Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

ГЛАВА VI

Пошел снег.

Большие влажные снежинки таяли, едва коснувшись асфальта, таяли на крышах автомобилей, на стоянках, на крышах мусорных баков, выстроившихся у мокрых, блестящих подъездов. На каменной ограде парка, на лужах, на больших валунах снег оставался лежать неровно, тонким слоем, но уже не тая. Роджер шел мимо каменной ограды, покрывшейся тонким, белым, почти прозрачным снежком, и глядел через улицу на здание полицейского участка, потом глубоко вздохнул, подтянул живот и перешел через улицу.

Он поднялся по ступенькам. Всего семь ступенек.

Перед ним было две двери. Он подергал ручку левой, но она не открылась. Потянул ручку правой, и она открылась прямо в комнату. Очень большую, с зарешеченными окнами вдоль всей левой стены. Перед окнами — длинный деревянный стол, наподобие судейского. На нем плакатик — броские черные буквы на белом, написано от руки: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ОБРАЩАТЬСЯ К ДЕЖУРНОМУ СЕРЖАНТУ». За столом дежурного — двое полицейских в форме: один с сержантскими нашивками, второй — за телефонным коммутатором, в наушниках. Перед столом дежурного, на расстоянии чуть больше метра — надежный барьер из металлических труб. На стене напротив стола дежурного — электрические часы, показывающие двенадцать пятнадцать. Вдоль стены, по бокам шипящего радиатора — две длинные скамьи. Небольшая белая табличка, несколько уже запачканная, и черная надпись «Следственно-розыскной отдел» со стрелкой, указывающей на чугунную лестницу, ведущую наверх. Стены выкрашены в бледно-зеленый цвет с общим впечатлением грязнова- тости.

Перед столом дежурного — две фигуры. У обеих руки пристегнуты наручниками к железному барьеру. Дежурный сержант допрашивал их, патрульный полицейский, доставивший их в участок, стоял рядом с ними. Роджер отошел к одной из скамеек напротив дежурного и сел.

— Когда ты их задержал? — спросил патрульного сержант.

— Они как раз выходили оттуда, сержант.

— Адрес? '

— 1120, на Эйнсли.

— Это где же? Около Двенадцатой или Тринадцатой?

— Тринадцатой.

— А как называется магазин?

— «Абигайл оденет вас», — ответил патрульный.

— А может, разденет? — сострил сержант, и все, даже двое в наручниках, разразились хохотом. Роджер не понял, что тут было смешного.

— У них там наверху помещение, на Эйнсли, — сказал патрульный. — По-моему, они там держат материал. В общем, там почти никогда никого не бывает, только когда они отгружают товар или отбирают.

— Значит, чердачное помещение, так?

— Ага.

— И склад у них есть?

— Да.

— На нашем участке?

— Да, на Калвер, маленькое помещение.

— Значит, «Абигайл оденет вас», — сказал сержант и опять все засмеялись. — Ну, ладно, ребята. Так что же вы там делали, одевались, что ли? — спросил сержант, и опять все засмеялись.

— Мы, значится, за голубями пошли, — сказал один из задержанных, сразу став серьезным. Ему было около двадцати пяти лет, он был с нестриженными космами, одет в серую замшевую куртку с вязаным воротником и манжетами.

— И как же тебя кличут, парень? — спросил сержант.

— Манкузо. Эдуард Манкузо.

• — Так. Хорошо. И что там приключилось с голубями, Эдди?

— Нет у них никаких правое нас допрашивать, — сказал второй задержанный. Он был примерно ровесник Манкузо — такие же космы, одет в темно-коричневое пальто. Брюки были ему длинны, не по росту. — Чего это они нас забрали, без причин без всяких. Да мы в суд можем подать на них за неправильный арест, вот как.

— Ну, а твое имечко как? — обратился к нему сержант.

— Франк Ди Паоло. Неправильный арест — знаете, что это такое?

— Как же, знаем, что такое неправильный арест. Что вы там делали, если вас поймали на лестнице перед этим чердачным помещением?

— Я требую адвоката, — сказал Ди Паоло.

— С чего бы это? Я еще и обвинения вам не предъявил.

— А нас не в чем обвинить.

— На двери чердака я обнаружил следы от лома, — сухо сказал патрульный.

— Может, кто раньше туда лазил, — сказал Ди Паоло. — При нас разве были инструменты, чтобы взломать?

— Ага, значит, про «инструменты, чтобы взломать», — сказал сержант и, повернувшись к Ди Паоло, спросил — Знаешь, значит, об «инструментах», чтобы взломать», а?..

— Коль живешь в таком районе, то знаешь все обо всем, — сказал Ди Паоло.

— Ну, и как взломать дверь в склад одежды и стибрить пару-другую-третью одежды? И это знаешь?

— Мы за голубями полезли, — сказал Манкузо.

— Это какими же?

— За нашими.

— В одежном складе, ага?

— Нет, на крыше.

— Вы держите голубей на крыше этого здания?

— Нет, мы держим голубей на крыше дома номер 2335 на Двенадцатой улице. Там они у нас.

— И какая тут связь со складом на чердаке?

— Никакой, — ответил Манкузо.

— Да нам этот склад не больно нужен, — заговорил Ди Паоло. — Мы в этот дом попали потому, что наши голуби были на крыше.

— Мы пошли достать их, — сказал Манкузо.

— В чем дело? — спросил сержант. — Ваши голуби летать, что ли, не умеют?

Патрульный засмеялся.

— Они водят голубей, которые летать не умеют, — не унимался сержант, поощряемый хохотом патрульного.

— Они умеют летать, но иногда не возвращаются домой, когда их скликиваешь. Мы со своей крыши их и увидели — сидят наши два голубя на том доме, где склад на чердаке…

— А, значит, вы знали, что в этом доме склад готового платья?

— Нет, не знали, пока туда не попали. Когда полезли на чердак, увидели надпись, что склад.

— И решили маленько дверь поддеть ломиком, так?

— Каким ломиком? Мы лезли на крышу за нашими голубями.

— И где они?

— Кто?

— Птицы.

— Улетели, пока мы лезли.

— А я думал, что они у вас летать не умеют.

— Да кто это сказал? Это вы сами сказали, не мы.

По чугунной лестнице спустился мужчина. Полицейские, как по приказу, повернулись к нек$. Он был хорошо одет, чисто выбрит. Несколько необычный разрез глаз придавал ему что-то восточное. Он был без шляпы. Темно-русые волосы были коротко подстрижены, но не стояли ежиком. На ходу он читал какую-то бумагу, потом, сложив, сунул во внутренний карман пиджака. Он остановился у стола дежурного. Сержант посмотрел на него.

— Дейв, я иду обедать, — сказал мужчина. — Если меня будут спрашивать, скажи, что вернусь в полвторого или в два.

— Хорошо, Стив, — ответил сержант. — Ты эту парочку не знаешь?

Человек по имени Стив посмотрел на Манкузо и Ди Паоло и отрицательно покачал головой:

— Нет, а кто они?

— Любители голубей, — сержант взглянул на патрульного, и тот опять засмеялся. — Так не попадались они тебе?

— Нет.

Сержант посмотрел на Ди Паоло и сказал:

— Вот, видите его? Самый страшный полицейский в нашем участке. Правильно, Стив?

Человек, который был, очевидно, детективом — из тех, кто ходит в гражданском, — улыбнулся и сказал:

— Верно. ‘

— Я вам это говорю затем, что, если у вас есть мозги, вы мне мигом скажете всю правду, а не то передам вас ему, наверх. У него там резиновый шланг имеется, верно, Стив?

— Даже два, — ответил детектив. — Да и свинцовая труба.

— Да нам нечего говорить, мы правду сказали, — прошептал Манкузо. — Мы полезли за голубями и….

— Пока, Дейв, — сказал детектив.

— … вот и вся правда. Мы их увидели с крыши, где у нас голубятня — и мы их гоняем…

— Пока, Стив. В феврале?

— Что в феврале?

— Гоняете своих голубей, когда задница к крыше примерзает?

— А какое это имеет отношение…

Роджер внезапно поднялся со скамьи. Детектив вышел на крыльцо и пошел к лестнице на улицу. Дежурный сержант поднял глаза на Роджера, подходящего к двери и, как будто только что заметив его, спросил:

— Вам что-нибудь надо, мистер?

— Нет, ничего, спасибо, — ответил Роджер. Он быстро открыл дверь. За собой он еще слышал, как Ди Паоло снова терпеливо объяснял про своих голубей. Он закрыл дверь. Сошел по лестнице и посмотрел в обе стороны. Он увидел детектива, быстро шагавшего по Гровер-авеню, руки в карманах серого твидового пальто, голова повернута от ветра. Он быстро пошел за ним, стараясь догнать.

Он и сам не мог сказать, что заставило его так внезапно подняться со скамьи. Может быть, это то, как полицейские обращались с этими двумя парнями, — изо всех сил старались представить, будто эти ребята хотели ограбить склад одежды, когда и слепому было видно, что они просто пытались достать своих голубей с чужой крыши. Может быть, это. А может быть, из-за того, как улыбнулся этот детектив, когда сержант сказал, что он самый страшный полицейский в участке. Он улыбнулся и сказал: «Верно, верно», — как будто никакой он был не страшный, а просто человек, делающий свою работу, и эта работа только по случайности могла иметь отношение к людям, которые, может быть, вламываются, а может быть, и не вламываются в склады одежды.

Лицо у него было какое-то хорошее, у этого детектива. Роджер не мог точно определить, но чувствовал. Просто он знал, что на свете есть гады и есть хорошие люди, и этот детектив был, точно, из хороших людей. А вот Паркер, из закусочной, — тот сразу видно, что гад.

Быстро же он ходит, подумал Роджер.

Он прибавил шагу, стараясь не потерять из вида серое пальто. Детектив был высокий, хоть и не такой высокий, как Роджер, но уж не меньше шести — одного, шести — двух[37]. У него были очень широкие плечи, узкая талия, и походка была уверенная, легкая, как у прирожденного спортсмена, хотя под ногами было скользко от тающего снега. Все еще шел мелкий снег, и крупные белые хлопья заполняли весь воздух, как на рождественской открытке. Все было серым или белым, и только дома рисовались теплыми красновато-коричневыми тонами. Город всегда рисуется в памяти черно-белым, но в снегопад вдруг проступают разные цвета зданий: красные кирпичи, зеленые рамы окон, а шторы окон светятся желтым и голубым. Город был разноцветным.

Быстро идя вслед за детективом, он почувствовал, как поднимается у него настроение. Он всегда любил снег, а снегопад все усиливался, улицы и тротуары совсем побелели, и снег странно поскрипывал под ногами. Он быстро шел сквозь кружащиеся хлопья снега. В «Приключениях Дика Трейси» снегопад всегда рисовали белыми кружочками, заполнявшими иногда чуть не всю картину. В этих его приключениях снегопады бывали по три-четыре разя в неделю. -

Детектив обогнул угол и скрылся в боковой улице. Роджер ускорил шаги, поскользнулся, удержался на ногах и, повернув за угол, увидел, что детектив остановился перед рестораном, почти в середине квартала. Он стоял, сунув руки в карманы, без шляпы, опустив голову. Светло-каштановые волосы покрыты снегом, издали голова казалась белой. Наверное, он кого-то ждет, подумал Роджер и оглянулся, ищя место, где бы встать, не привлекая ничьего внимания. Этот человек — детектив, сыщик, напомнил он себе. Он умеет выслеживать людей или чувствовать слежку за собой, значит, нужно скорее решиться, предпринять что-то. Или пройти мимо, или повернуть назад, или найти место, где спрятаться, или притвориться, что ждешь кого-то. Нет, надо прямо подойти к нему, подумал Роджер. Прямо сейчас подойду к нему и скажу, что собираюсь сказать, чего уж время тянуть.