Варварский приятель (Джози и Хейден)

* * *

Джози

Мне как-то странно понимать, что я обидела Хейдэна. Он молчит, передвигаясь по грузовому отсеку, который мы используем как укрытие, подходя к огню и обжаривая остальную часть туши, очищая шкуру хоппера костяным ножом. Он натопил ещё воды, заварил чай, затем поставил около меня чашку, и всё это не проронив ни слова. На его лице также ничего не отражается, он замкнулся, и лишь его хвост мечется взад-вперёд, пока он работает спиной ко мне.

Мне неловко. Моя вошь мурлычет счастливую песню, но я чувствую себя чертовски несчастной. Я только что сделала всё это путешествие проделанным впустую, Хейдэна чуть не убили метлаки, а я до сих пор резонирую к нему. Ох, и мои руки болят. Небольшой страдальческий вздох вырвался из меня.

Его тело напряглось, встревожившись, и он посмотрел на меня через плечо.

— Твои руки всё ещё болят?

— Нет, с ними всё чудесно. — Они онемели, покрыты слизью, но им сейчас как раз хорошо. Предполагаю, завтра боль вернётся, но лучше об этом не думать.

Он что-то проворчал и снова повернулся к огню с костью ребра.

Слова извинения уже коснулись моих губ, но, почему-то, я их не произнесла. Я не неправа, сказала я себе. Он должен знать, что я не хочу его видеть.

Но сразу же я вспомнила и то, как он прижимал меня к себе после того, как убежали метлаки, как гладил меня по волосам, словно я была для него лучше всего остального на свете. Крайнее отчаяние читалось в нём, когда он смотрел на меня сверху вниз, словно всё, что в этом мире имеет для него значение, это моя безопасность. И как он кормил меня кусочками мяса — сосредоточенно, словно весь мир его сомкнулся на том, чтобы накормить меня и позаботиться обо мне.

Я неуютно скорчилась в своём кресле. Он сделал меня центром своего мира… разве это не то, чего я всегда хотела? Пару, для которой я буду на первом месте?

Именно то, что это — Хейдэн, и делает всё таким сложным.

— Я сожалею, — сказала я после некомфортного длительного молчания. Не думаю, что смогу выдержать, если он не будет разговаривать со мной всю ночь. Я многие дни никого не видела и именно поэтому я чувствую отчаянную потребность в том, чтобы он не сердился на меня, сказала я сама себе. Если бы это был кто-то ещё, я бы чувствовала себя столь же несчастной.

Но вновь я подумала о том, каким он был до того, как обнял меня и прижал к себе.

И, словно в подтверждение моих слов, он заворчал, но не повернулся.

Ясно, что мне нужно сказать что-то ещё.

— Просто это сложно для меня, — продолжила я, сложив руки ладонями вверх на коленях, чтобы не задеть их о что-либо. — Я думаю… иногда мне хочется просто быть в чём-то уверенной, ты понимаешь? Но каждый раз, как я оглядываюсь назад, мне кажется, что Вселенная решает мою судьбу за меня и ничего не изменить.

Когда он промолчал, я добавила:

— Если бы ты мог вернуться назад во времени и всё поменять, выбрал бы ты не резонировать ко мне? Если бы у тебя был выбор?

— Нет.

— Нет? — Я ошеломлена его ответом. Ошеломлена… и удивительно довольна. Я смотрю на его спину, на подёргивающийся хвост, и пытаюсь понять. — Это правда?

Он медленно кивнул, уставившись на огонь, но я знаю, что кивок предназначался мне.

— Я бы ничего не стал менять.

Ой. Тепло разлилось у меня в груди. Мне кажется, что это впервые, когда кто-то выбрал меня. На самом деле выбрал меня, а не принял потому, что должен или потому, что в противном случае не получит чек на патронатное воспитание. — Спасибо, — прошептала я. — Это очень много для меня значит.

— Очевидно, это не так, потому что ты не собиралась вернуться ко мне. — Он снова сердито поворошил огонь. — Слова легко произносить, Джо-зи. Сложнее делать то, что они означают.

— Я знаю. Я знаю, что нам обоим усложняю всё. Я просто… Мне нужно время, хорошо? Я словно человек, пугающийся звука выстрела, после того, что мне пришлось пережить в детстве.

— А? — Он слегка обернулся и посмотрел на меня через плечо, прищурившись. — Пугаешься выстрелов?

— Это опять выражение, — ответила я. — Пугливая. Осторожная. Боюсь.

Он снова что-то проворчал и замолк. Затем отбросил в сторону кости, которыми шевелил огонь, и встал. Он поднял чашку с чаем, которую я не могу держать, и поднёс её ко мне. Я немного отпила с его помощью и он снова опустил её вниз, затем присел рядом со мной.

— Почему ты боишься?

Я пожала плечами и уставилась на свои перебинтованные руки, которые выглядят, словно одеты в самые печальные на свете рукавицы.

— У меня просто было плохое детство. Слишком много людей было в моей жизни.

Он смотрит на меня выжидающе. Когда я промолчала, он жестом попросил продолжить.

Я вздрогнула.

— Пожалуйста, не заставляй меня говорить об этом.

Выражение его лица вновь стало холодным.

— Как мне тебя понять, если ты не хочешь делиться?

Я сглотнула, в горле пересохло.

— Потому что это отстой. Потому что это всё было очень давно и я решила не позволять этому влиять на мою жизнь. — Но он не ошибся… он не сможет понять, сколь важно для меня иметь настоящую семью, если я не расскажу ему, почему это для меня так важно. — Это не простая история.

Хейдэн согласно фыркнул и, к моему удивлению, убрал прядь волос с моего плеча.

— Также как и моя, что я уже рассказал тебе.

Справедливо. Я медленно кивнула.

— Значит, так… Мои родители отдали меня, когда мне было два…

Он прервал меня с таким выражением лица, словно ему важно было правильно понимать каждое, произнесённое мною слово.

— Я не понимаю.

Ох, парень, да я могу предположить, что некоторые вещи с моей планеты не имеют смысла для него. В их маленьком племени каждого ребёнка ждут с радостью абсолютно все.

— Ну… Там, откуда я родом, людей очень много. Сотни, сотни, сотни. Так много, что тебе даже сложно это представить. И иногда они, эти люди, не хотят быть… ответственными, я полагаю. Те люди, которые родили меня, на самом деле меня не хотели, потому отдали меня в приют, называемый государственным домом. Оставили меня там. С незнакомыми людьми. — Увидев, как он нахмурился, я добавила, — Приют, это такое место, куда люди отдают нежеланных детей для того, чтобы другие о них заботились.

Но он лишь ещё сильнее нахмурился.

— И это происходит… часто?

— Не очень часто, но достаточно для того, чтобы там было много детей. И я была очень несчастным ребёнком. Я часто болела ушными инфекциями, поэтому всегда кричала и плакала. И никто не хотел надолго связываться со мной. Я была уже постарше, когда меня впервые взяли приёмные родители и, ну, они просто хотели чеки. — Я поняла, что он не может осознать мои слова, потому поспешила объяснить. — Это значит, что другие люди заплатили им очень хорошие деньги, чтобы они за мной ухаживали. Они не хотели меня. Я была просто товаром. Таких, как я, детей было много в их доме, соответственно, они получали много, много чеков.

Их дом не был прекрасным местом, но также это было и не худшее место.

— Я жила там четыре года. После этого мне пришлось переехать. И опять. И опять. Никто не хотел меня. Некоторые из них говорили, что момент был неудачным, некоторые, что я была уже достаточно взрослой, а они хотели ребёнка помладше. Или у них других проблем хватало, или их переводили по работе и им "приходилось" отправлять меня обратно в приют. И в некоторых местах… — Я с трудом сглотнула. — Э-э, несколько семей хотели меня по своим, неправильным, причинам.

— Разве могут быть причины хуже, чем уход за ребёнком в обмен на деньги? — Его губы скривились, а в глазах сквозило непонимание.

Благослови его сердце, он и в самом деле не понимает этого.

— Некоторые мужчины любят… — О, Боже, как сказать это деликатно? — Получать удовольствие с помощью маленьких детей. И я действительно очень долго выглядела младше своего возраста.

Его рот приоткрылся на одну сторону, клыки обнажились и он зашипел.

— Кто-то из твоих временных попечителей прикасался к тебе? Пока ты была ребёнком? — Его слова полны гнева. — Такое происходит в вашем мире?

Гораздо чаще, чем хотелось бы думать, но я не сказала этого вслух. Я просто кивнула, а кожа покрылась мурашками от старых, неприятных воспоминаний. Но я напомнила себе, что я не стану над этим плакать.

— Я обычно не задерживалась в тех домах. Просто… достаточно долго пришлось ждать, чтобы кого-то словили на этом.

Хейдэн рывком поднялся на ноги, проведя рукой по волосам. Я раньше думала, что его хвост дёргается? Теперь он неистовствует, по мере того, как Хейдэн вышагивает.

— Ты сказала "дома". Это значит, такое случалось больше одного раза?

— Несколько раз, — тихо ответила я. — В системе часто встречаются плохие люди. Через некоторое время ты уже умеешь их отличать. К сожалению, иногда они оказываются единственными, кто хочет взять девочку-подростка.

Ладонью руки он стукнул по стене. Зарычал и свирепо ходил туда-сюда, бормоча себе под нос полные злости слова. Я наблюдала за ним, немного поражённая его бурной реакцией. Он выглядит так, словно совсем потерял над собой контроль. Он бросился к стене и снова ударил по ней ладонью, при этом его хвост яростно метался. Весь отсек затрясся, когда он в очередной раз стукнул по стене. Он выглядит так, словно собрался разрушить тут всё.

И это я называюсь сумасшедшей! Но мне… приятно. Кто-то так переживает за меня, что выплёскивает всю злость от моего имени. Таких людей в моей жизни ещё не было. Я встречала социальных работников, которые бросали на меня сочувственные взгляды, или жён, которые видели во мне "Иезавель" (прим.: имя жены израильского царя Ахава, отличавшейся распутством и склонностью к язычеству), словно это я заставляла их мужей быть такими. Но никогда у меня не было никого, готового пойти на преступление при мысли, что мною злоупотребляют. Мне не должно это нравиться, но мне всё равно невероятно хорошо от этого. Мне нравится, что он так беспокоится обо мне.

Я бы ничего не меняла.

Странное тепло и удовольствие наполнили душу, я встала на ноги и пошла к нему.

— Хейдэн, — тихо позвала я. Когда он перевёл на меня своё внимание, я помахала перед ним перевязанной рукой. — Эй, не покалечь себя, ладно?

Я почти даже сказала, что я того не стою, но я знаю, что это было бы как-то неправильно. Для него я того стою. И мне стало ещё теплее. Так что, я постаралась пошутить:

— Мы не можем себе позволить оба ходить с забинтованными руками, хорошо?

Он сделал глубокий вдох, от чего его ноздри раздулись, затем прикрыл глаза. Кивнул.

— Вот почему я не хотела тебе рассказывать. Мне и самой не нравится это вспоминать. Это как твоя история с Залой. Это случилось. Это было ужасно. Это совсем не то, что хотелось бы переживать снова и снова. Но понимаешь ли ты теперь, почему мне страшно? Я не могу… не могу жить с кем-то, кто меня не хочет. Не могу растить ребёнка, как росла я.

Хейдэн недоумённо посмотрел на меня.

— Я не ненавижу тебя, Джо-зи. Как ты могла такое подумать?

Я рассмеялась.

— Как я могла? Ты дал мне основания так думать. Ты всегда говорил мне поганые вещи, типа "люди являются слабыми" или "Джози нельзя брать с собой на охоту, потому что она будет замедлять нас всех".