Хроники старого мага. Книга 3

***

В абсолютной тишине Вотан передал стаканчик с костями Голлеану. На его лице расплывалась злорадная улыбка. Последний его ход поразил окружающих сочетанием коварства и жестокости, рационального расчёта и жажды наживы. И теперь он с гаденькой улыбкой передавал стаканчик. Все остальные боги провожали этот стаканчик с видом существ, переживших сильное потрясение.

- Кажется, я решил нашу всеобщую проблему. Всё фигуры, разрушающие баланс сил в регионе погибли моей волей, принеся мне пользу.

- Ты так спокойно принёс в жертву собственные фигуры. – Проговорила Фрея. – К чему такая жестокость?

- Войну нельзя выиграть без жертв. Мне жаль эти фигуры. Они были полезны, но свои ходы они сделали. Обещаю, что на Родине их признают героями.

Над его головой вспыхнул и погас огонёк света, словно вспышка, озарив комнату. На краю стола лежали четыре фишки – трёх магов разных народов и воина. Судьбу этих фишек только что решил бросок костей, обрывая их жизненный путь. Боги мрачно рассматривали их. Те фигуры, чьи ходы и приключения будоражили присутствующих, были принесены в жертву рациональным, но жестоким богом подгорных жителей. В углу комнаты из тени материализовался Смерть и стал приближаться к столу. Фигуры, много раз избегавшие его костлявых рук, наконец, будут принадлежать ему.

- Ты забыл, что там есть фигуры, принадлежащие не только тебе. Так что исход событий будет зависеть не только от твоего хода. – Проговорил Всевышний.

В комнате разразился громкий смех Вотана.

- Сомневаюсь, что Галлеан захочет изменить судьбу своей фигуры. А человеческий маг уже не принадлежит тебе, почти…

Галлеан небрежно принял стаканчик с костями и задумчиво покачал его, слушая, как внутри перекатываются кости. На его лице стала растягиваться злорадная улыбка. Он удобно развалился на стуле. Рука со стаканчиком плавно двинулась дальше, словно передавая право голоса другому игроку.

- Ты прав, Вотан. Пора отказаться от этой фигуры. Его действия уводят от меня мой народ. Будет лучше…

Договорить он не успел, потому, что поверх его руки легла тонкая, изящная женская ручка. Галлеан так растерялся, что позволил легко вынуть стаканчик с костями из своей руки. Галлеан заторможено смотрел на эту изящную кисть руки. Медленно его глаза двинулись вверх по линии руки, переведя взгляд сначала на предплечье и далее на плечо, шею, лицо… На него смотрела тёмноволосая Солониэль. Галлеан сглотнул. Сложно было отвести взгляд от этой красоты.

- Раз ты отказался от этой фигуры, то теперь он полностью принадлежит мне. Теперь это мой жрец, и ходы за него буду делать я. – Проговорила она мягко глубоким грудным голосом, от которого по телу пробегали табуны мурашек, и отнюдь не от похоти.

Тем же плавным движением она закрутила стаканчик, заставив кости перекатываться внутри него. И столь же плавно она скинула кости на стол. Кости стали катиться по столу, подминая под себя неровности. Наконец, они остановились все разом, словно по команде. Боги одновременно потянулись, чтобы посмотреть результат броска. «Жив», «Здоров», «Укрепление духа», «Путь с друзьями» и «Знамя веры». Боги разом, словно по команде сделали выдох. Их тела расслаблялись, словно из них выходил воздух, содержащий напряжение. Слегка наклонившись, Солониэль сгребла со стола кости и с лучезарной улыбкой опустила их на дно стаканчика. Но не все кости. Две из них остались лежать на краю стола.

- А судьбу второй фигуры наравне со Всевышним – продолжила говорить она, улыбнувшись ещё более ярко и обведя присутствующих глазами, приковав на миг всеобщее внимание и восторженные взгляды – буду решать – образ Солониэль мгновенно подёрнулся пеленой, изменяясь на образ Мортис – Я. – Её взгляд резко впился в глаза Галлеану.

Боги, присутствовавшие за столом, одновременно содрогнулись и отшатнулись. Но их реакцию нельзя даже близко сравнить с реакцией Галлеана. Переход из блаженного состояния в состояние близкое к ужасу настолько содрогнуло его тело, что он потерял равновесие. Под всеобщие смешки он свалился со стула и стал нелепо барахтаться на полу, пытаясь вернуть себе равновесие и опору. Наблюдая за безуспешными потугами Галлеана, Мортис встряхнула стаканчик и сбросила свою часть костей на стол. Все вновь потянулись вперёд. Мортис умела произвести впечатление. «Живой», «Невредимый», «Путь с друзьями».

- Женщина – проговорил со вздохом Всевышний, одновременно сгребая свою часть костей одной рукой и протягивая вторую за стаканчиком.

Не глядя, продолжая жёстко смотреть на своего бывшего мужа, Мортис вложила стаканчик в его руку. Мстительность женщин воспета поэтами. Непроизвольно Всевышний вздрогнул всем телом. Кости стукнули о дно стаканчика и стали греметь, перекатываясь при встряхивании стаканчика. Наконец, они стукнулись о поверхность стола и покатились. В нужный момент они встали. «Искусное лечение», «Обретение новых друзей».

- «Лечение»? – Удивлённо проговорил Вотан. – Это значит…

Четыре фишки, лежащие на краю стола, подёрнулись дымкой и исчезли, переместившись в подземелья гномьего форта.

***

Я очнулся в абсолютной темноте. Теменем головы я упирался в кирпичную стену, а подо мной располагалась поверхность из смеси песка и пепла. Всё тело болело. Я лежал на этой поверхности в крайне неудобном положении. Во рту стоял сильный привкус грязи. Попытка принять более удобное положение привела к резким приступам боли. Однако, мне приходилось терпеть и большую боль. Перетерпев, я принял более удобное положение, лёжа на спине. Какой-то продолговатый предмет лежал поверх моего тела и мешал мне передвигаться. Протянув руку, я нащупал его. Это был мой посох. В голове шумело. Мысли представляли сплошную кашу из образов, уцепиться за которые было практически нереально. Поэтому пришлось некоторое время лежать неподвижно, собираясь с мыслями. Мозгу просто не за что было уцепиться в своей системе координат. Из состояния прострации меня вывел чей-то стон. Он стал моей первой координатой. Я здесь был не один.

Второй координатой, как ни странно, стал мой посох. Мысли стали выстраиваться в подобие логического порядка. Но самое главное – я стал задавать себе вопросы. Кто я? Где я? Зачем я здесь? Так постепенно я восстановил всю цепочку событий. Ответы приходили в виде образов. Стон повторился. Я стал оценивать своё состояние. Не оценив это, я не мог надеяться помочь остальным. Дышать было трудно. Воздуха мало. Но я ещё жив. Осмотр тела изнутри, показал наличие большой шишки на затылке и большого количества синяков по всему телу. Сильных повреждений не наблюдалось. Осталось осмотреться снаружи и, по возможности, помочь своим товарищам.

Я встал перед фактом использования магии. Люмос или Второе видение? Некоторое время я сравнивал их достоинства, но решил всё-таки использовать Люмос. Это должно было отнять меньше сил. Особенно учитывая состояние моего здоровья. Нащупав посох, я взмолился о том, чтобы он был цел.

- Люмос.

Бледное свечение навершия моего посоха отодвинуло пелену тьмы. Я испытал радость от этой маленькой победы. Приподнявшись на локте, я осмотрел помещение. Мне предстало зрелище погрома. Участок туннеля, в котором мы оказались, оказался крепче, чем можно было ожидать. По крайней мере, он не обвалился, в отличие от всей остальной линии. Двери были на месте, и даже закрыты. Прямо за ними на земле в неестественных позах лежали гномы. Напротив меня, у противоположной стены, в полусидящем положении лежало тело Голендила. Лук он так и не выпустил из руки. Даже без использования второго видения, я определил, что они живы, но не вполне здоровы. Чуть дальше в проходе лежало тело нашего пони, всё ещё живого и впряжённого в повозку. Повозка также была цела, несмотря на то, что прямо за ней виднелась груда обвалившегося кирпича и земли с камнями. Чтобы помочь друзьям, мне необходимо было отпустить посох, что означало, что мы окажемся в темноте. Нужен был фонарь. И как раз такой был прикреплён к повозке. Нужно было его лишь зажечь, и он осветит туннель.

Приняв решение, я пополз к повозке. Почему не пошёл гордо? Потому, что тело абсолютно не хотело передвигаться на своих двоих. Кто бы знал, чего мне стоил этот подвиг. Зрителей, чтобы оценить не было. Но скоро площадку перед воротами стали освещать желтоватые всполохи фонаря. Снова раздался стон. Судя по всему, это был Балин, который лежал слева у ворот бесформенной кучей. Пришлось снова вставать на четвереньки и ползти к нему.

Балин лежал на боку лицом к двери. Его тело со спины выглядело неповреждённым. Нужно было осмотреть его спереди.

- Люмос.

Зрелище спереди было не самым радостным. Лицо было забрызгано кровью из рассечённых лба и щеки. Левый глаз заплыл, превратившись в узкую щёлочку. Левая рука, на которой он лежал, была вывернута под неестественным углом. Хуже было то, что его волшебный рог своим острым концом пробил ему живот и торчал оттуда наружу. Судя по реакции на свет, Балин был в сознании, но в состоянии болевого шока. Его лицо было перекошено от боли. Увидав меня, он проговорил.

- Похоже, что теперь я умру. Всегда мечтал умереть как воин, в бою. Я был рад сражаться и умереть рядом с тобой…

- Размечтался! – протянул я, сплёвывая грязь на землю. – Ты ещё не расплатился за работу. Так что терпи.

Я распрямил его руку, уложив её вдоль тела. После чего перекатил Балина на спину. Движения и слова давались с трудом.

- А что же ты…

- Петрификус тоталус. – Произнёс я, ткнув посохом в тело Балина. Отчего он дёрнулся и замер. – Сбежать он решил от меня.

После чего я начал лечение с проникновением в плоть пациента. Оно у меня было отработано до автоматизма. На остальное не хватало ни сил, ни концентрации. Проникновение же добавило не так много боли к тому, что я уже испытывал. Разрезать куртку вокруг раны. Изъять из раны инородное тело. Вытянуть заразу. Стянуть ткани. Срастить их. Шрам, конечно, корявый, но на большее меня сегодня не хватит. Главное, что он жив. Теперь рука. Вправить суставы. Проникнуть в плоть. Срастить кости. Срастить порванные ткани и мышцы. Гематомы? Ладно, сами рассосутся. Едва изъяв руку из его тела, я, тяжело дыша, падаю рядом с Балином на землю. Отдых. Чуть-чуть отдыха. И воздуха. Он уже перестал хрипеть. Дышит ровно. Видимо боль потихоньку отпускает его. Скашиваю глаза. Видно плохо. Переваливаюсь набок и вытягиваю посох.

- Фините Инкантатем.

Балин начинает шевелиться. Неуверенно ощупывает себя. Вскрикивает и морщится после каждого движения.

- Сильных повреждений на тебе больше нет. А синяки и ушибы я сейчас лечить не могу, не в том состоянии. Есть ещё пара царапин, но несущественных.

- Не страшно. Всю жизнь ненавидел свой жир. А поди ж ты. Он меня спас, когда землю трясло. Летал тут от стены до стены как мячик. Был бы тощим, весь переломался бы.

Он криво улыбнулся.

- А что это было?

- Землетрясение. Давно у нас такого не было. Я о них слышал только от стариков. При моей жизни такого не случалось.

Балин попытался повернуться на бок, чтобы встать, но сильно закряхтел и одновременно застонал. Особенно болезненным для него было двигать левой, восстановленной рукой.