Легенда о земле

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот и подошла к концу повесть о братьях Бамбе и Бембе, о людях, что живут в калмыцкой степи и своим трудом делают эту степь нашим богатством.

Более десяти лет длилась моя разлука с Хар Булуком. Жизнь бросала меня в разные края, познакомила со многими хорошими людьми, но всегда я думал о Хар Булуке и всей душой стремился к нему.

И вот она, родная степь! Здравствуй, Хар Булук! Здравствуй и прощай, потому что мне опять предстоит дальняя дорога. Но я рад, что снова увидел тебя, дышу твоим воздухом. Двенадцать лет… Много это или мало? Если заглянуть в глубь веков, то очень и очень мало. Так, песчинка в океане времени. А если посмотреть вперёд?..

Двенадцать лет назад Хар Булук только начал строиться. На северном склоне Гахан Сала располагалось пять кошар. Председатель колхоза Басанг Церенович сказал мне тогда, что будут построены ещё и фермы для крупного рогатого скота.

И вот двенадцать лет позади. Что же изменилось? Многое. Я смотрю на Хар Булук и ничего не узнаю. Всё здесь новое, добротное, прочное, сделанное на века.

— Здравствуй, Хар Булук! — кричу я. — Здравствуй, новый Хар Булук, моя степь, моя любовь! Здесь живут мои друзья, мои родственники, люди, воспитавшие меня. Они отдали мне всё, чтобы сегодня я смог вернуть им свой долг.

Я ещё не видел своих друзей, но ясно представляю их лица. Вот Харцха, Иван, Болха, Людмила Ивановна, Наран… Какие они теперь? Изменились, наверное, как и сам Хар Булук…

Вспоминаю своего друга Нимю. Он тогда был совсем молод. Но за труд, за любовь к людям его все в колхозе, даже старики, звали по имени и отчеству.

Потом я вспомнил Бамбу и Бембю. Какими теперь стали они? В последний раз я видел Бембю, когда он болел. Я зашёл к Харцхе проститься, а Бембя не узнал меня. Он лежал бледный, худой…

Сколько их было, маленьких и пытливых, в Хар Булуке! Я помню их всех — Наташу, Кермяш, Руслана, Бамбу… И все они любили Хар Булук. Эту любовь привили им родители, учитель Нимя Нармаевич и многие другие.

Сколько у меня здесь друзей! Весь Хар Булук! Как они живут? К чему стремятся? О чём думают?

Бежит и бежит под колёсами машины широкая асфальтированная дорога. Ветер треплет мои волосы и, точно котёнок, лезет под рубашку. А на сердце всё теплее и теплее.

А вот и возвышенность Ярты! Я взбираюсь на её вершину и вижу прямо перед собой посёлок. Какой же он красивый и зелёный! Считаю постройки. А ведь раньше не было ни одной. А сегодня!.. Плывут по зелёной степи двухэтажные красавцы дома. А сразу за ними — голубая гладь большого пруда. В нём отражаются ивы, облака, пролетающие птицы.

«Да Хар Булук ли это?» — думаю я. Конечно же, Хар Булук! Вон старая кошара Харцхи, за нею — Дорджи Шалбурова, а ещё дальше — Баты Очирова… И всё-таки это совсем другой, новый Хар Булук.

Меня встречают первые деревья, приветливо машут ветвями.

— Куда везти? — спрашивает шофёр.

— К школе! — кричу я.

Останавливаемся у двухэтажного розового дома. На нём трепещет на ветру красный флаг. Рядом стоят девушка и юноша. Подхожу поближе. Да, они будут стоять здесь вечно: это памятник погибшим в войну. У девушки в руках автомат, а сбоку медицинская сумка с красным крестом. У юноши правая рука сжата в кулак, а левая висит, как крыло у подбитого сокола. А внизу надпись, обычная, скромная: «Юные партизаны Калмыкии — Тамара Хахлы́нова и Володя Коси́ев. Погибли в бою с немецко-фашистскими оккупантами за свободу и независимость нашей Родины».

Ко мне подошла со стопкой книг и тетрадей девушка, спросила удивлённо:

— Вы откуда?..

— Скажите, Нимя Нармаевич у себя?

— Да, у себя. Вы к нему? Из районо, наверное? Пойдёмте, я провожу вас.

Дорогой знакомимся. Деля́ш Бадма́евна, учительница. Преподаёт в этой школе ботанику.

Директора школы на месте не оказалось: пошёл в сад-огород.

— А что это за сад-огород? — спросил я.

Деляш Бадмаевна объяснила:

— А это наш пришкольный участок. У нас и сад свой, и огород. Пойдёмте покажу.

И мы идём с ней к саду-огороду по широкой красивой улице. Какие красивые дома! С палисадниками, с резными наличниками, с большими светлыми окнами… И все они какие-то разные, будто теремки выскочили из сказки и загородили нам дорогу.

— По какому вы делу приехали? — интересуется Деляш Бадмаевна.

Коротко рассказываю о себе.

И вот мы подходим к южной окраине Хар Булука. Передо мной зеркало большого пруда. Смотрю и не верю своим глазам: раньше здесь расстилалась бескрайняя степь, а теперь на сотни метров вдаль и вширь раскинулась водная гладь!

А вот и сад-огород, о котором мне с такой любовью успела рассказать молодая учительница. Он почти на самом берегу пруда. Женщины, шедшие нам навстречу, обрадовались:

— Деляш Бадмаевна, а мы вас давно ждём!..

— А в чём дело? Здесь же должен быть Нимя Нармаевич…

— Уехал он, а нам огурцы собирать надо, да не знаем, кому сдавать.

Не удержавшись, восклицаю:

— Огурцы?! В сентябре? Никогда в Калмыкии не было в сентябре огурцов…

Деляш Бадмаевна улыбается:

— А это наш второй урожай.

— Здесь, в Хар Булуке?

— Да, в Хар Булуке.

Женщины окружили учительницу, не обратив на меня внимания. И я их понимаю. Разве мало здесь приезжих? Раньше в Хар Булуке каждый новый человек был событием. А теперь к приезжим здесь привыкли.

Они говорят о своих делах, а я с волнением оглядываюсь вокруг.

Как всё изменилось! Рядом с огородом — огромный сад. Сколько здесь яблок и абрикосов!.. А поблизости вызревают краснобокие помидоры, огурцы, капуста, жёлтые дыни, арбузы…

Какое богатство! И всё это принесла вода. А может, люди, их любовь к земле, к труду, а не только вода?..

А вот появился и сам Нимя Нармаевич, высокий, такой же бледнолицый, как и прежде. Мой друг Нимя!.. С ним несколько учеников. Женщины почему-то называют его бригадиром.

— Бригадир, мы морковь уже убрали. Что делать дальше?

— Убирайте арбузы, — отвечает Нимя. — Скоро из города придут машины, надо будет погрузить всё. — И повернулся к ученикам: — А вам придётся убирать огурцы и помидоры…

Он только сейчас заметил меня, бросился навстречу:

— Дружище! Каким ветром к нам занесло?

— Здравствуй, Нимя! Соскучился, вот и приехал…

— Спасибо! Спасибо, друг! А мы недавно вспоминали тебя…

Опять подошли женщины:

— Бригадир, а куда носить арбузы?..

Я смотрю на директора и думаю: прошло столько времени, а он мало изменился. Разве только возмужал, солиднее стал.

Нимя заметил мой взгляд, спросил:

— Ты о чём задумался?

— Да вот не пойму, кто ты: директор или бригадир?

— A-а, вот оно что! — И, тоже смеясь, отвечает: — И директор, и бригадир. Сад-то наш, школьный, вот сами и управляемся. Тут приходится быть и садоводом, и пчеловодом, и агрономом, и рабочим… А как же! Хозяйство-то вон какое! Раньше колхоз меньше был.

Потом он спрашивает:

— Тебя ещё не посвятили в наши планы? Нет? Тогда слушай. Сейчас наша школа восьмилетняя, а в следующем году откроем десятилетку…

— У тебя семья есть?

— Это что, допрос? — смеётся Нимя. — Есть, конечно! Сын Цеце́н растёт.

— А как живут Харцха, Иван?..

— О, о них я рассказывать не буду, увидишь сам. Впрочем, мы сейчас вместе поедем к ним. Это твоя машина у школы стоит? Вот и подкатим.

Нимя отдаёт последние распоряжения, и мы с ним идём к школе. Дорогой он рассказывает:

— Знаешь, как только нашли воду, сразу же построили плотину в балке. Видал, что получилось? Настоящее озеро! Да ещё какое! И купаемся в нём, и рыбу разводим, и степь орошаем… А позже огород и сад разбили. Сначала небольшой был, а потом стал расти из года в год…

Навстречу вышел седоволосый, коренастый мужчина. Он протянул директору руку, кивнул мне и стал жаловаться:

— Возьми меня, Нимя, к себе — на огород или в сад. Эта проклятая пенсия загонит меня в могилу. Слоняюсь целыми днями как неприкаянный, места себе не нахожу. Скука проклятая заела.

Опять подошли женщины:

— Бригадир, а куда носить арбузы?..

И тут вдруг старик узнал меня:

— Постой-постой, ты не тот ли парень, который всё сказками и легендами интересовался?

— Он самый, дядя Наран, угадали… Да я и теперь вас с удовольствием послушаю.

— Вот ведь хитрец! — добродушно усмехнулся Наран. — А что? Можно и рассказать, если и правда интересуешься.

— Конечно, конечно, интересуюсь, дядя Наран! — воскликнул я нетерпеливо.

— Вы ему легенду о земле расскажите, дядя Наран, — попросил Нимя.

Наран деловито вытащил из кармана кисет, набил табаком старую трубку и затянулся с наслаждением.

— Давным-давно это было… — начал он. — В одном ханстве жили старик со старухой. У них было семь жёлтых дочерей, которые пасли семь белых коз. Очень любили своих дочерей старик и старуха.

Однажды мимо чёрного джолу́ма[6] старика проезжал хан. Увидев семь жёлтых девушек с семью белыми козами, хан прогневался на старика.

— Почему ты, старый верблюд, пасёшь семь своих коз здесь, где должны пастись мои многочисленные стада? Чтобы духу их тут не было! — грозно вскричал он.

— Ваше ханское величество, эти козы — кормилицы всей моей семьи. Если мы лишимся коз, смерти нам тогда не избежать, — сказал старик.

— Меня не касается, умрёте вы или не умрёте! Мои стада дороже тебя, твоих дочерей и коз, — безжалостно усмехнулся хан.

— Если вы, глава ханства, не заботитесь о нас, кто нам тогда поможет? Сжальтесь над нами, милостивый хан, дайте хоть клочок земли, чтобы мы могли пасти на ней семерых коз, — взмолился старик, упав на колени.

Хан ручкой кнута начертил вокруг жилья старика круг величиной в семь джолумов.

— Жалую тебе эту землю. Если хоть на вершок заберёшься за межу, что я начертил, лишишься своей головы, — молвил хан и удалился.

Старик пошёл к семи жёлтым дочерям своим, которые пасли семь белых коз, и велел им возвращаться домой.

— Аа́ва, козы ещё не наелись! Пусть попасутся. А не то молока не будет, — отвечает отцу старшая.

— Нельзя, дочка, ханского указа ослушаться. Пожаловал он нам землю величиной в семь джолумов. А на той земле ни вы, дочери мои, ни козы наши не уместятся. Придётся нам расстаться с козами, — печально сказал старик.

— Аава, говорят, что небо, сотворившее человека, творит и пищу. Не горюйте, — успокоила старика младшая дочь.

Утешили его дочери, и стало ему легче горе своё сносить.

А семь жёлтых девушек не покладая рук от зари до зари трудились на клочке земли величиной в семь джолумов. Трое колодец копают, трое землю пашут, одна семена сажает.

«Что там делают мои дочери?» — подумал старик и вышел из своего убогого джолума. Посмотрел… О боже!.. В испуге упал старик на колени, как тогда перед ханом, и дрожащим голосом воскликнул:

— О дочери мои! Как вы посмели растревожить мать-землю?[7] Какой тяжкий грех, какой грех!.. Рассердится Бурхан-Бакши… На том свете не будет нам покоя…

Семь жёлтых девушек снова успокоили отца и отправили его в джолум, а сами ещё усерднее взялись за работу.

Через семь дней попросили они своих родителей выйти на свет божий.

Старик со старухой переступили порог джолума и глазам своим не поверили! На одном участочке подсолнух и кукуруза улыбаются, радуясь солнцу; на другом — пшеница и рожь колышутся; на третьем — распустили свои лепестки тюльпан и лотос, распространяя вокруг аромат; на четвёртом — два ручья текут: медовый и кисельный; на пятом — молоко фонтаном бьёт; на шестом — шерсть и сукно, да шёлк всеми цветами переливается; а на седьмом — семь белых коз на зелёной траве пасутся, водой из родника запивают, резвятся, сытые и довольные. И посреди всего этого чуда возвышается золотой колодец. Чистая и прозрачная вода течёт из колодца, жажду растений утоляет.