Better Off Forgotten

— Но что это значит? — с вызовом повторила она.

— Это ничего не значит, — уверенным тоном ответил Малкольм, нежно поглаживая указательным пальцем буквы, вырезанные на ее предплечье. — Я увидел это слово вчера вечером и после такого количества алкоголя и отсутствия здравого смысла просто глупо выпалил его. И мне жаль, очень жаль, что я такое сказал.

Гермиона удивленно посмотрела на него, не понимая, почему он извиняется после того, как она сама напала на него. Однако, она не сомневалась в искренности слов Малкольма. Стальная холодность, которую она видела в его глазах все утро, оттаивала, и ее страх уходил.

— Гермиона, ты простишь меня? — спросил он.

— Конечно, — быстро согласилась она. И только позже поняла, что он просил прощения за то, что сделал, а не за то, что сказал.

* * *

Драко был благодарен своей практике в искусстве окклюменции, а также многолетнему опыту поддержания малфоевской невозмутимости, потому что без них он бы сейчас смеялся в голос и радостно прыгал по комнате. В последний раз он чувствовал такую волну облегчения, когда в шестнадцать лет разобрался со шкафом в Выручай-комнате, заработав у Темного Лорда отсрочку для своей семьи.

Грейнджер ничего не помнила. Он провел целое утро, тщательно изучая ее, выявляя признаки притворства, но ничего не было. Теперь, когда она протрезвела, трещина в ее памяти заросла, заставляя извиняться за нападение. Драко держал лицо, и Грейнджер уже принесла пять жалких извинений менее чем за час.

Несмотря на то, что в определенный период своей жизни он получал бы удовольствие от этой ситуации и заставил бы Грейнджер чувствовать себя гораздо хуже, Обет сыграл с ним злую шутку. Драко отчаянно желал, чтобы она поскорее почувствовала себя лучше. Он начал понимать, почему бестолковые Флинт и Нотт вели себя настолько мягко с Кэти и Чо.

Драко начал понимать, что его обещание защищать Гермиону от любого вреда, усилило свое влияние из-за того, что они стали проводить вместе больше времени. Он также отметил, что Обет зависел от ее настроения. Драко задался вопросом, что еще можно ожидать от ведьмы, разработавшей их Нерушимый Обет, которая в данный момент плескалась в его огромной ванне, как игривая выдра, весело беседуя с ним о своих планах на день.

Он говорил себе, что Обет объяснял то, почему он держал ее за волосы, пока ее тошнило, почему добавил антипохмельное зелье в ее чай, почему настоял на горячей ванне, чтобы снять напряжение в плечах, почему принес чистую одежду из ее квартиры, пока она мылась, и почему пригласил на экскурсию в Бодлианскую библиотеку, чтобы она могла увидеть несколько весьма редких экземпляров книг. Другого объяснения этим поступкам он найти не мог.

— Как бы я ни наслаждался видом сейчас, когда пена исчезла, ты съежишься от воды, если просидишь там еще немного, — сказал Драко. — И разве ты не хотела успеть на ранний поезд в Оксфорд?

Этого было вполне достаточно, чтобы вытащить ее из ванны.

— Подай мне полотенце, пожалуйста, — попросила Гермиона.

Драко встал со своего насеста в виде краешка раковины, чтобы выполнить ее просьбу — не торопясь, продолжая наблюдать за ее мокрым, обнаженным телом. В течение нескольких следующих дней он вряд ли сможет смотреть, а тем более прикасаться к ней, после ночной выходки. Так что Грейнджер должна позволить ему это внимательное изучение.

Видимо, она не была с этим согласна, выхватив полотенце у него из рук и быстро обмотав вокруг себя.

— Извращенец! Ты и так пялился на меня десять минут!

— Веди себя хорошо, Грейнджер, иначе не получишь от меня тот чудесный массаж, который я тебе обещал, — предупредил Драко. Но он блефовал, потому что видел, как она вздрагивала от боли, когда тянулась за полотенцем. И Драко был полон решимости использовать на ней целебный бальзам Мипси, что бы ни случилось.

Она решила вести себя хорошо, ложась на кровать лицом вниз и спуская полотенце на бедра, давая ему полный доступ к своим плечам и спине.

Когда он начал втирать мазь в кожу, Грейнджер буквально размякла под его руками, изредка постанывая, из-за чего Драко ухмыльнулся. Под своей маской чопорности она действительно была чувственной девушкой.

Драко провел пальцем по ее позвоночнику.

— Какие у тебя планы на выходные, принцесса? — в дополнение к грязнокровке, Драко убрал из своих обращений к ней слово «котенок» — по крайней мере, в качестве ласкового обращения. Только дурак будет называть львицу котенком.

— Ничего особенного, — пробормотала Гермиона, полностью абстрагировавшись от всего.

— Хорошо, — сказал Драко. — Это значит, что я могу забрать тебя на мини-уикенд. Дублин или Париж? — он почувствовал, как мышцы спины напряглись, но прежде чем она смогла сказать хоть слово, он ее опередил: — Это просто такая форма извинения за произошедшее ночью, — Драко чувствовал некоторый осадок сожаления после того, как выиграл ставку у Тео с Флинтом, и надеялся потратить этот выигрыш на Грейнджер, чтобы успокоить свою зудящую совесть.

— Я думала, мы уже закончили с этим, — Гермиона слегка развернула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Да, но это было связано с твоими извинениями передо мной, — сказал Драко, продолжая разминать ее плечи. — Между прочим, я не должен был связывать тебя, не получив на это разрешения.

— Тогда Дублин, — приглушенно ответила она, уткнувшись носом в матрас. — Я уже была в Париже — в августе со своими крестными, но никогда не была в Ирландии. По крайней мере, я этого не помню, — на последних словах в голосе Гермионы вновь послышалась грусть. — Знаешь, ты не должен извиняться за связывание. Прежде чем все стало так плохо, я наслаждалась этим. Я была бы не против повторения, только без участия текилы.

Драко начал яростнее массажировать ее спину. Память услужливо подкинула ему связанную Гермиону Грейнджер — воспоминание, которое он будет лелеять. Но он все же колебался.

— Что если это случится снова?

Грейнджер открыла один глаз и улыбнулась так, что сердце Драко забилось сильней.

— Мы можем выбрать какое-нибудь стоп-слово. И у тебя есть кровать с балдахином.

Драко еще не отошел от образа голой Гермионы, запястья и лодыжки которой были привязаны к кровати, чтобы обратить должное внимание на ее слова.

— Конечно, да, стоп-слово, — пробормотал он.

Гермиона приподнялась на локте, раздумывая.

— Это должно быть что-то, что я никогда не скажу тебе в постели, что-то вроде овоща или животного. Что-то настолько запоминающееся, что остановит тебя как можно скорее, — улыбка Гермионы быстро перешла в ухмылку, в глазах появился лукавый блеск. — Придумала! — воскликнула она, хитро глядя на Драко. — Наше стоп-слово... хорек.