Легче пёрышка

В мире, где человек может стоить армии, абсолютная тирания двух друзей послужила точкой кристаллизации, островком спокойствия в бушующем горниле всеобщей войны. Гельмут Вальдунг и Мориц Блазебальг принесли в мир махткригеров то, к чему остальная цивилизация пришла уже лет сто назад. Централизованное обучение, обмен информацией и распределение обязанностей. Гильдиям пришлось отказаться от большей части секретов, вложив все в общую копилку. Академическое всеобщее образование сменило освящённый временем порядок "учитель — подмастерье", а обмен информацией между бывшими врагами невероятно продвинул понимание самой сути лебенскрафта.

За считанные годы мощь Блаттшлосса достигла таких величин, что у остальных не осталось выбора — измениться, или исчезнуть. Так один за другим появились остальные махтшлоссы. Так войны вышли на новый масштаб.

— Погоди, Штайн, — не понял я. — Ты же сказал, что с появлением махтшлоссов стало лучше, что прекратилась бесконечная битва, что все зажили в мире и гармониии или что-то такое.

— Ну, о какой-то гармонии речи, конечно, не шло. Но да, нескончаемая грызня прекратилась. Возникли очаги силы и знаний. Каждый шлосскригер, благодаря своей подготовке, был сильнее пяти, а то и десяти былых иннунгкригеров. Более того, почти каждый кригер овладел элементенкрафтом, вплоть до того для получения звания майстера нужно было освоить две стихии. В былые времена элементенкрафт был уделом лучших из лучших, удачным сочетанием генетики, таланта и правильного обучения.

— То есть ты владеешь двумя стихиями, только благодаря этим двум парням?

— Эй-эй, не путай разных жалких шайзекригеров с нами! Мы, Вирбельблау, были круче всех до того, как это стало модным! Мы всегда жили дружно, большой семьёй, не зажимали друг от друга секреты, и вообще! Если бы не мы, Вирбельблау, то Гельмут никогда бы не додумался до создания Блаттшлосса! Он даже женился на старшей дочери нашего гроссмайстера Альбрехта, красотке Мете. Так что элементенкрафт и зимболькрафт были всегда нашей сильной стороной. И кто сказал, что я владею только двумя стихиями?

— Э-э-э, ты сам?

— Я владею тремя стихиями! И мне ещё нет двадцати, сечёшь? И я только мутер, до майстера мне ещё далеко! Так что нанимай кригеров Вирбельшлосса, не ошибёшься! Я тебе сделаю неплохую скидку, раз мы с тобой настолько поладили.

— Круто! Три из пяти стихий! — насколько помню мультфильм, это было серьёзным достижением.

— Из восьми, но да, это действительно круто.

— Восемь?

— Ага! Вассер... то есть Вода, Камень, Пламя, Ветер, Электричество, Металл, Свет и Тьма. И не путай, Тьма — это не отсутствие света, там всё сложнее.

— Ладно-ладно! — пусть сказанное расходилось с тем, что я смутно помнил, но это было несущественно. — Так ты хочешь сказать, кригеры махтшлоссов стали сильнее, поэтому битвы стали более кровавыми?

— Более масштабными. Нынешние сопляки вполне могли бы соперничать с мейстерами иных времён. У них больше знаний, больше времени на подготовку, они сильнее, быстрее, искусней. Махтшлоссы стали получать заказы и финансирование от крупных государств, на чьих территориях находились, поэтому превратились в инструмент политики. Так что постоянная грызня сменилась редкими, но масштабными конфликтами. К примеру, Цвайте Вельткриг — Вторая Мировая Война, закончилась только пару лет назад.

Я смутно помнил хронологию мультфильма, но на момент освещённых там событий шла то ли третья, то ли четвёртая война, причём её начал один из отцов-основателей этого самого "Блаттшлосса".

— Скажи, Штайн, а что стало с этими двумя "друзьями — бывшими врагами"?

— С Гельмутом и Морицем? Они что-то там не поделили, дрались не на жизнь, а на смерть, а потом Гельмут убил Морица.

— Погоди! А в этом сражении случайно не участвовал огромный девятихвостый лис, которого Мориц заколдовал своим волшебным глазом? И на месте сражения случайно не поставили огромные статуи?

Штайн искренне заливисто расхохотался.

— Девятихвостый лис? Какую ерунду только ни придумают тупые обыватели! Когда ты подрастёшь и будешь изучать биологию, поймёшь, что у всех животных хвост — продолжение позвоночника! То есть чтобы у какой-то твари было девять хвостов, она должна быть жутким мутантом с очень странной анатомией.

Я тихо сделал выдох облегчения. До сих пор у меня сложилось впечатление, что я нахожусь в какой-то искажённой версии японского мультфильма. Но если отсутствует ключевой элемент, вокруг которого разворачивались события, если нет демонических зверей, запечатанных внутрь людей, то все совпадения остаются только совпадениями.

— Конечно же хвост был один! Девять — это общее количество Гроссбестиен, а Гросс Фукс считается сильнейшим из них. И что за дурь с "волшебными глазами"? Глаза — это всего лишь орган, реагирующий на освещение! Мориц владел соответствующим айнгриф. А глаза... У всех Блазебальг, владеющих этим айнгриф, глаза просто светятся красным. И вообще, пусть Гельмут и был крут, но без своей жены, которая, как и все Вирбельблау превосходно знала зимбелькрафт, не справился бы с демоном! Это ещё раз показывает, на что лучше тратить пачку хрустящих марок, если тебе понадобятся услуги махткригера.

Спина моя похолодела, и душа рухнула в пятки. Я впился глазами в собеседника, стараясь найти признак, хоть какую-то странность, показывающую, что я не живу обычной жизнью обычного ребёнка, вспомнившего свою предыдущую инкарнацию, а нахожусь в мире, придуманном чьей-то бурной фантазией. Но ничего не изменилось: щёки Штайна были гладкими и румяными, без каких-то там полосок, глаза не приобрели мультяшную округлость, а оттенок волос остался всё тем же редким, но всё же обычным рыжим.

— Что касается статуй, их возвёл сам Гельмут, — не заметил моего состояния Штайн. — И если увековечить место гибели друга — это правильно, то поставить рядом памятник самому себе — быть самодовольным придурком. К тому же, не такое уж достижение, статую в полсотни футов может за пару минут сделать любой сопляк, владеющий штайнкрафтом.

Я не слушал. Всё сходилось. Извращённым, непонятным и искажённым образом, но количество совпадений давно перешло порог возможного. Я был в мире мультфильма, который то ли создал, то ли, скорее всего, в который умудрился заглянуть японский художник. Это значило, что Вирбельшлосс, место, которое так любит и которым так гордится мой собеседник, будет уничтожено. Что его жители будут перебиты, оставив за собой лишь жалкую горстку выживших. Что человек, с которым я сейчас разговариваю, скорее всего умрёт.

Я не помнил канву событий, ведь это было слишком давно. В памяти лишь отложилась картинка — руины многоэтажных домов на берегах окружённой горными кряжами бухты. Многотысячный город, от которого не осталось практически ничего. Я не помнил, когда это случилось, не знал, кто напал на Вирбельшлосс, не мог выцарапать из памяти ничего конкретного. Но передо мной сидел маг. Передо мной сидел человек, владеющий невообразимой силой. И он мог решить мою проблему.

— Скажи, Штайн, а есть ли у вас какое-то заклинание... ладно-ладно, айнгриф, форма или как вы их там зовёте, которые помогут вспомнить нечто, когда-то забытое? Давно просмотренный фильм, прочитанную книгу, увиденную картину?

— Конечно есть!

— Тогда можешь ли ты...

— Вот только тебе бы не захотелось испытать его действие.

— Что? Почему?

— В каждом махтшлоссе есть специалисты с особой подготовкой. Они занимаются допросами пленников. И некоторые айнгриф, которыми они владеют, могут заставить вспомнить даже лицо акушерки, принимающей твои роды. Но есть небольшой побочный эффект.

— Какой?

— Это необратимое воздействие. Мозг человека его не выдерживает. Рётемайстер за считанные часы может просмотреть память человека, и, благодаря специальной подготовке, благодаря своему тренированному мозгу, не забыть ничего из увиденного. В итоге мы получаем едва дышащее тело, по разумности сравнимое с ясеневым чурбаком, и человека, с ужасной головной болью, владеющего всеми сведениями.

— А разве никак нельзя придумать, чтобы ...

— Тот, кто первым придумает такой айнгриф, может неслабо обогатиться. Изобретение подобной Формы будет засчитано как исполнение сразу нескольких миссий S-ранга, и Форму назовут его именем. Подумай сам: не каждого пленного можно убивать, а сведения важны всегда. Для пленников есть куча разных применений — к примеру, обменять во вражеском шлоссе на какие-то особо секретные Формы, потребовать уступки, можно держать заложником и использовать как рычаг влияния. Так что использование прямого чтения памяти — исключительно редкое событие, обычно прибегают к банальным пыткам.

— Ты сказал, что этот самый майстер может вспомнить абсолютно всё. Значит всё-таки есть способы!

— Конечно есть. Но сам подумай. Тот, кто попадает на допрос, вряд ли захочет делиться добровольно. Ну а если это какой-то гражданский, который рад был бы выложить всё, что он подзабыл, то с какой радости его обучать?

Я зажмурился. Мои мысли скакали табуном бешеных лошадей, на душе было тяжело настолько, что я был готов на всё, чтобы сбросить эту тяжесть. Не давая себе времени задуматься над последствиями, я выпалил:

— Твоей родине грозит опасность! И если я смогу вспомнить, тогда может быть...

Ладонь Штайна тяжело хлопнула по столу, оборвав меня на полуслове.

— Никогда! Никогда не говори подобного. Я понимаю, что тебе очень хочется перебраться в Вирбельшлос, попасть в Академию и стать кригером. Ты готов придумать любую небылицу, чтобы подобное провернуть. Ты хочешь получить подготовку рётемайстера, стать одним из нас. У тебя подходящий возраст и при других обстоятельствах это могло бы сработать.

— Но я...

— Никогда, никогда не говори ни одному из махткригеров, что знаешь что-то, что угрожает безопасности его шлосса! Есть протоколы, которые должны соблюдать все кригеры. И если существует угроза шлоссу, они обязаны её устранить как можно скорей. Если бы я не знал, что ты — маленький придурочный сопляк, которому резко захотелось стать магом, если бы ты сказал об угрозе моей родине кому-то ещё, а я просто случайно бы услышал, моей прямой обязанность было бы тебя схватить, притащить в пыточный отдел, чтобы под пытками ты подтвердил, что действительно что-то знаешь, а потом уже рётемайстер превратил тебя в пускающего слюни идиота. Но, скорее всего, до этого бы не дошло, тебя просто бы прикончили после пыток.

Я в ужасе уставился на того, кто буквально минуту был таким милым парнем.

— Осуждаешь? — скривился Штайн. — Думаешь, это жестоко и бесчеловечно? Ты просто не знаешь, что было во времена Мёртвой Эпохи. Когда в бой шли едва обученные сопляки ненамного старше твоих семи лет…

— Мне почти восемь! — по инерции возразил я, но был проигнорирован.

— …которые знали едва одну-две Формы. Когда дожить до моего возраста считалось великим подвигом, а оставить за собой детей — запоминающимся достижением. Когда гильдии обеспечивали приток свежей крови, свежего мяса, с помощью похищения младенцев, воспитывая их своими верными воинами, у которых на счету в десятилетнем возрасте была уже пара-тройка трупов. Гельмут и Мориц изменили всё. На миссии стали отпускать только после окончания Академии, в возрасте тринадцати лет — практически взрослыми людьми. Многие кригеры доживали до увольнения, прожив полных сорок лет, а то и больше! Многие увидели не только детей, но и внуков! Некоторые даже умерли от старости! Когда случилась Первая Мировая, поверь, боялись все! Мы понимали, что нам есть что терять — ведь за нашими спинами то, что нам дороже всего на свете. Ну а когда закончилась Вторая, страх перешёл в ужас. Подобных глобальных конфликтов повториться не должно, и каждый из нас сделает всё, что может, для этого.