Жестокое жертвоприношение

14

В личной медицинской карте в больнице Джефферсон Лори пишет про себя, что ей нравится заниматься гимнастикой и кататься на коньках, рисовать и писать, а больше всего хочется "быть хорошим другом для своих друзей".

Она сообщает, что не употребляет наркотики, больше года не употребляла никакого алкоголя и не имеет приводов в полицию. Она не отрицает, что живёт половой жизнью, но пишет, что не планирует беременеть. Она умалчивает о своих неприятных сексуальных пристрастиях.

По словам Лори, она проработала в "Burger King" три месяца и считает себя "доброй и усердной работницей". По её словам, единственная неприятность, с которой она когда-либо сталкивалась, была школьная драка 3 года назад.

На письменный вопрос "Почему вы в больнице Джефферсон?" она ответила: "На самом деле мне не нужна помощь. Каждый что-то пробует в жизни".

Лори утверждает, что хорошо ладит с 13-летним братом, и пишет, что между ней и родителями не было серьезных разногласий. (Психолог делает отметку, что мать Лори ещё не навещала её ни в одной из больниц.) Она охотно описывает себя как подавленную, говоря, что чувствует одиночество, грусть и скуку. Она волнуется по поводу одобрения со стороны сверстников, но отрицает, что чувствует какую-либо раздражительность или гнев.

Она объяснила доктору Конли, что в течение последних двух недель могла "запутаться", читая художественную литературу по рекомендации друзей. В одном из романов рассказывается о несчастной и страдающей героине, которой удалось вырваться из определённого окружения и таким образом облегчить свои страдания. Лори также сообщила, что подруга постарше, студентка колледжа, одолжила ей несколько книг по психологии, которые показались ей интересными.

Лори настаивала, что у неё нет намерений покончить с собой, заявляя, что ей грустно и страшно сидеть в больнице с психически больными детьми. Она сказала, что не считает себя такой же больной, как эти дети, и настаивала, что её не нужно лечить или содержать в больнице.

По мере того, как она продолжала говорить, выражение лица Лори становилось печальным, а глаза наполнялись слезами.

– Мне здесь нечего делать, – заявила она врачу.

Однако персонал больницы не согласился, и в течение первых трёх дней госпитализации Лори содержалась в условиях максимальных мер предосторожности для потенциальных самоубийц, а медсёстры проверяли её каждые 15 минут. Ей вводили антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию руки, а также давали ранее назначенный антидепрессант. На этот раз доза была удвоена.

26 марта Джордж и Пегги Такетт посетили больницу и прошли официальное собеседование с семейным терапевтом Родом Линтоном. Они указали, что Лори будет противиться переводу в любую другую больницу. Лори недавно сказала им, что больше не хочет ходить в школу, и они сказали, что не могут на неё повлиять.

– Я чувствую себя беспомощной и ничего не делаю, – призналась Пегги Линтону. – Пусть она делает, что хочет.

У семейного психолога сложилось впечатление, что семья Такетт скрывает проблемы. Он отметил, что, пока родители сидели в вестибюле, ожидая начала семейного сеанса, они слишком крепко держались за руки; а пока шли в отделение для подростков, обняли друг друга; однако, войдя в терапевтический кабинет, они сели на стулья подальше друг от друга.

Выяснилось, что оба родителя Такетт страдают от низкой самооценки и у обоих очень узкий круг друзей; они вели несколько асоциальный образ жизни. Джордж сказал терапевту, что Лори также страдает от низкой самооценки.

– Некоторые люди выделяются в толпе. Но я мог бы кричать в толпе, меня бы всё равно не заметили. Возможно, ей придется понять, что она такая же, – сказал Джордж.

Поговорив с родителями, психолог привёл Лори. Джордж придвинул свой стул к дочери и начал гладить её по волосам и спине. Когда его спросили, почему возникла такая проблема с воспитанием дочери, Джордж ответил:

– Наверное, я слишком люблю её.

Лори спросили, чего она надеется достичь в семейной терапии.

– Я хочу, чтобы мама и папа больше доверяли мне, – сказала она.

Через три дня после семейного сеанса Лори открылась своему терапевту немного больше, признавшись, что занимается "белой магией". Она провела различие между своими практиками и поклонением сатане, рассказав ему, что пользуется спиритической доской с 13 лет, призывая духа из Египта, который, по её словам, "преследовал её". Она также рассказала, что в то время связалась со многими другими последователями культа и вырезала инициалы своего парня у себя на руке. Она показала терапевту, Ларри Фрейденбергеру, свои шрамы.

Позже в разговоре она случайно упомянула, что отец подумывает забрать её из больницы.

Очевидно, Лори испытывала сильное беспокойство из-за пребывания в больнице; у неё проявлялись учащенное дыхание и другие симптомы паники. Она позвонила отцу и убедила его приехать и забрать её.

На следующий день Лори прошла серию психологических тестов, включающих оценку личности, которые показали, что под сдержанностью и склонностью к сотрудничеству скрывается пограничное расстройство личности.

После недели в больнице Лори почувствовала себя достаточно комфортно с Фрейденбергером и раскрыла некоторые из своих секретов. Среди прочего она сообщила о зрительных и слуховых галлюцинациях, вспоминая "воображаемых друзей" в мельчайших подробностях. В возрасте 6 или 7 лет, по её словам, ей виделись "маленькие человечки", которые "разговаривали со мной и подбадривали меня". И она вспомнила, как в возрасте 8 или 9 лет боялась находиться в своей комнате и спала на диване в гостиной.

Она сказала, что иногда по три или четыре часа не чувствовала времени и совершенно не помнила того, что происходило. В некоторых случаях, когда это случалось, она оказывалась в другом месте и не помнила, как туда попала. Лори сказала, что у неё была такая проблема с раннего детства.

Она рассказала о случае сексуального насилия в возрасте 8 или 9 лет, когда она посетила соседа 50 или 60 лет, а тот ласкал ей грудь. Она также намекнула, что в прошлом подвергалась насилию со стороны родителей, сказав:

– Это было. Я знаю, что меня били, но не могу этого вспомнить.

30 марта Джордж Такетт поговорил с доктором Стивеном Шелтоном и потребовал немедленной выписки Лори, сказав, что хочет забрать её домой. Врачи убедили Такетта, что Лори необходимо оставаться в больнице для дальнейшего обследования, и напомнили ему о её депрессивном состоянии. До этого момента Лори отрицала склонность к самоубийству как перед родителями, так и перед терапевтами.

В Пасхальное воскресенье, 31 марта, Лори подбежала к столу медсестёр. Она прижимала руку к сердцу, крича:

– Сердце зачастило… больно!

Паническая атака, по заключению врача, была результатом двух факторов: родители не пришли навестить её в пасхальный бранч, а другой пациент обозвал её в тот день в спортзале. На следующее утро Лори была ещё крайне расстроена и вся в слезах. В тот день она сдавала образовательный тест, и хотя Лори всё делала без принуждения, она продолжала оставаться грустной.

– Я не очень умна, – сказала она перед началом теста.

Хотя она расстроилась из-за того, что не смогла ответить на все вопросы, заявив, что депрессия мешает ей вспомнить то, чему её учили, она справилась довольно хорошо.

2 апреля Такетты пришли на сеанс семейной терапии, первая половина которого проходила без Лори. Их сын Бабби заявил, что сосед убедил сестру, что в ней поселилась душа внеземного существа. Бабби рассказал терапевту Роду Линтону, что они с Лори часто ходили к соседке, где им рассказали, что у креотийцев (внеземных существ) космический корабль распался в атмосфере Земли, и тем пришлось переселиться в земных существ (называемых землянами).

По словам брата, Лори сказали, что в ближайшие 2 месяца креотийцы придут и заберут обратно свои души, которые жили в телах землян. Бабби также заявил, что, когда он был в доме той девушки, она продемонстрировала, как позволяет другим душам говорить через неё, и показала, как может ходить по комнате в невидимом состоянии.

– Бабби твердо верит в реальность всего этого. Он верит в астропроекцию и другие формы оккультной практики, – отметил Линтон в своих заметках о ходе семейной терапии.

Во второй части сеанса Пегги расплакалась, рассказывая о том, что было не так в их семье и что нужно изменить, чтобы Лори вернулась домой. Она сказала терапевту, что в данный момент все её мысли сосредоточены на Бабби, которым всё больше становился неуправляемым.

– Он обращается со мной как с собакой, – плакала Пегги. – Он просто говорит мне, что делать, а потом не слезает с меня.

В присутствии Лори все четверо начали говорить о проблемах, которые существовали в семье, во многом соглашаясь друг с другом. В какой-то момент Лори пожаловалась, что мать постоянно говорит: "Ты никогда ничего не добьешься". Позже Лори сказала, что не понимает, почему она должна находиться в больнице, если проблема в семье. Пегги разозлилась, заявив, что психологи пытаются несправедливо обвинить её.

Затем Такеттам рассказали метафорическую историю о маленькой девочке, которая пострадала из-за того, что не сменила повязку на ране. После того, как они услышали эту историю, чувство безнадёжности, казалось, покинуло каждого члена семьи.

На следующий день, во время встречи с Лори, доктор Шелтон заметил в ней нечто интересное, что никогда раньше не замечал. В своем отчёте он указал, что лицо Лори, казалось, было асимметричным, один глаз казался выше другого. "Пациентка хорошо скрывает это укладкой волос", – написал доктор Шелтон. (К тому времени рыжевато-светлые волосы Лори снова отросли, и у неё была длинная чёлка.) Шелтон также указал, что ждёт результатов сканирования мозга.

Но доктору не нужно было ждать результатов анализов; в тот вечер у Лори состоялся случайный разговор с медицинским работником, который помог сформировать достаточное представление о её психическом состоянии.

– Если я скажу доктору Шелтону, что это был несчастный случай, как вы думаете, он поверит и отпустит домой? – спросила она.

Работник спросил, как Лори планирует справиться с депрессией и другими проблемами.

– Здесь мне никто не мешает причинять себе боль, – ответила Лори. – Я могу в любой момент вернуться в свою палату и порезать себе вены сломанной коробочкой от губной помады или заколоть себя карандашом.

Узнав об этом, доктор Шелтон решил продлить пребывание Лори в больнице, к большому разочарованию как Лори, так и её отца.

– Я не могу оставаться здесь. Иначе я вырву себе все волосы, – сказала Лори терапевту и заметно задрожала. – Я не могу оставаться вдали от семьи.

Поскольку Лори заметно волновалась, её спросили, не хочет ли она пойти в "тихую комнату", чтобы выплеснуть свой гнев.

– Нет! Я не сержусь! Я не сумасшедшая! – плакала Лори. – Мне не нужно уединение!

Лори то и дело притворно плакала на сеансах терапии, но каждый раз подчёркивала, что её цель – поскорее выписаться. Она сказала психиатру, что, по её мнению, лечащая команда предоставила ей конкретные рекомендации, которым она будет следовать, когда вернется домой, неоднократно прося об выписке.