Колокол Люцифера

На следующий день после вторжения вермахта в Польшу германские газеты и радио стали сообщать о массовых этнических чистках, проводимых поляками, особенно в Быдгоще. При этом никаких чисток ещё не было, трагедия произойдёт лишь на следующее утро 3 сентября.

В этот день польские части, выходившие из города, в 10 утра подверглись обстрелу снайперов с крыш городских зданий. После перестрелки поляки обнаружили на улицах тела убитых гражданских лиц, доложили о перестрелке и погибших гражданских военному коменданту города и руководителю обороны города генералу Здзиславу Пшиялковскому, который направил две роты солдат для борьбы с диверсантами. Так в Быдгоще началась масштабная немецкая диверсионная операция, которая привела к фактическому захвату города. Польским военным пришлось брать штурмом Быдгощ, выбивая оттуда германских диверсантов.

После захвата города началась зачистка. В поисках диверсантов хватали всех немцев и если у кого обнаруживали оружие, по законам военного времени расстреливали на месте. Начались самосуды в отношении гражданского немецкого населения со стороны польских солдат. В устроенных военными самосудах стали участвовать также польские жители города. Постепенно, к вечеру всё превратилось в кровавую массовую истерию поляков, которую не смогли остановить ни военные, ни полиция. Начались грабежи, изнасилования и беспричинные, никак не мотивированные убийства немцев. Всего погибло 46 польских солдат и 103 немца, часть из которых были не местные, что удивительно, вооружённые новейшим немецким автоматическим оружием. Как потом станет известно, это были бойцы специального германского диверсионного подразделения абвера.

5 сентября в оставленный польскими войсками Быдгощ вошли солдаты вермахта и в качестве мести расстреляли несколько десятков выбранных наугад польских жителей города.

Вместо расследования преступлений, совершенных конкретными поляками, нацистская пропаганда использовала спровоцированный диверсантами абвера инцидент в целях разжигания ненависти у населения Германии ко всем полякам.

Согласно инструкции Министерства пропаганды и народного просвещения Третьего Рейха, немецким газетам следовало несколько дней, не переставая освещать зверства поляков в Быдгоще.

«Выражение „кровавое воскресенье“ необходимо ввести в качестве постоянного термина в словарное и глобальное употребление. По этой причине термин должен постоянно подчёркиваться» — так предписывалось освещать события также и радиокомментаторам немецких новостных радиостанций.

Сотня безвинно пострадавших, в результате ловкой манипуляции гёббельсовских пропагандистов, тут же превратились в 58 тысяч немцев. Фюрер огласил число погибших — 62 тысячи человек по всей Польше.

Не начали бы абвер и SS «народное восстание» при участии заранее отправленных на территорию Польши диверсантов, если бы не было стрельбы в польских военных, то и не было бы расстрелов немцев на городских улицах и не случились бесчинства обезумевших от ненависти польских жителей города

Пожалуй, самым мощным пропагандистским шагом нацистов в самом начале войны была речь, произнесённая Адольфом Гитлером через несколько часов после нападения на Польшу.

Гитлер выступил перед рейхстагом 1 сентября 1939 года. По сути, речь представляла собой публичное объявление войны Польше и объяснение немецкому народу и всему миру причин этого нападения, оправдание агрессии. Именно со времени произнесения в Кролль-опере этой речи историки отсчитывают начало Второй мировой войны.

Вот некоторые выдержки из речи Адольфа Гитлера:

— Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой.

— В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в рейхстаге.

— Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем мои предложения. <…> Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников…

— …если Германское Правительство и его фюрер терпеливо бы сносили такое обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и моё терпение как слабость или даже трусость.

— Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. До 5.45 утра мы отвечали огнём, теперь бомбам мы противопоставим бомбы.

— …я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели.

В своей речи Гитлер впервые официально объявил о заключении 23 августа 1939 года с Советским Союзом договора о ненападении:

— …я более не вижу ни одной причины для противостояния между нами. Это мнение разделяют обе наши стороны. Любое противостояние между нашими народами было бы выгодно другим. Поэтому мы решили заключить договор, который навсегда устраняет возможность какого-либо конфликта.

— Россия и Германия боролись друг против друга в Первую мировую войну. Такого не случится снова.

В воззвании фюрера к немецким солдатам говорилось: «Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как это предлагал сделать я, и взялось за оружие.. <…> Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу».

Верховное командование Германии в своём обращении практически повторило слова Гитлера: «Солдаты немецкой армии! После того как все другие средства потерпели неудачу — решение должно принимать оружие».

Немцы от младого до старого плакали от радости — наконец длившиеся годами унижения немцев на территории Польши прекратятся, они будут освобождены и воссоединятся со своей родиной. Поляки же будут жестоко наказаны.

На следующее утро британские радиостанции объявили о начале новой войны в Европе, обвинив Германию в неспровоцированной агрессии, а уже вечером на берлинских улицах и площадях закричали репродукторы: «Что делали эти продажные английские и американские подпевалы еврейских толстосумов, когда поляки долгие годы унижали немцев, запрещали им разговаривать на родном языке, лишали их работы, насиловали и убивали. Они молчали всё это время. Так пусть заткнутся и сейчас, когда наконец победоносная германская армия обрушила на подлых поляков свой меч возмездия».

После начала войны нацистская пропаганда перестроилась, перейдя на военные рельсы. С этого момента самым важным стало освещение действий немецкой армии, её боевого духа и поддержки населением «освободительной миссии» вермахта.

Польские военные описывались в пропагандистских статьях как плохо вооружённые неграмотные крестьяне, не способные противостоять современной немецкой армии, которых гонят на смерть националисты-фанатики.

Появился миф о том, что якобы польские кавалеристы в отчаянии бросались с саблями на германские танки.

Миф возник из фразы Хайнца Гудериана об атаке польской кавалерии с использованием холодного оружия на немецкие танки в бою под Кроянтами, в котором 18-й полк Поморских уланов полковника Казимежа Масталежа атаковал 2-й моторизованный батальон 76-го моторизованного полка 20-й моторизованной дивизии вермахта. При этом Гудериан не насмехался над польскими кавалеристами, а восторгался их героизмом. Атака кавалеристов нарушила ход немецкого наступления, сбила его темп и дезорганизовала на некоторое время управление войсками.

По словам Гудериана, эта атака оказала на немецких солдат сильное психологическое воздействие: «… я увидел несколько человек в шлемах. Это были люди из моего штаба. Они устанавливали противотанковую пушку на огневой позиции. На мой вопрос, зачем они это делают, я получил ответ, что польская кавалерия начала наступление и может появиться здесь каждую минуту…»

На следующий день после боя итальянские корреспонденты, находившиеся в районе боевых действий, написали о том, что «польские кавалеристы бросались с саблями на танки», чего, разумеется, не было в действительности. Германские газетчики тут же подхватили утку и растиражировали в немецких изданиях.

Несколько дней итальянская и немецкая пресса насмехалась над поляками, описывая как «уланы рубили саблями танки, полагая, что они сделаны из бумаги». Вот только солдатам вермахта в тот день было совершенно не до смеха, они были напуганы и готовы оставить боевые позиции.

Польская кавалерия сражалась в конном строю, но использовала тактику пехоты. На вооружении польской кавалерии были не только сабли, но и карабины, пулемёты, пушки калибра 35 и 75 мм, противотанковые и зенитные орудия калибра 40 мм и противотанковые ружья. Кавалерия быстрым галопом мчалась к месту боя, потом спешивалась и вела бой как обычные пехотинцы.

В 1941 году нацистские киношники снимут на потеху немецким обывателям пропагандистский фильм, где польские уланы атакуют с саблями танки.

Пропаганда, не дожидаясь окончания военных действий, дважды объявила победу вермахта над польской армией, утверждая, что Польша не оказала должного сопротивления и быстро сдалась

На деле же вермахт, превосходя Войско Польское по всем основным военным параметрам, получил сильный и совершенно неожиданный отпор. Вермахт потерял в боях 17 тысяч убитыми и 30 тысяч ранеными, более двухсот танков и двухсот самолётов, около сотни орудий.

Многие немецкие генералы, участвовавшие в польской военной кампании 1939 года, после войны будут вспоминать, что храбрость польских военных, вызывала восхищение у немцев. По признанию тех же генералов, причиной военного поражения поляков была исключительно техническая и организационная отсталость армии, но никак не отсутствие боевого духа. Как раз боевого духа в польской армии хватало с избытком.

Действия германских войск нацистская пропаганда освещала исключительно с целью подчеркнуть высокие моральные качества немецких солдат и офицеров:

— Солдаты вермахта не воюют с гражданским населением, они его защищают, кормят гражданских из своих полевых кухонь, делятся скудным армейским пайком и помогают восстановить разрушенные жилища.

— Польские военные начинают понимать, что их используют в своих целях польские паны, в угоду коварным английским плутократам и массово сдаются в плен.

Гитлер признавался Гёббельсу сразу после майского совещания с генералами, что успех войны с Польшей возможен только в том случае, если Запад останется вне игры.

В конце августа 1939 года фюрер не сомневался, что западные союзники отдадут Польшу и не вступят в конфронтацию с Рейхом. После же объявления союзниками войны Германии Гитлер всё ещё надеялся заключить перемирие и новый «мюнхенский договор».

Опасность вступления Великобритании и Франции в войну и чем это может закончиться понимали не только в рейхсканцелярии и генштабе