Легче пёрышка

— Но почему...

— Славен, давай на мгновение допустим, что ты действительно знаешь что-то, что может спасти Вирбельшлосс. И для того чтобы вспомнить это (к примеру, нечто, что ты услышал младенцем от родителей), тебе нужно потратить шесть лет и получить подготовку рётемайстера или там шляхтденкера.

— Кого?

— Шляхтденкер — кригер, занимающися вопросами глобальной стратегии и сопоставлением сведений. Сам понимаешь, при подобной работе идеальная память и оперирование миллионами факторов — необходимая вещь.

Я кивнул. Ментат, человек, являющийся живым компьютером, как в одной из фантастических книг — это было именно то, что мне нужно. Смутно помню, что в мультфильме была пара таких людей — очень умных и невероятно ленивых, чьим любимым занятием было смотреть на облака. Кажется, они даже были отцом и сыном.

— Допустим, ты — необычайный талант, и справишься за три года. Как ты думаешь, подождут ли сведения? Не станут за эти годы устаревшим мусором? Может ли махтшлосс позволить себе такой риск — ждать несколько лет, если под угрозой само его существование?

Я молчал, потупив глаза. Слишком много времени прошло с тех пор, когда я смотрел этот сраный мультфильм, слишком плохо я помнил его хронологию. Возможно, мои сведения могут спасти тысячи человек. А возможно — я уже опоздал. Ну а скорее всего, мои знания не смогут ничего изменить и этот улыбчивый парень обречён, как и обречена его родина.

— Ладно-ладно, прости. Я не должен был на тебя так давить. Видимо, уже подзабыл, каково быть ребёнком. Если ты не возражаешь, мне хотелось бы побыть одному. Главное запомни: когда разбогатеешь и понадобится помощь — обращайся к Штайну Вирбельблау, майстер Штайн никогда не подведёт!

— Но ты же сказал, что ещё не майстер! — выдавил из себя я.

— Ну так и у тебя пока нет денег. Видишь, у каждого из нас есть своя цель. Пока, Славен.

— До свидания, Штайн.

Я встал и на негнущихся ногах вышел из таверны. И когда я вернулся, дядя Мило сказал, что мой новый знакомый уже скрылся в неизвестном направлении.

* * *

Узнав, что Штайн ушёл, и, скорее всего, мы не встретимся больше никогда, я испытал огромное, всеобъемлющее, трусоватое облегчение. Я всегда считал себя отважным человеком, но перспектива сперва подвергнуться пыткам, а потом пережить лоботомию, не была карьерой моей мечты. Я укорял себя за то, что распускал язык, демонстрируя знания, которые неоткуда знать семилетнему сопляку из Дубравице, и благодарил судьбу, что собеседник не обратил на них большего внимания, чем заслуживала болтовня первоклашки.

Нет, мне было жалко родину Штайна, мне бы очень не хотелось, чтобы погиб он сам, чтобы его дом был выжжен и разрушен, чтобы в месте, которое тут называлось Блаттшлосс, сначала свирепствовал огромный демон в лисьем обличье, убивая множество людей, а затем, через несколько лет, погиб целый клан, гильдия, семья, или как они ещё себя в этом месте называли. Но отдавать собственную жизнь ради каких-то незнакомых людей я не собирался. С этими разумными и осторожными мыслями я вернулся к учёбе и работе.

И всё пошло своим чередом. Так мне, поначалу, казалось.

Мне стали сниться кошмары. Я наблюдал, как неведомая сила уничтожает остров, как огромная волна смывает строения, деревья и людей. Видел, как огромная прямоходящая лиса, почему-то с гребнем стегозавра на спине, лазерами из глаз уничтожает город, над которым нависла скала с лицами американских президентов. В моих снах красноглазый безумец с оскаленным лицом маньяка огромным мясницким ножом убивал женщин, детей и стариков.

И, просыпаясь в холодном поту, я знал, откуда эти сны, я знал, что доносится не из таких уж дальних глубин сознания. Потому что днём мою голову занимали те же мысли.

Осознавать свою власть над канвой событий, над будущим мира, было невыносимо трудно. Сотни дум и сомнений поселилось в моей голове. Я думал, думал и думал, постоянно отмахиваясь от расспросов тётушки Фирцы и дяди Мило, не в силах ни с кем поделиться своей ношей.

Я пытался взглянуть на проблему рационально. Голос разума, твёрдое желание разложить всё по полочкам, упорядочить, взвесить все аргументы «против и за». Он говорил мне: затаись, останься здесь, в Дубравице. Он повторял: совсем не обязательно, что твои действия что-то изменят, но при этом ты погибнешь гарантированно, потеряешь то, что один раз чудом сумел сохранить — самое себя. Он шептал: ведь в том мире, описанном в мультфильме, всё закончилось, несмотря на жертвы, очень хорошо. Добро победило, все плохие были наказаны, мир огромным скачком пришёл к прогрессу и отсутствию войн. Ничего не делай, ведь ты совсем не знаешь этих людей, они тебе никто, даже Штайн — случайный знакомый на один разговор. Ничего нельзя изменить, ведь это будут игры со временем, и, возможно, в этом мире теория принципа самосогласованности не позволит сдвинуть события ни на долю дюйма. Вирбельшлосс — тоже не невинные овечки, и, если они не погибнут, возможно, количество смертей и страданий увеличится многократно.

Здоровый эгоизм подсказывал, что в этом мире, отставшем от моего на добрую сотню лет, я буду смесью Эйнштейна, Теслы и Эдиссона, толкну цивилизацию вперёд, обеспечив себе не просто безбедное существование, а заставив местных богатеев плакать слезами зависти. При этом мои знания не должны попасть в руки махткригеров, знающих только войны. И уж если говорить о знаниях, было ли сказано в мультфильме и комиксах, кто, когда и зачем уничтожил родину Штайна? Даже если мой мозг пропустят сквозь мясорубку, выковыряв каждый бит информации, поможет ли это? Вирбельблау ведь не беспечные идиоты, значит, раз они были уничтожены, то силы превосходили многократно, а союзник — Блаттшлосс — либо не смог, либо не пожелал прийти на помощь. К тому же, миры могут отличаться, японский автор мог, заглянув в другую вселенную, взять лишь канву событий, а остальное придумать сам. Может быть всё это сходство вообще лишь огромное многоступенчатое совпадение!

Разум победил чувства с разгромным счётом. Так почему же так погано на душе? Почему я чувствую, словно каждая возможная смерть из-за моего малодушия многотонным грузом давит мне на плечи?

Я прочёл много легенд, мифов и преданий, в них постоянно упоминались пророки, предсказывающие разные беды и происшествия. Многие из них были безумны, и теперь я знал почему. Знание будущего, о котором время от времени мечтал, наверное, каждый, было тем самым желанием, которого нужно бояться более всего. Всё чаще и чаще я жалел, что Пробудился, всё больше и больше мне хотелось быть простым маленьким мальчиком Лави, живущем в Дубравице — городе прекрасных людей, где никогда не видели магов. Но это были пустые мечты.

* * *

Шло время, одни за другим мелькали дни. Тёплая солнечная осень сменилась мерзкими холодными проливными дождями. Затем выпал первый снег и наступила зима, завалив перевалы и дороги.

Постепенно я успокоился и сумел себя убедить, что бездействие — это лучший из возможных выходов, что таким образом я спасаю мир, давая возможность белобрысому идиоту и его хвостатому другу победить в величайшей войне всех времён и спасти человечество.

Постепенно жизнь вошла в свою колею, учёба и работа заняли всё внимание, отодвинув произошедшую встречу в глубины памяти, заставив всё, кроме насущных дел, казаться глубоко второстепенным. Мне действительно стало легче. Сила самоубеждения — великая вещь!

А затем я стал богачом! Ну, по крайней мере, получил первые серьёзные деньги.

Не знаю, что именно произошло на лесопилке, но паровая машина, приводившая в действие пилораму, вышла из строя. Зима — самый сезон для заготовки и распиловки, поэтому остановка работы была величайшей трагедией. Занесённые снегом дороги не позволяли оперативно вызвать из столицы специалиста, к тому же, установка, ремонт и наладка всегда стоили баснословных денег, чего уж говорить о самом агрегате. Посетителей в таверне многократно прибавилось, а вот настроение было хуже, чем на похоронах. Я вскользь заметил шефу, что, скорее всего, смог бы это починить. Мне и в голову не пришло, что положение настолько отчаянное. Но нет, Мило передал мои слова владельцу лесопилки и поручился за «этого сопляка, который с закрытыми глазами переберёт любой механизм». На следующий день ко мне подошёл дородный розовощёкий дядюшка в клетчатом жилете и с аккуратно подстриженными усами и мы начали обговарить наш бизнес.

В моей душе были сомнения — ведь вполне возможно, что в этом мире с магией и переселением душ, что-то не так с физикой и механикой, что местные винты и гайки имеют левую нарезку, в машинах циркулирует теплород, а котлы греет флогистон. Все мои стимпанк-фантазии были разрушены при виде агрегата непривычных очертаний (неудивительно, учитывая, что паровые двигатели я видел только на картинках и они друг на друга походили весьма условно), в котором я с приятным удивлением опознал двухцилиндровую компаунд-машину, использующую схему Вульфа. Никто не ожидал, что такой сопляк как я будет ворочать огромные железки, поэтому в моё подчинение были переданы двое заросших бородами здоровяков под руководством ещё одного громилы, выполняющего на лесопилке обязанности слесаря и кузнеца.

Нашей небольшой команде понадобилось полторы недели, чтобы сменить сальники, изготовить новые бронзовые втулки взамен сносившихся, поправить заклинившую планетарную передачу и изготовить новую шестерню взамен старой со слизанными и частично осыпавшимися зубьями. Мне казалось, что с подобной задачей (используя помощь кузнеца и двух громил в подчинении) может справитья любой — ведь поломки были до обидного очевидными и их сумел бы устранить любой школьник нашего мира, не прогуливающий уроки трудов. Для моих новых соотечественников это было чем-то сродни той самой магии, они слушали мои указания с тем же видом, каким когда-то я пялился на «повеление сидром» Штайна. Как это могло сочетаться со вполне ухоженным и ни капли не менее сложным механизмом пилорамы — выше любого моего понимания.

После того как мы провели ремонт и профилактику, механизм, по словам рабочих, заработал лучше, чем когда-либо раньше. Либо Алеш, хозяин лесопилки, оказался очень принципиальным человеком, либо сыграл роль авторитет дяди Мило (ну а может имела место быть совокупность факторов), но деньги, которые я получил, равнялись средней стоимости вызова спеца из столицы. А они брали немало.

Я не стал внезапно богачом, но в деньгах нуждаться перестал. Но не это было главным. Я увидел ясный путь в своё будущее, смог ощутить открывающие возможности, отблеск того, чего может достичь приличный инженер, попав не в какое-нибудь магическое средневековье, а в мир, стоящий на пороге технологического рывка, в аналог нашего 19 века, в то время, когда были совершены открытия, определившие развитие всей цивилизации.

Но почему же при подобных блестящих перспективах, я чувствую себя последним дерьмом, ощущаю, словно долг, огромной горой давит на мои плечи, грозит переломить позвоночник, раздавить под своей тяжестью. Почему человек, который вполне равнодушно слушал новости об очередных сражениях африканских царьков, с интересом следил за использованием новых дронов для прекращения подзатянувшегося конфликта на Ближнем Востоке и не проливший ни слезинки по всем чернокожим жертвам лазеров автономных катеров, патрулирующих акваторию Аравийского моря, внезапно начал тяготиться судьбой других совершенно ему незнакомых и явно не невинных людей?