Остановка

К р е г. Прекрасно. Но вчера? Вчера же ты где-то спала? Может, ты припомнишь, где именно?

П е г г и (дрожа). Я туда не могу…

К р е г. На что же ты надеялась?

П е г г и (взрываясь). То есть как это на что? Вы же со мной ушли из дискотеки.

К р е г. А если б я не подвернулся?

П е г г и. Тогда совсем другое дело… Я бы что-нибудь придумала.

Э л и (с иронией Крегу). Тебе крупно повезло.

К р е г (хватает Пегги, в дверях оборачивается). До скорого.

Эли прислушивается к удаляющимся голосам, затем медленно идет к двери, запирает защелку, подходит к зеркалу.

Э л и. Что же, мисс Вудворт, вы чувствовали после разговора, а?

Звучит другая песенка «Линии помощи»:

Если тебя не слышит тот, кто тебя знает,Если ты устал ждать отклика,Позвони мне, позвони сюда.Здесь тот, кто услышит тебя,Кто-то, как ты и я,Как ты и я,Как ты и я…

Эли гасит лампу, во тут же зажигает ее, встает, идет к двери, отпирает защелку.

Кабинет Эли в помещении «Линии помощи». Прошло недели две, у Э л и сидит Л и н д а. Она сутулится, косынка надвинута на самые брови, волос совсем не видно. Курит, часто затягиваясь.

Л и н д а. И все же не советую тебе бросать «Линию помощи». Хоть два дежурства в месяц. (Затягивается.) Крег по-прежнему без дела?

Э л и (машет рукой, закуривает). Ах, это не главное. Я все больше загружена. Клиника начала новую программу: психологическая помощь жертвам насилия. Крег по этому поводу уже прохаживался.

Л и н д а. Да? Что за программа?

Э л и. По методике профессора Мартина Саймонса. Разве я не говорила?

Л и н д а (пожимает плечами). Тебе это действительно важно?

Э л и. Да… Хотя и не очень уютно, когда делаешь кошмарные открытия о человеческой сущности… в условиях насилия. Но методика помогает.

Л и н д а (очень заинтересованно). Да? При случае поделись со мной…

Э л и. Не стоит. Лучше оставаться в неведении.

Л и н д а. Как знаешь.

Э л и (рассеянно). Самое невероятное, что человек в страхе теряет лицо цивилизованного человека. Все, что он знал о себе раньше.

Л и н д а. И что же?

Э л и. Он действует по самым элементарным приспособительным реакциям. Как дитя. Профессор называет это «травматический психологический инфантилизм». ТПИ. Видела, как ребенок бросается на шею матери, когда та начинает его шлепать? Ну вот, нечто в этом роде…

Л и н д а. Не верится. По мнению профессора, нет таких, которые дают сдачи?

Э л и. Увы! Современный человек воспринимает нападение чаще всего как стихийное бедствие. Не станешь ведь оказывать сопротивление землетрясению или вулкану?

Л и н д а. Но кто-то ведь не подчиняется?

Э л и. Конечно! Отпор дают только люди с повышенной агрессивностью или те, кто привычен к жестокой борьбе за выживание. (Отходит к окну.) Ладно, бросим это.

Л и н д а. И что же вы делаете с такими в клинике? Допустим, вчера, когда ты там была?

Э л и. Вчера? Принимала женщину. (Возвращается к телефонам.) Тридцати семи лет. Все время улыбалась. (Курит.) Помнишь аптеку на Медисон авеню? Рядом с японским баром? Так это произошло там, на первом этаже. Они с дочерью вернулись из прачечной домой. Начали разбирать белье, открыли окно. Через минуту влез человек, направил пистолет на мать, а десятилетнюю дочь отвел в соседнюю комнату. Девочка начала кричать, раздались два выстрела. Потом-то оказалось, в воздух. А этот тип вернулся, заставил мать собственными руками собрать все ценности в чемодан, вынести его на улицу и пройти с ними до угла.

Л и н д а. Она считала, что дочь убита?

Э л и. Может быть. Хотя скорее всего она вообще не думала. Шок. С тех пор прошло две недели. Девочка больна. Сильно заикается.

Л и н д а (затягивается сигаретой). Ну и что ты ей посоветовала?

Э л и. Матери? Тут не в совете дело. Главное, избавить ее от чувства вины. У всех у них остается чувство вины, они просто зашкалены на нем.

Л и н д а. Абсурд какой-то. Жертвы чувствуют себя виноватыми?

Э л и. Ну да. Вчерашняя — точит себя, что не вмешалась. Она была свободна в своих действиях, понимаешь? Видела, как бандит тащит ее ребенка, и не кинулась на него.

Л и н д а. Но он же угрожал ей и потом… все длилось, наверное, минут десять.

Э л и. Да, целых десять минут. (После паузы.) Мать смотрела на это. И ничего не делала. Но это еще не худший вариант. Чаще всего — напротив…

Л и н д а. Напротив? (Все больше нервничает, это видно по частоте ее затяжек.)

Э л и. Профессор Саймонс наблюдал сотни жертв. Сразу же после насилия и много дней спустя.

Л и н д а. Ты думаешь, они действительно были откровенны с ним?

Э л и. В известном смысле. Так вот, выяснилось, что каждый из них старался своим согласием, смирением расположить к себе палачей… Лишь бы не попасть в немилость, не вызвать раздражения. И потом… лишь единицы обращались в полицию.

Л и н д а. Почему? Не понимаю.

Э л и. Оказывается, люди все равно благодарны за сохранение жизни. «Они могли меня убить и не сделали этого» — вот их признание. Но проходит какое-то время, и они ощущают вину, стыд за свое поведение. (Грустно.) Это доводит их до помешательства.

Л и н д а (равнодушно). Недалеко мы ушли от животных. Я слышала, молодой волк подставляет опытному, сильному свое горло, неподвижно ожидая участи. Потому что покорность — это единственное, что может предотвратить расправу. Да и не только у волков…

Э л и (не слушая). …Освобождают, допустим, самолет с заложниками. Представь себе — долгие, нескончаемые дни провели эти люди в полной безвестности под угрозой смерти. Наконец пассажиров выпускают на свободу. Сейчас они уже совершенно вольны в своих поступках. Так вот, проходя цепочкой мимо террористов — своих мучителей, — ни один не забывает сказать «спасибо», «до свидания». Ты представляешь себе это?

Л и н д а. Невероятно.

Э л и (тихо). Наш «Контакт» тоже похож на самолет с заложниками… Каждый, кто звонит сюда, вручает нам свою судьбу. И боится, что мы воспользуемся его жизнью, не сумеем предотвратить трагедию, которая идет за ним по пятам. Поработаешь с годик у нашего провода, и вот уже это начинается с тобой. Понимаешь? Тебе уже начинает казаться, что общество состоит только из людей, которых бьют по голове. (После паузы.) И все трудней помнить об остальных. (Курит.) Те же врачи в нашей Хорней-клиник живут счастливо. Не только лечат, экспериментируют, но и рождают по десять детей… Большие, дружные семьи. А мы? Каждую свободную минуту — здесь. Зачем? Зачем это постоянное погружение в чужую боль…

Л и н д а. Дуры, и все. Вытягиваешь одних, а другие уже ждут на очереди… Вот (протягивает бумаги) прислали сегодня. Новые сведения об алкоголизме. Чудовищные цифры. Предлагают рассылать по необходимости.

Э л и (снова подходит к окну). Знаешь, порой я начинаю забывать, как купаются в море, ходят босыми ногами по песку. (Курит.) Мне часто снится, что я живу в номере маленького отеля с окошками на пляж, идет дождь, а у меня такое счастье в груди. Или музыка на открытой теплой террасе, я двигаюсь в такт, рядом чье-то плечо. Неделю бы так пожить без всех этих «тебя ждут», «ты не имеешь права», «надо». Неделю… или побольше, как удастся.

Л и н д а. Неделю? Да. Неплохо.

Э л и (неожиданно с отчаянием). Милая, ведь когда ты смотришь на людей в скверах, на концерте или даже в супермаркете, они же не кажутся тебе клиентами нашего Центра, правда? Правда? Значит, что-то не так с нами, понимаешь? С нами самими. (После паузы.) Раньше мне хотелось каждому, кто звонит сюда, передать то, с чем я просыпалась по утрам: счастье, что впереди целый день. По временам я это так остро чувствовала… А если исчезает это чувство, лучше уйти отсюда.

Л и н д а (безразлично). Я не раз собиралась. Не могла. (Смотрит на часы.) Эли… мне пора на процедуры. (Останавливается.) Ты знаешь, наш Эрнесто уезжает. (Глухо.) Это… невероятно. (Ее пошатывает.) Он забегал сюда. (Берет себя в руки.) Еще тут тебя какой-то клиент домогался. Несколько раз звонил.

Э л и (обнимает ее). Ах, сестричка ты моя милая. Никто не понимает, как сложно учить других жить, когда сам-то не знаешь, как надо. Если б Крег хоть немного был терпимее. (Рассеянно.) Ты говоришь, кто-то звонил?

Л и н д а. Да. (Высвобождается от Эли, опускается на стул.) Назвался Робертом. Голос злой, подозрительный. Пробовал скандалить.

Э л и. Жаль. Мне казалось, я его успокоила.

Л и н д а (чуть задыхаясь). Пыталась объяснить, что тоже могу ему помочь. Взвился до потолка. (Удачно повторяя интонации Роберта.) «Выходит, — говорит, — у вас на «Контакте» отработанные трюки? Я ведь с человеком хочу говорить, а не системой психотерапии…» Не так уж глупо.

Э л и. Странный клиент. С ним надо быть начеку. Значит, очень ругался?

Л и н д а. «Я, — говорит, — сам врач. И никогда не позволю, чтобы мой пациент перешел к другому». Пыталась возразить, что своего больного он осматривает, лечит, а тебя он никогда не видел.

Э л и. Убедила?

Л и н д а. Не думаю.

Э л и. Во какой! А когда впервые звонил — едва сцеплял фразы.

Л и н д а. Прав Саймонс — кризисы легко сочетаются с агрессией. (Поднимаясь.) Ну, будь… Может, мы долго не увидимся. (Иронически.) Тот самый случай, когда жертва не сопротивляется. Может, зайдешь сейчас к Эрнесто?

Э л и. Что-нибудь спешное?

Л и н д а. Нет. Просто он уезжает, я же сказала. (С одышкой.) На эпидемию. В Испанию.

Э л и. Как это все сразу.

Звонит телефон.

Л и н д а. Ты ему скажи, что я здесь.

Эли уходит. Звонок телефона. У телефона-автомата к л и е н т к а.

К л и е н т к а (она молода, напориста, красива, бескомпромиссна). Алло, послушайте… а могу я поговорить с мужчиной?

Л и н д а. Здравствуйте. Конечно, позвоните завтра в это же время…

К л и е н т к а. Нет, мне надо сейчас.

Л и н д а. Вас что-то беспокоит, и вы…

К л и е н т к а. Да, беспокоит, но с бабой я разговаривать не намерена.

Л и н д а. Как угодно. Я здесь, чтобы слушать вас.

К л и е н т к а. А мне наплевать на вас, мне нужен разумный мужчина. Смешно добиваться совета у бабы. У меня здесь, в офисе, под боком уже сидит одна… на нее стоит только посмотреть, как хочется влезть на баобаб и уже никогда не слезать.

Л и н д а. Она вас чем-то обидела…

К л и е н т к а. Что за глупости! Как она может меня обидеть! Просто она снюхалась с хозяином, и теперь он перестал обращать на меня внимание. Старой дуре, которая не умеет заказать для него телефонных разговоров одновременно, этой тридцатидвухлетней кретинке он подает жакет. Это на что-нибудь похоже?

Л и н д а. Значит, вся беда в том, что он не подает вам…

К л и е н т к а. Господи, ну как вы бестолковы… Нет, надо говорить только с мужчиной!.. (Выпускает пар.) Уфф! Как же вы не догадываетесь, если он подает именно ее жакет, это же о чем-то говорит. Значит, он уже видел ее в жакете… Ну черт с ней. Скажите, а вы лично имели дело со своим начальником? Или, может быть, на вашей «Линии помощи» все лесбиянки?

Л и н д а. Не думаю, что вам стоит задавать мне вопросы. Лучше остановимся на ваших проблемах. Может быть, еще не весь мир стронулся, если мужчина подал другой женщине жакет?