Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ

Драккары викингов поднимаются по Гвадалквивиру к Севилье

Осенью 844 года 54 драккара викингов, вышедшие из устья Гаронны достигли побережья Галисии и попытались захватить Ла-Корунью, но с большими потерями были отбиты. Тактика викингов всегда заключалась в том, что, если сопротивление в одном месте оказывалось слишком сильным, то двигаться дальше, зная, что они в конечном итоге где-нибудь и кого-нибудь застанут врасплох. Это и произошло с Лиссабоном, который они грабили в течение 13 дней.

Далее, 25 сентября 844 г. драккары вошли в Гвадалквивир44. Викинги обустроили свою базу на острове в болотах реки, после чего поднялись по Гвадалквивиру, разоряя на своем пути все встречавшиеся города. Но основной их целью была Севилья. Захватив штурмом 1 или 3 октября город, не обнесенный крепостной стеной, они стали методически грабить его и окрестности. Абд ар-Рахман II мобилизовал для борьбы с викингами все силы, которые он имел, и даже обратился с личным письмом к Мусе II ибн Муса аль-Каси, в котором, напомнив заслуги его семьи, призвал Мусу выступить против общих врагов. Муса согласился и во главе собственного войска двинулся к Севилье, в то время как Абд ар-Рахман II продолжил сбор нового войска для борьбы с викингами. Прибыв в окрестности Севильи, Муса II неожиданным нападением уничтожил большой отряд викингов, выступивших из города для очередного набега, а позднее 11 ноября войско, собранное эмиром, и ополчение местных жителей нанесло викингам ещё одно крупное поражение. Если верить арабским историкам, захватчики понесли большие потери: около1000 убитых, и ещё 400 были взяты в плен, казнены и «их головы свисали с пальм Севильи». Около 30 кораблей было уничтожено, и удерживаемые ими заложники освобождены. Все же часть разбойников успела сесть на корабли и даже потом пробовать договориться об освобождении остальных пленных и возврате добычи в обмен на продукты и одежду и беспрепятственное отступление к побережью.

Из этого эпизода, как эмир так и граждане Севильи сделали правильные выводы, и большую часть следующего десятилетия они потратили на укрепление своей защиты от любого возможного нападения в будущем. А следующее нападение морских разбойников произошло через 15 лет.

Эту экспедицию викингов на юг возглавляли одни из наиболее знаменитых лидеров викингов, Бьорн Айронсайдс и Хастейн45.

Бьорн и Хастейн покинули свою базу на Луаре в 859 году с флотом из шестидесяти двух кораблей, чтобы для начала совершить набеги на побережье Галисии и Астурии. Найдя местное сопротивление слишком сильным, викинги двинулись грабить западное побережье эмирата. Затем флот вошел в устье Гвадалквивира, возможно, с намерением разграбить Севилью во второй раз, но теперь ему противостоял новый мавританский флот, применивший «греческий огонь», и викинги бежали после того, как было сожжено несколько ладей. Разграбив Альхесирас, в нескольких милях от Гибралтара, Бьорн и Хастейн повели свой флот через Гибралтарский пролив в Средиземное море. Для начала они какое-то время свободно грабили побережье Магриба, захватив даже гарем местного правителя, который впоследствии был выкуплен эмиром Кордовы. Потом викинги продолжили путь на север вдоль побережья Средиземного моря, разграбили Нарбонну и затем разбили зимний лагерь на острове в Камарге, болотистой дельте реки Роны.

Далее приключений было еще больше. Так, согласно красочному, но, несомненно, легендарному рассказу норманнского монаха Дудо из Сен-Квентина, Бьорн и Хастейн разграбили лигурийский порт Луни, приняв его за Рим, который находился значительно южнее.

У берегов Андалусии их флот снова появляется в 861 году, когда он подошел к Гибралтарскому проливу, на этот раз направляясь домой. Бьорн и Хастейн, возможно, не знали, что через проливы постоянно течет сильное поверхностное течение из Атлантики в Средиземное море, и медленное продвижение викингов против него давало достаточно времени, чтобы перехватить их, а мавританский флот был готов и ждал их. Из оставшихся шестидесяти кораблей Бьорна и Хастейна только двадцать избежали засады. И тут викинги проявили поразительную изобретательность, повернув назад, направившись прямо к материковой части Испании и вошли в реку Эбро, к югу от Барселоны. Они продолжили движение вверх по реке Эбро, оставив позади большие морские корабли андалузского флота. Уже упоминавшийся Муса II ибн Муса аль-Каси в обмен на неприкосновенность своих владений пропустил через свои земли драккары, и они беспрепятственно проплыли под старинным римским мостом в Сарагосе — крупнейшем андалузском городе на севере Испании.

А теперь горят драккары викингов, подожженные греческим огнем

Далее, плывя по Арге, викинги высадились возле города Памплона, разграбили город и захватили в плен короля Наварры Гарсию I, кстати племянника и недавнего военного союзника Мусы, освободив его только после получения крупного выкупа. Вместе со своими сокровищами они протащили свои корабли по баскским холмам к Бискайскому заливу. Здесь они снова вышли на воду и направили домой свои драккары, наполненные добычей и пленниками для продажи в рабство46.

Аль-Андалус пришлось выдержать еще несколько набегов викингов, но все они получили достойный отпор.

Современные историки, подчеркивают, что и достаточно быстрый мусульманский ответ во время набега 844 г. и организация долгосрочной обороны оказались значительно эффективнее отпора викингам современных каролингских и англосаксонских королей. В итоге викинги не оказали большого влияния на Пиренейский полуостров. Их набеги были кровавыми и разрушительными, но и аль-Андалус, как впрочем и христианским королевствам севера удавалось сдерживать их. В результате викинги не стали здесь катализатором перемен, как это произошло во многих других местах Европы, на которые они совершали набеги, и где они создали свои собственные государства.

Кроме того сформированный военно-морской47 флот позволил Кордове контролировать проливы между Европой и Африкой, а также западную часть Средиземного моря. Этот контроль над морями позволил доминировать в торговле в регионе, как за счет перевозки собственных товаров, так и за счет захвата товаров соперников, что немало способствовало росту экономики аль-Андалус. Но самое главное он позволил предотвратить попытки нового опасного врага, появившегося в Магрибе — Фатимидов, пересечь море, а также помог блокировать поставки вооружения и припасов другому мувалладскому вождю, поднявшему восстание на самом юге Иберийского полуострова.

Если генеалогия семьи Бану Каси надежно установлена, то происхождение другого муваллада Умара ибн Хафсуна, лидера восстания против Омейядов, вспыхнувшего на юге аль-Андалуса, в горах над Малагой, и длившегося почти сорок лет, не совсем ясно, хотя он сам и утверждал, что является потомком вестготского аристократа времен до завоевания.

Начало восстания Ибн Хафсуна восходит к концу семидесятых годов IX века, последних в долгом правления Мухаммеда I, когда эмир, борющийся с постоянными мятежами северных окраинных провинций и нашествиями все более усиливавшегося астурийского короля Альфонсо III, пришлось дополнительно столкнуться с восстанием в бастионах своей власти на юге страны.

Восстание Ибн Хафсуна имело неясное, но скорее всего прозаическое начало. По-видимому, он бежал из аль-Андалус после убийства конкурента семьи и нашел убежище в Северной Африке. Когда дело утихло, он вернулся домой, видимо даже служил у Омейадов, но, быстро поняв, что при всех своих талантах он со своим происхождением большой карьеры здесь не сделает, начал свою собственную игру. Воодушевленный борьбой при дворе Омейядов и смертью Мухаммеда I в 886 году, Ибн Хафсун начал вступать в союз с местными недовольными, как берберами, так и мувалладами, и постепенно увеличивал контроль над растущей территорией. Эпицентром мятежа и столицей будущего королевства стало Бобастро, его родовое гнездо, лежащеей на вершине холма к северу от Малаги.

Вступив на престол, новый эмир, аль-Мунзир поставил перед собой цель подавить мятеж, сочетая военные экспедиции с предложением о примирении, если Ибн Хафсун подчинится ему в обмен на назначение его губернатором региона. Но Ибн Хафсун, почувствовав ослабление эмира, нарушил только что данную им клятву верности и напал на территорию, прилегающую к Кордове. В ярости Аль-Мунзир вернулся в 888 г. во главе армии к Бобастро и приступил к его осаде, но умер в лагере, якобы от болезни, но, возможно, отравленный собственным братом Абдаллахом, который скрывал его смерть в течение трех дней, чтобы закрепить за собой титул эмира. Армия эмира сразу же в панике отступила.

Ибн Хафсун воспользовался этим. Он провозгласил полную независимость, претендуя на роль повелителя народов юга, представлял себя в роли человека, который освободит их от гнета арабов, которые унижали их, облагали налогами и обращались с ними как с рабами. Это должно было расшевелить местную, как христианскую, так и мусульманскую элиту, а также и берберские семьи, в общем всех, кто был вытеснены на обочину клиентами Омейядов48.

При этом в поисках союзников и утверждения своей легитимности Ибн Хафсун отличался полной беспринципностью. В 891 г. он сообщил Аглабидам, правившим в то время в Тунисе и формально признававшим сюзеренитет аббасидских халифов, что он тоже признал багдадский халифат. В то же время он поставил христианского епископа в Бобастро, построил церковь и обратился в христианство в 899 году, выбрав имя Самуил. Под этим предлогом он также пытался добиться признания своего государства королем Астурии Альфонсо III Великим (866–910). Но, ведя такую сложную политику, он зачастую, ища новых союзников, терял старых. До этого в 898 году он заключил союз с другим знаменитым мятежником Лопе ибн Муса из семейства Бану Каси, как раз перед этим захватившим Толедо. Но отступничество Умара ибн Хафсуна от ислама оттолкнуло от него и Лопе ибн Мусу и мусульманскую часть его собственного войска. А в 910 г. после провозглашения в Магрибе халифата Фатимидов, Ибн Хафсун-Самуил решил признать этих врагов, как Аббассидов так и Омейядов, забыв информировать население о том, что они шииты. Фактически, из мечетей, контролируемых Омаром, раздавались шиитские проповеди, несмотря на то, что здесь все мусульмане было суннитами.

В целом власть Омейядов над аль-Андалус ослабла, в то время как арабы, берберы и муваллады утвердили свое лидерство в городах и крепостях по всей стране, иногда сражаясь друг с другом, иногда заключая союзы, иногда признавая суверенитет Омейядов, прежде чем снова восстать. Поэтому вторую половину девятого века и первое десятилетие следующего иногда называют первой фитной. Как я писал еще во вступлении, фитна это арабский термин, обозначающий междоусобицы, политические и религиозные разногласия. Как показала дальнейшая история аль-Андалус это была лишь маленькая буря по сравнению с теми событиями, которые и называют настоящей фитной. Но именно между этими двумя фитнами и располагается тот золотой век, который прославил и аль-Андалус и ее правителей.