Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

ГЛАВА XIII

Любовь буйствовала в тот день, когда Фред Хеслер снова появился на участке и снова бешено закрутил всю эту карусель. Сам он даже и не понял этого, не знал, что дело о самоубийстве Томми Барлоу и Ирэн замерло, зашло в тупик, и его уже собирались бросить в папку нераскрытых. Работа полицейских — сплошные скачки с препятствиями, особенно на таком участке, как восемьдесят седьмой. Совершается преступление, все начинают над ним быстро и эффективно работать, потому что все, что предстоит выяснить, обычно выясняется сразу или же никогда. Сто раз осматривается место происшествия, многократно задаются одни и те же вопросы в надежде получить новую информацию. Но дела очень быстро остывают, особенно на таком участке, как восемьдесят седьмой, где ежедневно появляются и требуют расследования новые преступления и где постоянно не хватает времени. В результате нераскрытые дела — это своеобразная лазейка, которая дает возможность полицейскому закрыть дело, не закрывая его. Стоит делу попасть в реестр нераскрытых, они могут выбросить его из головы и сосредоточиться на трех дюжинах других, которые накопились за это время. А старое, нераскрытое дело формально никем не закрыто, так как официального вердикта по нему нет — никто не арестован и не осужден. И в это время, хотя оно официально и не закрыто, никто им активно уже не занимается, оно просто напрасно валяется в шкафу мертвым грузом. Так было и с делом Томми Барлоу и Ирэн Тейер: потерявшее свою остроту, оно готово было попасть в число нераскрытых в тот день, когда у перегородки в дежурную комнату 87-го участка появился Фред Хеслер, в тот самый момент, когда там вовсю бушевали страсти.

Возлюбленным было соответственно пятьдесят восемь и пятьдесят пять лет и они стояли перед столом детектива Мейера, ожесточенно переругиваясь. На мужчине была спортивная куртка, надетая на нижнее белье, когда дежурный полицейский постучал в дверь. На женщине — домашний цветастый халат.

— Так кто же из вас выдвигает обвинения? — пытался выяснить Мейер. .

— Я, — вместе сказали они.

— По очереди, пожалуйста.

— Я выдвигаю обвинения, — настаивала женщина.

— Нет, я, — не унимался мужчина.

Хеслер, стоявший у перегородки, пытался привлечь к себе чье-либо внимание, но все присутствующие в комнате были заняты: кто перебирал бумаги, кто. печатал. А Мейер разбирался с влюбленными.

— Кто из вас вызвал полицию? — задал он вопрос.

— Я, — отозвалась женщина.

— Это правда, сэр?

— Конечно, — подтвердил он, — эта нахалка вызвала полицию.

— Ну что ж, мадам, почему вы вызвали полицию?

— Он ущипнул меня, — пояснила женщина.

— Нахалка, — отозвался мужчина.

— Вы вызвали полицию, потому что он вас ущипнул? Правильно я вас понял? — спросил Мейер терпеливо. — А вы женаты?

— Женаты, — пояснил мужчина. — Эта нахалка не может вытерпеть даже маленького щипка от родного мужа. Сразу же ей надо орать и звать полицию.

— Заткнись, вонючее животное! — не уступала женщина. — Ты схватил меня за ягодицу, я думала, ты ее оторвешь.

— Я же проявлял чувства.

— Ничего себе чувства!

— Это мне нужно было вызвать полицейских, — запротестовал мужчина, — но я не нахал, как ты.

— Ты ущипнул меня, — настаивала на своем женщина.

— Стирать на людях свое грязное белье! — пробормотал мужчина. — Позвать милицию! Удивляюсь, почему ты сразу же не вызвала ФБР?

— Давайте успокоимся, — увещевал Мейер. — Мадам, если ваш муж ущипнул вас…

— Она ударила меня сковородкой, — вдруг признался мужчина.

— Ага! — закричала женщина. — Да вы только послушайте! Послушайте!

— Так оно и было. Она ударила меня.

— И еще называет меня нахалкой! А вы его послушайте!

— Ты ударила меня, Хелен. И это правда!

— А ты ущипнул меня. Вот это правда!

— Я ущипнул тебя, потому что ты меня ударила!

— Нет, это я тебя ударила, потому что ты меня ущипнул. .

— Послушайте! Не все сразу, — взмолился Мейер. — Что же все-таки произошло?

— Я мыла посуду, — пояснила женщина. — Он подошел сзади и ущипнул.

— Рассказывай, рассказывай, — мужчина сокрушенно покачал головой. — Ничего святого между мужем и женой. Валяй, выкладывай все полиции.

— Так что же все-таки произошло?

— Ну я и взяла сковородку из раковины и ударила его.

— По голове, — уточнил мужчина. — Хотите посмотреть, что она натворила. Вот здесь! Пощупайте эту шишку!

— Валяй, все ему расскажи! — подначивала женщина.

— Это ты вызвала полицию! — заорал в ответ мужчина.

— Потому что ты грозился убить меня!

— Ты ведь ударила меня этой проклятой сковородкой. Верно?

— Ты разозлил меня, вот и вызвала!

— Из-за какого-то маленького щипка!

— Ничего себе маленький! Хотите покажу? Вон какой синяк!

— Конечно. Валяй. Показывай. Разыгрывай тут фарс. Покажи всем!

— И сколько лет вы уже женаты? — все так же терпеливо спросил Мейер.

— Двадцать пять лет, — ответил мужчина.

— Двадцать три, — поправила женщина.

— А кажется, что уже прошло двадцать пять, — съязвил мужчина и расхохотался над собственным остроумием.

— Мало того, что жену свою бьет, — возмутилась женщина. — Видите, он еще и комендант!

— Я тебя не бил, я тебя ущипнул

— Почему бы вам не пойти домой и не помириться? — предложил Мейер.

— С ним! С этим животным!

— С ней! С этой нахалкой!

— Успокойтесь. Ну успокойтесь же. Весна, знаете ли, цветут цветы, идите домой, поцелуйтесь и помиритесь, — увещевал Мейер. — У нас тут и без вас много неприятностей. Вы что, хотите, чтобы я вас обоих тут запер?

— Как запер? — мужчина возмутился. — За что? За какой-то любовный удар сковородкой?

— За дружеский щепок мужа? — спросила женщина.

— Мы же любим друг друга, — запротестовал мужчина.

— Знаю. Так что идите домой. Хорошо? — Мейер подмигнул мужчине. — Ну как?

— Конечно.

— Ну вот и хорошо! — Мейер встал, широко развел руки и, подтолкнув их обоих к выходу, проводил с участка, сказав:

— Такая славная молодая пара! К чему тратить время на споры. Идите домой. День такой прекрасный! — И, заметив Хеслера, спросил — Чем могу вам помочь, сэр?

— Мое имя Фред Хеслер, я был здесь и раньше, но…

— Вы хотите сказать, что мы можем идти? — опять обратился к нему мужчина.

— Да, да. Идите! Идите, пока я не передумал. Уходите скорее.

Он повернулся к Хеслеру.

— Да, сэр. Я помню. Входите, пожалуйста… А вам, мистер, не надо щипать жену. И вы, мадам, не бейте его сковородкой… Присядьте, мистер Хеслер!

— Спасибо! — поблагодарил Хеслер. Казалось, на этот раз его не очень интересовали краски и атмосфера участка. Вид у него был необыкновенно серьезный и даже немного сердитый. Мейер уже гадал, что привело ёго к ним, и подозвал Кареллу, который в другом конце комнаты что-то печатал за своим столом.

— Стив, пришел мистер Хеслер. Ты его помнишь?

Карелла вышел из-за стола, прошел к тому месту, где сидел Хеслер, протянул руку:

— Здравствуйте, мистер Хеслер. Как дела? — вежливо поинтересовался он.

— Спасибо, хорошо, — Хеслер разговаривал довольно резко.

— Чем мы можем быть полезны? — спросил Мейер.

— Вы можете помочь мне вернуть свое, — объяснил Хеслер.

— Что именно?

— Не знаю, кто именно это взял, ваши полицейские или кто-нибудь другой, но я хочу, чтобы мне вернули.

— У вас в квартире что-то пропало, мистер Хеслер? — вмешался Карелла.

— Да, пропало. Я не говорю, что виню полицейских. Может быть, пожарные, газовщики, но…

— Вы полагаете, они могли взять?

— Все возможно. Они врываются в квартиру, и, знаете ли, все прилипает к их рукам. На этот раз гражданин приходит с жалобой. Разве гражданин не имеет на это право?

— Конечно, имеет, мистер Хеслер. Что именно у вас пропало?

— Прежде всего, я хочу сказать, что обычно сплю крепко.

— Да, сэр, слушаю вас.

— Ну так вот. У меня со сном обычно все в порядке. Но в нашем доме начали реконструкцию, и прошлый вечер они устроили такой грохот, что я пошел взять снотворное в своей аптечке. То самое, которое у меня было с прошлого года, когда я болел гриппом.

— Ну так что же, сэр?

— Так вот. У меня был тогда ужасный жар, что-то сто два, почти сто три градуса по Фаренгейту, и я не мог спать. Тогда я и купил эти таблетки. Это барбинал. Знаете, примешь одну и отключаешься сразу на всю ночь. У меня с тех пор еще оставалось в пузырьке четыре таблетки.

— Ну так что же, сэр?

— Ну так вот, прошлый вечер я никак не мог уснуть, я подошел к своей аптечке, полагая, что приму одну из тех таблеток, но я обнаружил пузырек пустым.

— Таблеток не было?

>— Ни одной. Я знал, что во время взрыва в квартире были пожарные, й полиция все обыскивала, что еще я мог подумать! Но это еще не все…

— Еще что-то пропало, мистер Хеслер?

— М-да! — мрачно произнес Хеслер. — Сегодня утром, проснувшись, я решил проверить, не пропало ли что-нибудь еще в квартире. Так, видите ли, пропала целая кинопленка.

— Кинопленка?

— Да, фильм. Я говорил вам когда-то, что помешан на кино. Все пленки у меня сложены в гостиной, все бобины — в металлических коробках. Представляете? И на крышке каждой из них есть клейкая лента, на которой написаны дата и название фильма. Целая бобина исчезла.

— А что, если вы положили ее в какое-нибудь другое место? .

— Нет. Все бобины сложены в деревянный ящик в хронологическом порядке. Ящик я сам смастерил, в нем есть место для каждой бобины, и одно такое место теперь пусто! Так что, если не возражаете, мне бы хотелось, чтобы вернули мне мое снотворное и мой фильм.

— У нас их тоже нет, мистер Хеслер. — Карелла помолчал и продолжил — Что, если Томми и Ирэн приняли эти таблетки, чтобы заснуть.

— Я думал, что они напились до отключки.

— Могли и таблетки принять, мистер Хеслер.

— Они и фильм тоже с собой взяли? Они оба были почти раздеты, мертвы, и с ними в постели и на них не было фильма. И, кроме того, Томми этот фильм не нравился.

— А он его видел?

— Видел! Он сам в нем снимался.

— Что вы имеете в виду, мистер Хеслер?

— Я еще в первый визит к вам говорил, что Томми обычно помогал мне снимать фильмы. Я же вам говорил, что помешан на кино, что у меня хобби! Этот фильм был о парне, который разорился, он гуляет в парке и находит сто долларов, так вот, мы с Томми пошли однажды днем в парк, отсняли весь фильм, почти триста футов пленки, за день. В этом фильме играет только Томми, нет, постойте, там еще маленький ребенок, который гулял в парке, и я его снял тоже. Ну знаете, все по замыслу, Томми находит деньги и должен решить…

— Томми играл в этом фильме? Я правильно понял, мистер Хеслер?

— Правильно. — Хеслер, помолчав, добавил — Видите ли, он не был профессиональным актером, но мы ведь, черт возьми, снимали этот фильм для собственного удовольствия. И он хорошо получился. — Он пожал плечами. — Правда, Томми он не понравился. Он сказал, что ему нужно было подстричься, а так лицо его получилось очень худым. А мне понравился, и мне хотелось получить его обратно.