Оружием лжи и диверсий

Офицер британской разведки

Нелады со старпомом начались из-за сущего пустяка. Матрос, приводивший в порядок облупившийся борт этого горе-«линкора», оставил на палубе банку с краской. Вечером, возвращаясь с вахты в непроглядной темноте, я случайно поддал ее ногой. Она покатилась по палубе, оставляя за собой липкий и пахучий след. Именно в эту минуту из-за лебедки выкатился старпом. Он сделал шаг, другой — и поскользнулся…

Я был готов оплатить стоимость чистки его новенькой форменки, но он проявил крайнюю степень раздражения и с каждым последующим днем отыскивал поводы, дающие ему право придираться ко мне.

Атмосфера сгущалась и наконец стала невыносимой. Я подал рапорт с просьбой перевести меня на другой корабль. Однако начальство с выводами не спешило. Чтобы дальше не разжигать страсти и как-то локализовать конфликтную ситуацию, мне разрешили сойти на берег и поселиться в отеле.

Однажды, вернувшись довольно поздно в свой номер, обнаружил на столике записку. Всего несколько слов: «Все улажено, можете возвращаться на свое судно…» Подпись: «Покровитель».

Портье за конторкой вестибюля гостиницы заверил, что никому, кроме меня, ключей от номера не давал. Стало быть, человек либо воспользовался ключами горничной, либо имел что-то похожее на воровскую отмычку.

Но ломать голову долго не пришлось. На другой день, когда я направился к ближайшему киоску за утренней газетой, а потом, решив присмотреть для себя галстук, заглянул в универсальный магазин, меня неожиданно и достаточно грубо кто-то окликнул:

— Сэр! Простите, сэр, но вы не заплатили за перчатки?!

— Какие перчатки?

Нет, сэр, проверьте свой правый карман…

Дальнейший разговор был продолжен уже в полицейском участке, где был составлен протокол с моими подробнейшими анкетными данными и сняты отпечатки пальцев.

Ёопросы сыпались один за другим. Я злился, но отвечал, стихнув зубы.

— С какой целью вы вчера фотографировали порт? Для чего вам понадобились снимки стриптизных заведений?

— Это заведомая ложь. Могу подарить фотопленку. Мне удалось за день всего лишь дважды щелкнуть затвором. Если удачно выбрал экспозицию, то на ней увидите пейзаж с заходом солнца на море и безрукого газетчика с номером «Гардиан» в зубах. Все!

— А для чего вы приобрели в киоске журнал «Советский Союз»?

— Я уже вам сказал, что моя мать — русская женщина. Разве этого недостаточно?

Потом они решили учинить мне личный досмотр. Заставили раздеться.

— Вы знакомы с кем-либо из русских моряков? Состоите ли в переписке?

— Я ходил много раз в советские порты. Знаю столько русских офицеров, что ни ваших, ни моих пальцев на руках не хватит…

— А вы еще и остряк! — Они рассмеялись нагло, вызывающе глядя мне в глаза. — Вы хотите вернуться на свой корабль?

— Кто же из вас тот самый загадочный «покровитель», оставивший свою «визитную карточку» в моем номере отеля?

— Если угодно — коллективный псевдоним.

— Что же все-таки вам от меня нужно?

— Мы считали вас коммунистом… То есть сочувствующим коммунистам… А?

— И не изменили своего мнения по сей миг?

— Исключительно в ваших силах развеять ваши грустные сомнения, сэр.

— Что же такое я должен отмочить?

— Ничего из ряда вон выходящего. Вы впредь будете при малейшей возможности встречаться с русскими моряками… А нас интересуют их базы, количество боевых кораблей, фарватеры, штабы и прочее… Ведь у вас неплохой русский язык…

— Но мы же с ними союзники! — взорвался я.

— ??? — На меня смотрели пустые, как разбитые автомобильные фары, глаза.

Неожиданное предложение, сделанное мне провокационным способом, — стать агентом СИС удручило и расстроило меня. Я ничего не имел против существования Советского Союза. Наоборот, где-то в глубине души питал невысказанную любовь к героизму русских, их стойкости в борьбе с фашистами. Да, мы еще были союзниками…

Значительно позже, когда прошли уже многие годы после второй мировой войны, мне приходилось не раз читать в газетах о том, как английские ищейки в штатском с помощью тех же перчаток или галстуков, воровски подсунутых у прилавка в карман, пытались шантажировать русских туристов, журналистов или ученых. Отработанный за долгий срок существования СИС прием…

Но тогда я больше всего боялся потерять репутацию. Да и обстановка на корабле складывалась не в мою пользу. Надо было решать. И я сделал шаг назад, подняв руки…

В специальной школе, куда меня направили после нудных казенных формальностей, начались занятия. Лекции нам читали люди, одни из которых проходили курс шпионских наук в песках Аравийской пустыни, другие — в Индии. Мы не знали ни их настоящих имен, ни званий: «Да, сэр», «Нет, сэр», «Будет выполнено, сэр» — и все. Для взаимного общения в примитивной форме этого джентльменского набора звуков нам вполне хватало.

Лекции не содержали глубоких эмоций и «перепадов». Поэтому каждый живой пример, приводившийся в них, запоминался особенно отчетливо. Врезался в память, например, такой. В самом начале 30-х годов, в период бешеных антисоветских кампаний, британская воскресная газета «Санди кроникл» разразилась комментарием с резкими выпадами по адресу СССР. Как, дескать, Москва посмела контрабандным путем провезти через территорию Британской империи «русские спички в гробах иностранного происхождения»? Газета призывала правительство принять самые решительные меры против недопустимого «святотатства».

Информацию «Санди кроникл» перепечатали другие газеты. Снежный ком, посланный умелой рукой спецслужб, нарастал, создавая помехи на пути деятельности АРКОСа, как тогда сокращенно называлось Всероссийское кооперативное общество — центральный орган советской торговли в Великобритании.

Русские категорически отрицали свое причастие к злополучным спичкам, доказывая, что ни в дореволюционной России, ни теперь не выпускались спичечные этикетки с изображением сердца, пронзенного стрелой. Скандал докатился до парламента. И вдрут — осечка. Директору АРКОСа удалось доказать, что партия спичек поступила в Англию, во-первых, из Индии, а во-вторых, не в гробах, а в самой примитивной фанерной упаковке.

Лектор закончил свое повествование торжественным вопросом: «Ну а если бы у них не оказалось алиби?! Лондон немедленно разорвал бы торговлю с Россией. К чему мы тогда и стремились».

Далее последовал перечень враждебных актов Англии по отношению к Советской России: руководящее участие Англии вместе с Францией в интервенции 1918–1920 годов, ультиматум Керзона в 1923 году, налет на АРКОС и разрыв советско-английских дипломатических отношений в 1927 году и, наконец, шпионские акции, раскрытые русскими в марте 1933 года.

В то время Советское правительство, как известно, заключило с рядом иностранных фирм договоры о технической помощи. Среди них был и английский концерн «Метрополитен-Виккерс». Инженеры концерна работали на разных стройках СССР. 12 марта шестеро из них были пойманы с поличным и арестованы за шпионаж и вредительство.

Лондонских шефов секретных служб объяла паника: агенты пойманы с поличным! Как выпутываться из столь щекотливого положения?

Памятуя, что наступление — лучший вид обороны, по указанию центра в атаку перешел посол Великобритании в СССР Эсмонт Овий. Он вообще отличался крайней недоброжелательностью к Советскому Союзу и ждал любого повода для демарша, чтобы приблизить «окончательный крах всей советской системы».

Овий неистовствовал, предупреждал, грозил. 20 марта были демонстративно прерваны англо-советские торговые переговоры. Лондон даже предупреждал, что пойдет еще дальше. Однако суд над шпионами в Москве состоялся: трое «инженеров» были высланы за пределы Советского Союза, двоих приговорили к тюремному заключению и лишь одного признали невиновным…

Английская шпионская служба получила очередной щелчок по носу.

…Ну а для того, чтобы уж не все выглядело столь мрачно, нас на лекциях веселили и разными байками вроде похождений королевского министра иностранных дел сэра Френсиса Уолсингэма при дворе Елизаветы I. По утверждению наших лекторов, Уолсингэм поднял авторитет английской службы шпионажа на недосягаемую высоту.

Чем же прославился этот сэр, чье имя занесено даже в Британскую энциклопедию? Прежде всего, он, оказывается, привлек к службе «особого назначения» лучших выпускников Оксфорда и Кэмбриджа. Они принадлежали к элите британского общества, имели, как правило, прочные связи с влиятельными лицами.

Уолсингэм, говорят, на своем фамильном гербе умудрился начертать такую фразу: «Наука стоит денег». И чтобы оправдать ее, занялся разработкой шифров и кодов, столь необходимых для секретной связи. Исследователь Г. Маттингли в книге «Возрождение дипломатии» писал: «Ни одно правительство в Западной Европе, даже самые скрытные венецианские правители, не располагали столь превосходной системой шпионажа и контршпионажа, как Англия. Мышь не могла выскользнуть из спальни какого-нибудь посла, не будучи замечена кем-либо из соглядатаев сэра Уолсингэма».

Перебирая сейчас тетради с записями лекций тех лет — они уже не несут на себе никакой печати секретности, — я нахожу характеристики, данные министру-шпиону другими авторами. Бернард Ньюмэн, который сам являлся тайным агентом, писал: «Пользуясь методами Уолсингэма, я внедрил в публичные дома своих женщин. Это давало весьма полезные результаты. Когда, например, мне стало известно, что одна из проституток собирала информацию среди приятельниц и передавала ее противнику, я, не задумываясь, сам перевербовал эту женщину. После этого она стала с такой же легкостью снабжать своих прежних благодетелей дезинформацией, причем за ту же оплату».

Как-то мне попалась книга бригадного генерала М. МакКлоски «Разведывательное сообщество США». В ней автор тоже отводит достаточно много места «подвигам» Уолсингэма. Этот министр-шпион, оказывается, сумел так ловко подготовить мнимый заговор против королевы Елизаветы, что отправил на эшафот королеву Шотландии Марию Стюарт. Или, например, добился внедрения шпионов-двойников в окружение адмирала испанского флота и благодаря этому успешно отразил нападение армады Филиппа II Испанского. По мнению историков, гибель «непобедимого флота» в 1588 году окончательно утвердила господство Британии на морских дорогах…

Люди, помешанные на разведке, глашатаи шпиономании на Британских островах привыкли при каждом случае повторять поговорку: «Шпионаж настолько грязное дело, что им может заниматься исключительно джентльмен». Британская многотомная энциклопедия, правда, довольно четко определяет понятие «шпионаж». Это есть «практика межгосударственных отношений, которая может быть определена как попытка заполучить тайно или под ложными предлогами данные о каком-то правительстве для передачи другому правительству… В политическом шпионаже шпион часто выступает в роли, агента-провокатора».

Сии премудрости мы постигали быстро. Однако первая операция, к которой я имел непосредственное отношение уже как офицер разведки, не имела ничего общего с задачами, которые поставили передо мной в то памятное утро шантажисты-вербовщики из СИС…