Дьявольское казино. Взлёт и падение Lehman Brothers

* * *

Ещё большую путаницу[26] внёс тот факт, что 14 мая 1987 года Shearson Lehman стала публичной; она продала 27% своих акций: 13% купила крупнейшая японская страховая компания Nippon Life, а остальное отошло American Express.

К 1990 году Джим Робинсон решил, что пришло время перемен.

Shearson Lehman начала терять деньги, когда ситуация на рынке ухудшилась в конце 1989 года. Рынок высокодоходных облигаций[27] начал рушиться, и вслед за этим рухнули акции и сделки по слияниям и поглощениям.

Питер Коэн также совершил то, что сейчас сочли бы двумя грубыми ошибками. Годом ранее, осенью 1988 года, они с Робинсоном сами себе наступили на ногу, когда безуспешно торговались за конгломерат по производству закусок и табака RJR Nabisco. В битве, которая стала примером эксцессов 1980-х годов, их победил король выкупов Генри Р. Кравис – эти события описаны Брайаном Берроу и Джоном Хеляром в книге "Варвары у ворот".

Осенью 1988 года Ф. Росс Джонсон, канадец из Виннипега, который был президентом и генеральным директором RJR Nabisco, решил выкупить компанию RJR Nabisco и сделать компанию частной. Джонсон сначала обратился к специалисту по выкупу акций фирме Kohlberg Kravis Roberts & Co. (KKR) по поводу заключения сделки, но в конечном итоге обратился к Shearson Lehman Hutton (SLH). Они предложили акционерам Nabisco 75 долларов за акцию, или 17 миллиардов долларов. Но последовала ожесточённая война за участие в торгах между KKR и Shearson, и в апреле 1989 года KKR одержала победу, получив контроль над RJR Nabisco с предложением в 109 долларов за акцию, или 25 миллиардов долларов. Это было унизительное поражение для Коэна и Робинсона. Джонсон завершил карьеру, и внезапно Коэн и Робинсон попали под удар.

Затем последовало ещё одно фиаско.

В 1988 году Коэн купил высококлассную брокерскую компанию E.F. Hutton & Company — с огромной наценкой — почти за 1 млрд. долларов, потому что считал, что генеральный директор Dean Witter Филип Дж. Пёрселл предлагал низкую цену. (Согласно многочисленным источникам, в Lehman в то время широко распространялось мнение, что Пёрселл торговался просто для того, чтобы поднять цену.)

Когда Коэн вызвал Рона Галлатина в кабинет и сказал ему, что он хочет сделать и как он хочет это сделать, Галлатин сразу сказал, что не стал бы ввязываться во что-то подобное. Коэн спросил его почему, и Галлатин ответил:

— Потому что это приведет нас к краху.

— О чём ты говоришь? – переспросил Коэн, явно раздражённый.

Галлатин в глубине души думал, что Коэн строит империю, и ему нужна E.F. Hutton из-за её размера. Он думал, что Коэн хочет обогнать Merrill Lynch, у которой было примерно 13 тыс. брокеров.

— У нас недостаточно времени на все необходимые проверки, — сказал Галлатин, — особенно учитывая их обязательства [Hutton] по налоговому убежищу.

Галлатин напомнил Коэну, что на Hutton подали в суд почти все клиенты, которые купили у фирмы налоговое убежище. Hutton также недавно (в мае 1985 года) признала себя виновной по 2000 пунктам обвинений в мошенничестве и согласилась выплатить штраф в размере 2 млн. долларов плюс 750 тыс. долларов в качестве компенсации издержек и 8 млн. долларов в качестве возмещения жертвам так называемой схемы с чеками[28]. Галлатин считал покупку брокерской компании идиотизмом.

— Hutton идёт вверх дном, рынки не в лучшей форме, а ты, блин, не в своем уме, — сказал он Коэну.

К такому же выводу пришел и Джим Винчи. В конце ноября он и Роберт Друскин, финансовый директор Shearson Lehman, встретились, чтобы попытаться оценить стоимость Hutton. Винчи говорит, что они начали с балансовой стоимости и принялись вычитать обязательства. На это ушёл целый день.

В конце концов, получившееся число, которое предстало их взорам, оказалось большим, жирным нулём.

— После всех корректировок балансовая стоимость отсутствовала, — сказал Винчи. — Я пошёл домой к жене и сказал ей, что только что впустую потратил День Благодарения.

Но Коэн продолжил процесс приобретения. (Теперь он говорит, что Робинсон обещал ему остаток наличности в размере 1 млрд. долларов в следующем году, чтобы заплатить за это, но Робинсон не выполнил своих обязательств — отсюда и крах.)

Какой бы ни была причина, Галлатин и Винчи оказались правы. Сделка состоялась, и снова произошло столкновение культур. Брокеры Hutton массово покидали Shearson Lehman Hutton. Hutton считала себя превосходным брендом, а Lehman, что необычно, ретроградами. К началу 1990-х годов численность брокерской компании, насчитывавшей более 13 тыс. сотрудников, сократилась до 9 тыс., и SLH закрывала филиалы по всей территории Соединённых Штатов.

Hutton была вторым гвоздём в крышку гроба Коэна.