Лето длиной в полчаса

Тот снова почувствовал себя дискомфортно под прицелом жёстких голубых глаз.

– Вы понимаете? Димка владеет какой-то важной информацией. Возможно, он сам не понимает, насколько она важна, поэтому ему не дали до меня добраться. Вместе мы могли до чего-то додуматься. Возможно, это связано с картиной.

– С какой картиной? – не понял Артём.

– Лена вам не сказала? У меня оказалась картина, украденная из её квартиры после убийства Евдокии Львовны.

– Фламандская доска?!

– Вот именно. А теперь ещё одна интересная подробность: картину мне подарил криминальный авторитет, на которого работал Василий Никоненко. Он возглавлял одну из его «бригад», кажется, так это называлось. Через полгода после убийства генеральши Василий ушел из криминала, легализовался и открыл свой ресторан. Снова совпадение? Не верю.

– Вы думаете, это он убил… – Артём не договорил.

– Думаю, что это вполне возможно, но спросить уже никого не удастся, – задумчиво произнес Корецкий. – Полгода назад этот самый авторитет, на которого работал Василий, откинул копыта в сауне. И почти тут же на сцене появляется бриллиантовый перстень из украденной генеральской коллекции. Снова совпадение? – Корецкий стукнул себя кулаком по колену. – Чёрт, у меня в руках одни обрывки! А должна сложиться ниточка! – Он спохватился, взглянул на часы и поднялся с дивана. – Прошу прощения, мне нужно ехать на телевидение, дать объявление о пропаже внука. До начала программы полтора часа.

– И прямо сегодня выйдет в эфир? – не поверил Артём.

– Прямо сегодня и выйдет.

– Надо полагать, телевизионное начальство вам тоже обязано.

Корецкий пожал плечами:

– Возможно. Я не прощаюсь, Артём. Сюда больше не приходите, возле палаты Лены круглосуточная охрана. Я позвоню, когда будут изменения к лучшему. Обдумайте то, что я сказал. Если что-то придёт в голову – звоните днём и ночью.

Корецкий протянул Артёму визитку и стремительно пошёл к выходу. Полы халата, наброшенного на плечи, развевались, как мантия.

А ведь он снова не подал мне руки, подумал Артём. Отчего-то мысль вызвала обиду и тревогу.