несмотря на то, что безоблачная светлая ночь позволяла им продолжить свой путь, предпочли остановиться на привал, едва смогли найти подходящее укрытие от ветра. Расстроенные путники грелись у костра, когда всадник в длинном чёрном плаще и низко надвинутой на глаза шляпе возник перед ними.

— Изабелла, отец, быстрее садитесь на лошадей и уезжайте в холмы, не останавливайтесь, Монастарио едет сюда, я задержу его, пока Бернардо не приведёт гарнизон Лос-Анджелеса на подмогу. — Зорро подхватил Изабеллу и усадил в седло. — Я надеюсь, ты позаботишься о будущей сеньоре де ла Вега, отец, и не позволишь моей невесте натворить глупостей.

— Диего, — Изабелла соскользнула с лошади, опираясь на плечи жениха, но Зорро не позволил сеньорите ощутить твёрдую почву под ногами, удерживая её над землёй.

— Изабелла, я люблю вас… безумно, и с каждым днём я влюбляюсь всё сильнее, — Зорро обнимал Изабеллу, которая млела в его руках, не находя в себе сил произнести хоть слово, — но сейчас я должен покинуть вас, чтобы защитить своё счастье от грозящих опасностей. Прошу вас, доверьтесь мне, Изабелла, ни Лос-Анджелеса, ни нашей гасиенды, ни этого мира не будет для меня без вас.

Изабелла задохнулась от овладевших ею чувств и окончательно потеряла дар речи, позволив жениху усадить себя в седло, дон Алехандро подхватил её лошадь под уздцы. Путники спешили, и вскоре острые скалы, так надёжно скрывавшие их от ветра, сменились каменистыми холмами, поросшими жухлой травой и редкими деревьями. Дон Алехандро и Изабелла свернули с дороги, поднялись на холм, чтобы последовать каменистым тропам, которые обещали укрытие от грозивших им опасностей, и оглянулись в последний раз, прежде чем холмы окончательно скроют от них всадника на вороном коне, источник их волнений и надежд. Дорога была видна с холма как на ладони, Зорро чёрной тенью выделялся на фоне сероватых скал в свете яркой луны… Облако пыли, говорившее о приближении всадников, угрожающе вытягиваясь, разрастаясь, извиваясь змеёй, приближалось к повороту дороги. Зорро вскочил в седло, его вороной конь быстро набирал скорость, на всём скаку чёрный всадник атаковал морду серой змеи, пыльное облако прорезали молниями сверкнувшие сабли противников Зорро, змея остановилась, замерла, проглотив несъедобную добычу, встала в стойку и чёрный всадник, взмахнув длинным хлыстом, разрубил её пополам. Пыльный морок завис в воздухе и через мгновение растаял — змея рассыпалась на несколько черных змеёнышей. Тени чёрных всадников маячили на дороге, и дон Алехандро никак не мог разглядеть сына, он стал спускаться с холма, возвращаясь на центральную королевскую дорогу, на время позабыв о своей спутнице. Отчаянно погоняя свою лошадь, старший де ла Вега настигал всадников в длинных чёрных плащах, преследовавших расплывчатую от поднимаемой пыли фигуру, в которой отец узнал сына. Зорро далеко опередил преследователей, им было не догнать его, и всё же дон Алехандро не замедлял бег своей лошади, он знал, что тропа, которую избрал его сын, заканчивалась тупиком — печально известным ущельем дьявола, погубившим не одну жизнь, и только узкая неверная каменистая тропа по-над пропастью вела в объезд ущелья. Раньше или позже Зорро придётся сразиться с четырьмя равными ему по вооружению противниками, и отец собирался увеличить шансы сына на победу в этой схватке.