Ксения

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Сегодня для нас все ясно. Все от мала до велика знают основные события русской истории начала XVII века, отмеченные тяжелейшим социально-экономическим кризисом, потрясшим страну, неурожаями, голодными годами, крестьянскими восстаниями, самозванщиной, первой в истории России крестьянской войной под предводительством Ивана Исаевича Болотникова, борьбой русского народа за свою независимость против польско-шведских интервентов.

И сегодня любой из читателей может четко определить, кто из исторических деятелей тех дней был прав в своих стремлениях, беззаветно служил своему народу, а кто искал в бурных событиях начала XVII века возможность осуществить свои корыстные цели. Да и так называемым «простым» людям, тем, кто своими действиями порой склонял чашу весов истории в ту или иную сторону, мы могли бы сегодня легко подсказать, на кого им следовало ориентироваться в запутанной внутри — и межклассовой борьбе того времени, в сложнейшей международной обстановке, кто был им друг, а кто враг.

Но это сегодня..;

В те дни все было по-иному. И в быстро меняющемся калейдоскопе событий, в ломке привычного уклада жизни, привычных понятий, в падении бывших кумиров и в возвышении новых нелегко было разобраться, нелегко понять разумом, прочувствовать сердцем перспективу развития жизни тех дней.

В этом и состоит испокон веков сложность поведения людей на крутом изломе истории. И вполне понятно, что в такие времена люди мучительно ищут ответа на встающие перед ними острейшие вопросы, ошибаются, стремятся исправить эти ошибки; дорогой ценой тяжелейших утрат, невосполнимых потерь — нравственных и материальных — платят они за свой неизбежный поиск.

Именно в таких исторических условиях России начала XVII века живут и действуют герои романа К. К. Сергиенко «Ксения».

Еще, кажется, совсем недавно жизнь была хоть и нелегкой, но прочной, традиционной. Стиснутое властной рукой Грозного царя Московское государство стремилось выйти из тяжелейшего экономического и социального кризиса второй половины XVI века. Много народных сил унесла долголетняя Ливонская война. В борьбе за выход к берегам Балтики, против мощного заслона со стороны Ливонского ордена страна испытывала огромное напряжение. Ожесточенная борьба центральной власти против сторонников старой удельной системы, массовые репрессии, насилия опричников также тяжело отразились на внутренней жизни страны. Усиливался налоговый гнет, разорялось крестьянство, пустела пашня, нищал ремесленный люд, увеличивался поток беглых, спасавшихся от невзгод на еще вольных окраинных землях государства. Феодалы, и в первую очередь дворянство, помещики, стремились в этих условиях усилить свой контроль над личностью и собственностью зависимого населения. Именно в последние годы правления Ивана IV были введены «заповедные лета», отменившие на неопределенный срок переходы крестьян от одних владельцев к другим. А уже после смерти царя, при его сыне Федоре, был введен пятилетний срок сыска беглых крестьян; принимались в эти годы и другие крепостнические законы.

В то время как в некоторых западных странах занималась заря буржуазного развития, Россия круто поворачивала к крепостничеству. В конце XVI века в России завязался тот узел острейших социальных противоречий, которые потрясли страну в начале XVII века.

Вместе со смертью сына Ивана IV царя Федора сошла с исторической сцены династия Рюриковичей. Еще раньше погиб при загадочных обстоятельствах в Угличе возможный наследник престола, единственный оставшийся в живых сын Ивана IV царевич Дмитрий. Молва связывала гибель царевича с происками царского шурина, властолюбивого, энергичного и умного Бориса Годунова. Он выдвигался постепенно, но все более основательно, обязанный своему возвышению тем, что молодой царь Федор женился на его сестре Ирине.

Схватка за власть между Борисом Годуновым и старобоярскими родами, Романовыми, Шуйскими и другими началась задолго до кончины Федора. Пользуясь полным доверием царя, Годунов убирал с дороги одного соперника за другим и вскоре встал почти вровень с царем. В Россию из западных стран, как правило, в особо важных случаях посылались две грамоты одинакового содержания: одна на имя царя, другая на имя всесильного царского шурина.

Приход Годунова к власти на исходе XVI века, смена династии создали мощную оппозицию в феодальных кругах, особенно среди титулованного боярства. Россия, привыкшая к вековым, незыблемым государственным устоям, породившая именно в XVI веке претенциозную теорию о Москве как третьем Риме, теперь вдруг увидела на троне худородного выскочку, который обладал, возможно, массой достоинств, кроме одного: он впервые в долгой русской истории оказался на троне, не будучи Рюриковичем.

Шаткую позицию нового царя можно было подкрепить решительной и конструктивной политикой, смелыми позитивными мерами, крепкими международными связями. И Годунов принялся за дело. Но его шаги в конечном счете вылились в метания правителя, не сумевшего преодолеть все трудности. Он не мог облегчить участь крестьянства без того, чтобы не навлечь на себя гнев дворян. Он не мог поощрить классовые интересы дворянства без того, чтобы не задеть гордость, спесь, доходы боярства. Он не мог опереться на бояр, так как к власти в России уже шло новое, дворянское сословие.

То, что мог делать Грозный, опираясь на свой огромный авторитет, на свои репрессивные силы, то не был в состоянии сделать Годунов. И будь он семи пядей во лбу, но, столкнувшись с обострившимися социально-экономическими противоречиями, Годунов был обречен историей на бесславный конец. Он скоропостижно умер в дни, когда соратники покидали его один за другим, открывая дорогу на Москву Лжедмитрию I, а старое боярство готовилось к реваншу. Зверская расправа с его юным сыном Федором лишь подчеркнула обреченность дела Годунова. Все обстоятельства, которые, казалось, содействовали восхождению Годунова к власти, теперь обернулись против него.

А Лжедмитрий шел на Москву, вовлекая в свое движение самые разношерстные слои населения — от титулованного боярства до беглых крестьян, ремесленников.

Для тех, кто держит в своих руках тайные нити власти, кто искушен в хитросплетениях политики, скрытой от народа за семью печатями, события всегда предстают в одном свете, для широких народных масс они выглядят совсем по-иному. Именно поэтому авантюрист, честолюбец, ставленник польских панов, цену которому прекрасно знали и поляки, и русские титулованные феодальные политиканы, Лжедмитрий I вдруг сумел взмыть на гребень народной волны. Не случайно один из героев романа К. К. Сергиенко Нечай Колыванов — стрелец, бунтарь, поднявшийся против существующих крепостнических порядков, — примкнул к Лжедмитрию I. Он шел под светлым для того времени знаменем «доброго, справедливого» царя, да и сам предводитель крестьянской войны И. И. Болотников называл себя воеводой молодого царевича.

Не сразу открывался таким людям, как Нечай Колыванов, истинный смысл событий. Но рано или поздно они понимали, что втянуты в ложное дело. Путем страданий и исканий они наконец постигали то, что скрывали, прятали от них за звонкими и лживыми лозунгами власть имущие.

Я вижу историческую и художественную ценность романа «Ксения» в том, что автор ярко и достоверно сумел показать трагические метания людей в эту смутную пору, выявить огромный разрыв в понимании событий между авантюристами, честолюбцами и трудовыми людьми. Эти люди на самом деле были вовсе не такими «простыми», во всяком случае, выглядели духовно богаче, душевно чище, честнее, чем те, кто в борьбе за власть превратился в жалких ее рабов.

Лжедмитрий и люди власти, с одной стороны, Ксения Годунова, ее возлюбленный Михаил Туренев, их друзья — с другой, как бы олицетворяют два потока в общественном сознании начала XVII века, два выбора, два пути: один — эгоистический, путь бездуховного властолюбия, другой — путь борьбы за народные интересы. Те, кто вступает на второй путь, поднимаются к вершинам истинной человечности, проявляют высокие духовные начала. И не случайно рано или поздно, через метания и ошибки они приходят в лагерь Минина и Пожарского, чей подвиг стал олицетворением неукротимой, честной и бескомпромиссной борьбы русских людей против иностранного засилья, против тех предателей русской земли, которые ради сладкого куска хлеба, теплого места шли на подлый союз с врагами своего народа.

На этом долгом пути познания и прозрения герои романа «Ксения» прошли через первую самозванщину, через восстание в Москве 1606 года против польского ставленника Лжедмитрия I, через испытание «тушинским сидением» (ведь «тушинского вора», Лжедмитрия II, кое-кто принимал за чудесно спасенного царевича Дмитрия).

Поглощенный науками, отстраненный от житейских страстей Михаил Туренев, порывистый, решительный, но плохо ориентирующийся в событиях Нечай Колыванов, мечтательная, чистая царевна Ксения — все они приходят к сознательной активной борьбе против иностранных интервентов, против разного рода проходимцев на родной земле.

Читатель, надеюсь, согласится с тем, что наиболее привлекательным в романе стал образ Ксении Годуновой.

Что о ней известно в исторических источниках? Она была скромна, хороша собой, сохранились документы, из которых явствует, что Борис Годунов стремился составить дочери блестящую партию в западных странах. Со смертью Бориса, гибелью ее матери и брата от рук приспешников Лжедмитрия I следы Ксении теряются: сохранилось лишь краткое известие о том, что она была пострижена в отдаленном монастыре. Какова была ее жизнь после ухода в монастырь, осталась ли она там навеки или вышла в свет в бурные годы борьбы с поляками — об этом источники также умалчивают.

Но та версия ее жизни, которую нам предлагает автор романа, исторически вполне оправдана. Затворница, скромница, чистая душа, Ксения волею обстоятельств оказалась в водовороте страшных событий: умирает отец, гибнут брат и мать; молодая царевна оказывается в руках победителя. Лжедмитрий — распущенный, циничный, честолюбивый — наверняка не мог отказать себе в удовольствии подвергнуть унижению людей, близких к своему смертельному врагу — Годунову. Он почти год провел в Москве без своей невесты — Марины Мнишек, которая явилась, по-существу, чтобы увидеть его конец. Как он жил этот год? Была ли Ксения в это время во дворце — судить об этом трудно, но такой ход событий вполне вероятен, как возможно и ее последующее активное включение в борьбу с поляками, насильниками, приход в войско Минина и Пожарского.

В романе К. К. Сергиенко Ксения — одна из тех русских женщин, которые при всей своей скромности, доброжелательности, доброте в пору тяжелых испытаний загораются пламенем благородного гнева против насилия и несправедливости, жертвенно приносят себя на алтарь народной борьбы. И происходит это потому, что в дни детства и юности в душе их тихо зреют семена чести, преданности, чистоты, упорства в отстаивании тех жизненных принципов, которые они считали верными. В минуту испытаний эти семена дают замечательные всходы. В душной обстановке ненависти, лжи, лицемерия, насилия, окружавшей Ксению, она сумела не потерять себя, сохранить одним известным ей путем свои жизненные устои. Именно такую натуру мы видим в лице Ксении Годуновой. И автор убеждает нас в правильности выбранного ею жизненного пути.