Дары Пандоры

62

Как только Паркс и Джустин уходят в поисках рядового Галлахера, забирая с собой испытуемого номер один, Кэролайн Колдуэлл подходит к центральной двери «Рози», открывает расположенное рядом с ней отделение, примерно на высоте плеч, и тянет рычаг из вертикального положения в горизонтальное. Это управление внешним доступом в чрезвычайных ситуациях. Теперь никто не сможет попасть внутрь без разрешения Колдуэлл.

Первый шаг сделан, она направляется в машинное отделение и включает одну из трех панелей. Генератор, в двадцати ярдах позади, начинает напевать – но не реветь, потому что Колдуэлл не подключила его к двигателю. Сейчас ей энергия нужна только в лаборатории, куда она и направляется. Так как доктор будет работать непосредственно с инфицированными тканями, она надевает перчатки, защитные очки и маску.

Она включает электронный микроскоп, терпеливо и скрупулезно продираясь через настройки и десятки экранов опций, и загружает первый из подготовленных ею слайдов.

С радостным возбуждением наклоняется к смотровому окну. Центральная нервная система голодного из дома Уэйнрайта мгновенно предстает перед ее алчным взглядом. Выбрав зеленый элемент в качестве ключевого цвета, она прогуливается под навесом нейронных дендритов в тропическом лесу.

Картинка настолько детальна, что она захватывает дыхание доктора Колдуэлл. Грубые и тонкие структуры имеют четкие границы, как на схемах в учебнике. Тот факт, что ткани мозга были сильно повреждены, прежде чем доктор положила их под микроскоп, проявляется в том, что ей ежеминутно приходится передвигать слайд для более удачного ракурса, без посторонних веществ – пылинок, человеческих волос и бактериальных клеток. Ее цель – грибковые мицелии среди нейронов. Нервные клетки полностью обнажены перед ней.

Она видит то, что видели другие ученые много лет назад, но ей это было недоступно из-за недостаточно хорошего оборудования на базе. Она видит, как именно кукушка Офиокордицепса строит свои гнезда в зарослях мозга – как мицелии тонкой нитью оборачивают нейронные дендриты, словно плющ вокруг дуба. Вот только плющ не шепчет сирены дубу, а полностью захватывает власть над ним.

Кукушки? Плющ? Сирены? Сконцентрируйся, Кэролайн, говорит она себе отчаянно. Посмотри на то, что перед тобой, и сделай соответствующие выводы и найди доказательства, чтобы поддержать их.

Доказательство существует. Теперь она видит, что пропустили другие глаза – трещины в крепости (сосредоточься!), места, где параллельные структуры человеческого мозга перегруппировались, несчастные и поверженные, вокруг (и между) задушенных грибком нервных клеток. Некоторые неинфицированные кластеры нейронов, на самом деле, выросли плотнее, хотя новые клетки, раздутые и потертые, разрываются изнутри от зубчатых бляшек амилоида.

Колдуэлл чувствует покалывание в голове, когда понимает значение того, что она видит.

Это произошло достаточно медленно, напоминает она себе. Ранние исследователи не могли наметить эту прогрессию, потому что сразу после Катастрофы вирус еще не достиг нужной точки развития. Единственным способом было просто гадать и тестировать каждое свое необоснованное предположение.

Колдуэлл поднимает голову и отступает на несколько шагов от микроскопа. Это трудно, но необходимо сделать. Она могла бы смотреть на зеленый мир часами, днями и продолжать находить в нем новые чудеса.

Позже, может быть. Но слово «позже» в ее случае неприменимо. У нее есть еще день или два, пока лихорадка не начнет отключать основные жизненные функции ее организма, настойчиво подталкивая к болезненной и недостойной смерти. У нее есть первая половина рабочей гипотезы. И она должна завершить этот проект, пока еще в состоянии.

В лаборатории Колдуэлл на базе есть – или были – десятки слайдов, взятые из мозговой ткани испытуемого номер шестнадцать (Марция) и испытуемого номер двадцать два (Лиам). Если бы они были по-прежнему доступны, доктор использовала бы их сейчас. Она не разбазаривает ресурсы, как думает Джустин, – любой из образцов может дать внезапный ответ на главный вопрос. Теперь у нее есть картина – уже, по крайней мере, гипотеза, которой нужно подтверждение, но все ее испытуемые, которые имеют частичный иммунитет к воздействию Офиокордицепса, остались на базе.

Ей нужные новые образцы. От испытуемого номер один.

Но доктор знает, что Хелен Джустин будет сопротивляться любым ее попыткам разрезать Мелани или даже взять биопсию из ее мозга. И сержант Паркс и рядовой Галлахер тоже, Колдуэлл боялась этого с самого начала. У них сложились недопустимо тесные отношения с испытуемым через постоянное повторение взаимодействия в социальном контексте. Нет никаких гарантий, что, если она предложит сейчас получить образцы ткани мозга Мелани, ее хоть кто-нибудь из группы поддержит.

Поэтому она строит свои дальнейшие планы, основываясь на заочном отказе.

Колдуэлл разворачивается и собирает складной шлюз рядом с центральной дверью. Его гениальная мультиоткидная конструкция позволяет делать это относительно просто, даже несмотря на неуклюжесть рук. И дело не только в бинтах. Ранняя нежность воспаленных тканей уступила общей потере чувствительности и реакции. Она говорит пальцам, что делать, а они реагируют с опозданием, двигаясь при этом неровно, как автомобиль, начинающий движение в гололед.

Но она упорствует. Шлюзовой отсек имеет по четыре болта на потолке и в полу. Каждый болт должен быть полностью закручен, а затем запечатан втулкой кронштейна путем поворота колеса. Колдуэлл должна использовать обе руки и гаечный ключ. Восемь раз. Задолго до того, как она закончила, чувствительность вернулась к рукам в виде интенсивной непрекращающейся боли. Агония заставляет ее громко стонать.

Борта и фронтальная сторона шлюзовой камеры изготовлены из ультрагибкого, но чрезвычайно прочного пластика. Верхняя и нижняя поверхности камеры теперь должны быть загерметизированы. Для этого Колдуэлл держит пистолет с герметиком на сгибе левой руки, правой нажимая на спусковой крючок.

Запечатывание проходит без эксцессов, путем откачки воздуха из шлюзового отсека. Стрелка манометра медленно опускается к нулю.

Отлично.

Она накачивает свежий воздух внутрь, стабилизируя давление в шлюзе. Затем переводит ручное управление дверьми на свой компьютер в лаборатории: закрывает обе двери, но блокирует только внутреннюю. После чего вручную передвигает цилиндр со сжатым фосгеном в камеру шлюзового отсека. Доктор заметила этот цилиндр во время первоначальной инвентаризации «Рози». Он должен был помогать в синтезе органических полимеров. Но мог использоваться и для быстрого и эффективного удушения крупных лабораторных животных без повреждения тканей.

Теперь Колдуэлл ждет. И в это время внимательно анализирует свои чувства. Она неохотно останавливается на последствиях использования газа в отношении людей, ее товарищей. Фосген более гуманен, чем его близкий родственник хлор, но разница невелика. Колдуэлл надеется, что Мелани войдет в шлюзовой отсек первой и можно будет заблокировать входную дверь прежде, чем Паркс или Джустин проследуют за ней.

Хотя она осознает, что это маловероятно. Скорее Хелен Джустин войдет вместе с Мелани, или даже первая. Впрочем, это не сильно беспокоит Колдуэлл. В этом будет даже своеобразная справедливость. Многие поступки Джустин внесли свой, весьма существенный вклад в создание той абсурдной ситуации, в которой находится сейчас Колдуэлл, – когда ей приходится сооружать ловушки для того, чтобы восстановить контроль над своими испытуемыми.

Доктор надеется, что, по крайней мере, не придется убивать Паркса или Галлахера, если он, конечно, до сих пор жив. Двое солдат, вероятно, будут прикрывать тылы, пока Джустин и Мелани не войдут в «Рози». Но к тому времени дверь уже может быть закрыта для них.

Впрочем, ни один из этих вариантов не идеален. Не то чтобы ей было неважно, скольких убивать. Ее гипотеза настолько масштабна по своим последствиям, что уклоняться от убийства было бы преступлением против человечества. Это ее долг, и на его исполнение не так много времени. Интервал, скорее всего, измеряется не днями, а часами.

Колдуэлл вытаскивает перегородки из смотровой щели в лаборатории, чтобы видеть, когда вернется спасательная экспедиция. Но боль в руках истощила ее. Несмотря на все усилия, она проваливается в сон, периодически заставляя себя открывать веки, которые тут же закрываются под собственной тяжестью.

Очнувшись в очередной раз, Колдуэлл обнаруживает на себе пристальный взгляд маленького ребенка, который стоит в дверном проеме дома прямо напротив нее.

Голодный, очевидно. Возраст на момент первичной инфекции, не более пяти. Голый, худой и неописуемо грязный, как жертва стихийного бедствия до Катастрофы, когда несколько тысяч погибших уже считали катастрофой.

Мальчик жадно смотри на Колдуэлл, не моргая. И он не один. Сейчас уже поздний вечер, и длинные тени отбрасывает множество естественных объектов. Но на этом фоне, как детали в картинке-головоломке, становятся различимы все новые голодные. Взрослая рыжая девушка за ржавой тушей припаркованного автомобиля. Черноволосый мальчик, еще старше, присевший на остатки витрины с алюминиевой бейсбольной битой в руках. Позади него еще двое, в самом магазине, между стойками с выгоревшей и разлагающейся одеждой.

Их целая орава! Колдуэлл переполняет восторг. Она всегда знала, что слова Паркса и его людей о том, что популяция испытуемых в дикой природе сокращается, могут означать что угодно. Одна из причин – в то время она считала ее слишком неправдоподобной, а сейчас уже не так уверена – заключалась в том, что дикие инфицированные дети достаточно умны для того, чтобы научиться воспринимать сержанта и его охотников как угрозу, и поэтому дети просто перешли на новые охотничьи угодья.

Теперь Колдуэлл видит, как черноволосый мальчик подает сигнал двум другим, позади него, чтобы они подошли и увидели то, что видит он. Это лидер, очевидно. Он один из немногих, кто не совсем голый. На его узких костлявых плечах висит камуфляж. Видимо, он убил какого-то солдата и забрал его одежду. На лице мальчика буйство смазанных красок – доказательство силы и статуса в племени.

Колдуэлл видит, как голодные дети работают в команде. Как они общаются, используя малозаметные жесты и мимику. Как координируют свои усилия против этой незнакомой вещи в их среде.

Возможно, детей привел сюда звук от генератора. Или они давно наблюдают за «Рози» и ждут, когда Джустин и Галлахер вернутся обратно с экскурсии, чтобы застать их врасплох. Но какие бы цели они ни преследовали, сейчас дети увидели ее.

И увидев, начали выслеживать.

Даже несмотря на то что она находится за пуленепробиваемым стеклом в огромном боевом танке, способном стереть все здания вокруг в порошок, даже несмотря на отсутствие очевидного способа добраться до нее или хотя бы определить степень риска, который она представляет, даже несмотря на то что они не могут почувствовать ее запах через слой стекла, и стали, и полимера, и герметичных уплотнителей, они определяют ее как добычу, и соответственно реагируют.