Мельпомена

– Ты куда? – прервала транс писателя Дюбуа.

– Нужно на воздух, – на ходу ответил Филипп.

– А пьеса? Нам нужно ее забрать, Филипп!

– Возьмите то, что есть, – выходя из комнаты сказал писатель.

– Теперь еще и по всей комнате листы эти собирать?! Ну что за человек…

Возмущения подруги Лавуан уже не слышал. Он быстрым шагом пустился вниз по лестнице. Сейчас его целью было как можно быстрее достичь пункта назначения. Время играло против него. Можешь даже не пытаться. В твоем то возрасте ходить столь быстро чревато последствиями. Все равно ты не успеешь… А даже если и успеешь, то вряд ли сумеешь на что-то повлиять.

– Мсье Лавуан!

Сейчас голос старой мадам Бош раздражал до безумия. Филиппу хотелось схватить женщину за горло и сиюминутно придушить, лишь бы не тратить драгоценное время на бессмысленные разговоры. Тем не менее, манеры писателя заставили его развернуться и выслушать нотацию, о предмете которой он уже догадывался.

– Ваше поведение просто возмутительно! – лицо мадам Бош покраснело как помидор. – Сперва эта непрошенная гостья, которая кричала на весь дом! Я было подумала, что Вы ее, прости Господи, убивать вздумали – хотела прийти и всыпать Вам как следует – и лишь потом я поняла, что дело обстоит куда хуже! Вы сделали из моей гостиницы какой-то бордель! Притон! Неслыханная наглость… Даже убийство этой мамзельки не расстроило бы меня больше…

– Я прошу прощения, мадам Бош, визит мадемуазель Марсо был столь же нежданным, сколь и развитие вечера.

– А что скажете насчет этого? – старуха показала погнутый от многочисленных столкновений с землей поднос. – Я Вам приготовила и лично принесла завтрак… Так старалась, трудилась не покладая рук… В обмен попросила малость – вернуть мой поднос назад, чтобы я и дальше могла радовать посетителей… И чем же Вы мне отплатили?

Хватит причитать, старая карга! Это входило в твои обязанности! Какого черта обязанность выставляется за услугу? В следующий раз разобью этот чертов поднос о твою тупую башку.

– Хорошо, мадам Бош, я извиняюсь – я оплачу стоимость подноса, как только появятся деньги.

– И друзей своих заберите, – не унималась хозяйка. – Привели хамов каких-то! Один откуда-то выкопал железки эти и ходит по моей гостинице гремит так, что все посетители должно быть в ужасе попрятались! Вторая не лучше – напала на меня в моем же собственном доме, так еще и оскорбила прилюдно! Неслыханная, неслыханная дерзость…

– Еще раз прошу прощения…

– Что мне от ваших просьб, мсье Лавуан? Выведете своих дружков отсюда или, помяните мое слово, я вызову жандармов, чтоб они этим занялись. Не в том я возрасте, чтоб рыцарей и хамок гонять…

– Уверяю Вас, – слегка поклонился Филипп, – они скоро уйдут – даю слово. Но мне, к сожалению, необходимо удалиться сейчас.

На этом неприятный разговор был завершен, мадам Бош осталась позади, а длинная дорога расстилала свой путь перед писателем. Пусть Дюбуа и уверяла, что дом антиквара находится совсем рядом – в данную секунду дорога казалась невероятно длинной. Голова кишела мыслями о предстоящей встрече. Что сказать возлюбленной после ее внезапного ухода? Что делать, если прогноз Лавуана относительно Шерро окажется верным? Как на это все реагировать?

Состояние Филиппа сложно описать. Представьте, что вы находитесь посреди дороги. Вокруг Вас лежит и плавно перетекает под силой ветра туман, непроглядность которого мешает увидеть полную картину окружающей Вас действительности. Это, безусловно, неведение, но оно поистине блаженно. Выходить из этой мглы Вам не хочется, ибо Вы уверены, что по ту сторону нет совершенно ничего хорошего. И вот туман рассеивается… По мере его исчезновения Вам все больше виден тот ужас, что за ним скрывался. Быть может ограничивать себя таким погодным явлением было невероятно глупо, однако известное спокойствие, что Вы ощущали, того определенно стоило. Теперь же ничто не защищает Вас. Вы сами по себе.

Чувства эти были смешаны. Чем дальше шел Филипп, тем чаще его кидало от отчаяния и уныния до злобы и откровенной ярости на происходящее. Справиться со своей психикой писатель, увы, не мог, а потому стал просто рабом своих эмоций. Сейчас он был подобен сломанному кораблю, который дрейфует на волнах бушующего моря, намеревавшегося уничтожить остатки судна.

При свете солнца ожил не только дом, еще недавно казавшийся абсолютно мертвым, но и кладбище, которое мертвым должно было оставаться. На людей, решивших потратить столь редкую возможность насладиться прекрасным днем на то, чтобы провести свободное время с холодными воспоминаниями об умерших, Лавуану было больно смотреть. Возле жилого дома тоже суетились люди: двое господ, явно не из этого района, вели какую-то наискучнейшую, судя по обрывкам, что услышал Филипп, беседу, двое малышей куда-то бежали от раздраженной матери, одинокий мужчина совершенно непрезентабельного вида, прогуливающийся взад-вперед, пинал небольшой камешек о бордюр. Неясно как писателю удавалось замечать столь незначительных людей, учитывая нестабильное состояние психики. Возможно это была его врожденная способность подмечать занимательные, но, тем не менее, никому ненужные факты.

На знакомой лестнице, при свете дня казавшейся больше, Лавуан заметил узнаваемые силуэты. Пьера Шерро Филипп знал слишком хорошо, чтобы признать жестикуляцию его тонких ручек даже с такого расстояния. Общался он с девушкой, призрак которой прятался в тени крыши, отчего был едва различим. Гость остался незамеченным и прошел сквозь арку ближе к лестнице, откуда уже можно было разобрать диалог.

– Играть Гамлета мне доставляет особое удовольствие, – голос Пьера был воодушевленным, весьма громким, а речь сбивчивая, словно он хотел побыстрее заполнить пустоту пауз своими увлекательными историями. – Классические тексты всегда остаются актуальными, а герои их – бессмертны. К тому же мотивы моего героя понятны и очевидны, отчего играть его несложно… Не подумайте, что я боюсь сложных ролей – вовсе нет! С моими врожденными талантами это сущий пустяк. Знаете ли Вы, мадемуазель, что мои пробы были самыми короткими? Директор сразу увидел мой талант. А ведь мне было лишь пятнадцать.

Гобер тебя так быстро принял лишь потому, что ему срочно нужно было в нужник, чертов лжец! Тоже мне талант нашелся!

– Как впечатляет! – голос принадлежал Мелани, тут даже отнекивающийся Лавуан должен был признать. – Прошу прощения, что не имела возможности познакомиться с Вашим творчеством раньше… Однако Ваша вчерашняя игра была бесподобна, здесь только слепой не признает.

Вовсе не так уж он был и хорош… Гамлета сыграть много ума не надо, Шекспир всю работу сделал за актера. Грязный мерзавец использовал шулерский ход!

– Ваша высокая оценка, мадемуазель, делает мне честь, – улыбнулся Пьер. – Не скажу, что это была моя лучшая роль. Поверьте, если бы Вы видели меня в «Фаусте»…

– Наверняка я была бы поражена, – согласилась Мелани, – мне нет смысла отпираться, коли Вы утверждаете, что та роль была лучше вчерашней.

– Сказать по правде, – запнулся актер, – она не во всем лучше. В «Фаусте» больше возможности для интерпретаций, ведь сценарий был переписан мсье Лавуаном… Не то чтобы я принижал работу Филиппа, но с полной уверенностью говорю, что я сделал произведение лучше своими изменениями. Даже сам мсье Гобер хвалил меня за это.

Филипп? Наглец назвал меня по имени, не проявив ни капли уважения? Еще и топчется на моем творении?! Его карьеру я теперь уничтожу лично… Гобер его похвалил… Знал бы ты как мы смеялись над твоими нелепыми изменениями. Старик едва сумел уговорить меня пойти на это, заверив, что это просто потакание молодому таланту, дабы у него было пространство для роста. Надо было выкорчевать этот сорняк сразу!

– Полагаю, – уверенно ответила девушка, – что работа мсье Лавуана была прекрасной, но и Ваша интерпретация никак не могла сделать ее хуже…

О, еще как могла!

– Я далеко не последний человек, – заверил собеседницу Шерро. – Сам много читал и многое знаю. Мсье Лавуан, конечно, читал больше моего, однако он не видит сцену, он на ней не живет, он не знает ничего о ремесле актера. Поэтому пьеса должна писаться совместно с актерами.

Вздор! Откуда этому полоумному юнцу знать каково это творить великие тексты? Он только кривляться и может на сцене. До чего же раздутое эго!

Терпеть этот диалог Филипп больше не мог. Глаза заблестели от гнева, вена на виске запульсировала выбивая неприятный такт будто вбивая в голову невидимые гвозди. Переваривать это было невыносимо, и писатель двинулся вверх по лестнице. Плана у него не было, а если бы и был, он едва ли сумел последовать ему в таком состоянии. Сейчас он хотел просто проломить молодому Пьеру голову и посмотреть есть ли внутри хоть какие-то мозги.

– Мсье Лавуан, – первой заметила гостя Мелани. Ее милый голосок немного поумерил пыл француза и даже вызвал улыбку на его физиономии, – мы как раз Вас вспоминали. Как Ваше самочувствие? Ночь выдалась… – она едва заметно посмеялась, – трудной.

– Да, ночь и правда была весьма утомляющей, но результат получился выше всяких похвал, согласны? – сделал недвусмысленный намек Филипп.

– С этим никто бы спорить не стал, – улыбнулась Мелани.

– Надеюсь, – встрял Пьер, – написание пьесы идет полным ходом. Мсье Гобер сказал нам купить костюмы…

– Да, я уже успел поговорить с мадемуазель Дюбуа и мсье Трюффо на этот счет, – остановил собеседника писатель, ибо не собирался все выслушивать во второй раз, ведь и в первый раз чуть не умер со скуки. – Костюмы неидеальны, но вполне имеют место быть. Могут придать аутентичности спектаклю.

– В таком случае, что же Вас сюда привело? – вопрос был задан в крайне грубой, как показалось писателю, форме. Было слышно, причем отчетливо, что Шерро не рад видеть здесь Филиппа.

– Все также по делам, – парировал Филипп.

– Что же у Вас тут за дело?

– Хочу предложить главную роль одному незаурядному, но малоизвестному актеру. Хотел сделать это лично, ведь никогда не знаешь, как человек отреагирует на такую новость. Вдруг откажется? В таком случае, я буду просто обязан уговорить актера взяться за это непростое дело.

Пьер, услышав это, расправил свой павлиний хвост. Кажется, сейчас устами писателя будет выложена мощенная дорожка к сердцу мадемуазель Марсо.

– Не стоило, мсье Лавуан, – высокомерно произнес актер, – Вы вполне могли мне сообщить об этом и при труппе.

– О, не переживайте, мсье Шерро, – ухмыляясь ответил Филипп, – такая новость быстро разлетится по округе. Но Вы узнаете одним из первых.

– Почему же о моей роли сначала узнают другие? – недоумевал Пьер.

Попался.

– Прошу прощения, мсье Шерро, – Лавуан положил руку на сердце, будто сам находился на большой сцене, – я видимо ввел Вас в заблуждение. Я хочу предложить роль мадемуазель Шлоссер, а не Вам.

– Кто такая мадемуазель Шлоссер? – брови актера сдвинулись, пытаясь выдавить маленькие глазки.

– Это Фрида, – пояснила Мелани. – Тот факт, что Вы не знаете ее фамилии, не делает Вам чести, мсье Шерро.