Коту Баюну больше не наливать!

Надежда Цыбанова
Коту Баюну больше не наливать!

Коту Баюну больше не наливать!

Как все начиналось.

Извечный русский праздник «Наконец-то пятница» на Лукоморье как обычно проходил от души. Баба Яга, неизменный поставщик настоек на мухоморах и поганках, шепелявила о чем-то, о своем, о девичьем с русалкой. Та пьяно хихикала и стреляла глазами в богатырей. Дядька Черномор после каждой чарки медовухи с довольным кряхтением занюхивал собственной бородой. Иван Царевич под пиво резался с волком в домино откровенно недоумевал как можно столько раз проигрывать животному. Кот Баюн цедил из маленькой рюмочки валерианку, периодически прикладываясь к блюдцу с забродившей сметаной. Царь смотрел на все это из стрельчатого окна палат и вздыхал, дожидаясь, когда же драгоценная жена прикорнет, а он тихонько смоется к мужикам. Но царица бдела, поглаживая скалку.

Если душа русского человека, пускай и сказочного, находится в приятном алкоголическом равновесии с миром, ее тянет к духовному. Кот Баюн на нетвердых лапах поднялся на цепи и пошел налево.

- Стоять, профессура, - рявкнул Дядька Черномор, так что дуб вздрогнул и чуть не скинул с веток русалку слово перезревший желудь, - направо давай!

Кот недовольно сверкнул зелеными очами и поправил очки:

- Опять? Да ты вчера песни требовал и позавчера! Чем тебе сказки не угодили, а бородатый?

Серый волк после очередной «рыбы» почесал задней лапой шею и важно протянул:

- Да скучные они у тебя. Одно и то же по сотому кругу.

- Именно, - поддержала восстание Баба Яга. – Лучше бы ты анекдоты травил.

Иван Царевич вытер пивные усы и с умным видом произнес:

- Или чтобы в историях была эта… как ее… детектива, во!

- Или любовь, - томно вздохнула русалка.

Богатыри, внимательно изучив колыхнувшийся при этом пятый раз девы одобрительно загудели. Сдается, не о той любви они подумали.

Царь не желал оставаться в стороне от столь занимательной дискуссии. Высунувшись по пояс в окно, он крикнул:

- И чтоб маги разные волшебство творили!

Такого извращенного надругательства над своей ученой натурой кот не выдержал. Вздыбив шерсть на загривке, он на заплетающихся лапах ринулся налево по цепи. Эти критиканы еще не знают, что царевне в подарок коробейники привезли чудо-чудное иноземное: книгу электронную с историями диковинными. А кот Баюн успел в нее заглянуть одним глазком, пока царица мужа вчера гонять метлой по палатам изволила. Сейчас он покажет этим персонажам сказочным, кто тут ученый! Вот только горло на дорожку промочить не помешает.

Кастинг на роль Бабы-Яги.

С утра староста деревни Малые Дубки Пахом Митрофаныч пребывал в скверном расположении духа. Даже стакан с самогоном, прозрачным как горная вода, налитый заботливой женой не радовал. Старший сын, видя настроение отца поделиться с кем-то своим состоянием, прозорливо собрал малышню и увел на реку. Паршивец такой, весь в тещу-ведьму, чувствует печенкой необходимость вовремя смыться. Ни разу не удалось уговорить ее посидеть с внуками, когда те капризничают. Фьюх и нет, улетела на метле по срочным делам. Зато дочка у нее получилась хороша собой: миловидная небольшого роста и с фигурой загляденье. А характер чистое золото, особенно на фоне мамаши – добрая, хозяйственная. Одна беда – эмпат. Да глаза ярко-желтые с вертикальным зрачком. С кем ведьма ее нагуляла, не признается. Да и не принято в их местности интересоваться подобным. Виной всему Чертов заповедник с коим и граничили Малые Дубки.

Сначала это был небольшой клочок леса, огороженный магической стеной. Первыми в изоляцию выслали самых опасных нечистиков. Затем к ним примкнули лесные девы, порядком уставшие от озабоченных путников. Русалки и кикиморы посмотрели на своих довольных сухопутных сестер и затребовали себе ореол обитания в закрытой зоне. А что их можно понять: в наш век, когда чуть ли не каждый второй маг, попробуй заманить жертву на дно. Хитрецы в наглую используют (например, чешуя с хвоста русалки очень ценный ингредиент), а потом бросают девушек с разбитыми сердцами и вырванными волосами.

Дикие оборотни, привыкшие с детства находиться в полуобороте после закона «О внешнем виде рас, отличных от людей в населенных пунктах» дружно плюнули на городские мостовые и перебрались в Чертов заповедник.

Последний клан вампиров с впалыми от голода животами сбежали к натуральному питанию от испорченной прогрессом кровью.

Василиски и змееусты, задыхающиеся в городском смоге, от которого у первых глаза слезиться, у вторых подопытные в спячку постоянно впадают, тоже оценили перспективы жизни на лоне природы.

А ведьмам приглянулись редкие травы. А еще есть где проводить шабаши.

Вот так рос-рос заповедник и вырос. Уже практически целое государство в государстве. Правитель оценил размах оттока верноподданных налогоплательщиков и срочно озаботился… пропускными пунктами в Чертов заповедник. Теперь он вроде и не изолирован, но обособлен.

За один из таких проходов и отвечает староста деревни Малые Дубки маг пятой категории Пахом Мирофаныч. Точнее забота его - благоприятные условия для стража Бабы Яги. Как водиться отбирается на почетную должность ведьма не ниже чем среднего круга, окончившая институт и с закрепленной клятвой служить людям, чтобы темное племя не разрушили хрупкое доверие между расами. А попытки были.

Староста даже мечтательно закатил глаза, несмотря на плохое настроение, вспоминая, как лихо он гонял темного ведьмака, напавшего на деревню. И сколь быстро мелькали поджаренные подошвы ботинок нарушителя, улепетывая за горизонт.

Но суровая действительность не вовремя выдернула Пахома Митрофаныча из блаженного транса. С легким перезвоном на стол опустилась пачка листов. Староста глянул первый и скривился. Залпом выпитый стакан отменного самогона не вернул душевного равновесия.

А виновата в этом – теща, здоровья ей и долголетия! Неделю назад собрала свои пожитки и улетела в светлое будущее с каким-то заезжим оборотнем. Мол, она еще в самом соку и не планирует тухнуть в глуши. Свой долг дочке и стране уже выплатила, дальше пускай без нее разбираются. Так и не стало в Малых Дубках Бабы Яги.

Кандидатуры быстро были подобраны и отправлены для прохождения собеседования к Пахому Митрофанычу. Но вот беда – ни одна не подошла. Неделю! Каждый день по двадцать девушек и женщин! И ничего!

Нет, в магическом плане все было замечательно, но вот остальное…

Одна блондинка причем полная. На всю голову. Только и может, что длинными ресницами хлопать и бесцветными глазками стрелять. Такую за порог-то выпускать страшно. А Пахом Митрофаныч жалостливый. Она ж всю нечисть своим интеллектом распугает.

Была и старуха. Настолько древняя, что самого Создателя наверняка трепала по щеке и называла «деточкой».

Женщины без обручального кольца, но брачного возраста брать смысла не было. В деревне, как и в заповеднике, конечно, имелись холостые парни, но опыт тещи заставлял Пахома Митрофаныча опасаться. Да и жена неодобрительно качала головой, считывая эмоции кандидаток. А при взгляде на некоторых начинала нащупывать ручку незаменимой сковороды: и яишенку пожарить и в драке аргумент не слабый.

Сегодня последний день. Надо кого-то выбрать. Не может пропускной пункт быть так долго закрытым.

Мрачно снова посмотрев на стопку характеристик, староста залпом осушил стакан, крякнул от крепости и жалостливо вздохнул. Понятливая жена тут же наполнила тару обратно. Хорошо, когда тебя любит эмпат и говорить нечего не надо. Но и гулять налево не получиться. Да и кто от такой к другой ходить станет?

День у Пахома Митрофаныча ожидался тяжелым.

***

Я, потягиваясь, взбила каштановые кудри. За окном продолжал голосить какой-то не нормальный:

- Эй, Яга! Да Яга же! Ау! Отрывай, ведьма!

Не спеша, нашарив тапочки ногами, я обежала взглядом новое жилище. Избушка уютная, хоть и небольшая. Аккуратная печка, стол с белой скатертью и самоваром, лавочка вдоль стены – вот и все удобства. Минимализм в действии.

Не знаю, где была моя голова, когда мне предложили пройти кастинг на должность стража в Чертовом заповеднике. Наверное, там же где и десять лет назад, во время согласия на династический брак. Зато я теперь счастливая разведенка в самой глуши страны с удобствами на улице, если так можно назвать скособоченную деревяную будку. Ужасный кошмар!

До последнего надеялась - меня не отберут. Но стоило старосте услышать мое судорожное «ни за что!» на странный вопрос «хочешь замуж?» и я уже стою внутри избушки, а пожитки по ящикам прячет домовой.

Я, конечно, ведьма, но исключительно городская – на лоно природы никогда не тянуло. А тут огород! Сам копай, сам сажай морковку разную. А печь… я подобное только на картинках в книгах видела.

И отказаться нельзя. Клятва, чтоб ее. Надо было в вольные темные ведьмы уходить. Подумаешь, сущая мелочь - жить вне закона, зато с нормальным туалетом, ванной и плитой.

Одним словом настроение и так ниже подвала, а тут еще и под окнами кто-то полчаса орет. Надо дураку объяснить, что не выспавшаяся ведьма хуже магической воронки – неуправляемой и сокрушительной.

Ставни с грохотом раскрылись, явив гостю мой недовольный лик.

- Какой смертник мне спать мешает?! – рявкнула я усиленным магией голосом. Обычно серые глаза полыхали зеленым. Ветер раздувал кудри. Не зря я последние годы работа в… библиотеке. Как будто просто книги из должников выбивать! – Сейчас прокляну на мужское бессилие!

Гостей было двое. Дикий оборотень из волков, тихо лежащий в глубоком обмороке и мужчина с седыми висками. Кожаная жилетка на голое тело и штаны в обтяжку. На плече татуировка-надпись. Наверняка похабная. Змееусты это любят. Он поднял голову, и черные без белков глаза недоброжелательно сощурились.

- Новенькая? – недовольным тоном спросил он. – А куда Митрофаныч тещу дел?

Не люблю хамов. И наглых. Надо воспитывать.

- Съел, - брякнула я, прикидывая как лучше засветить проклятие в лоб или сразу ниже пояса.

Но змееуст оказался догадливым. Хмыкнув, он бросил в мою сторону чары подчинения. Они их основная специализация. Хоть гадов ползучих, хоть людей зачаруют на раз два. Но я ведьма ученая, в браке со змееустом десять лет прожившая.

Чары не проклятие – щит от них не спасет, но можно же нейтрализовать самого мага и просто подождать. Поэтому к змееуту наперерез полетела «Ласковая рука». Мы обычно этим заклинанием животных ловим, чтобы не поранить. Кокон плотно обхватывает жертву, не давая ей шевелиться. Мужчина застыл как муха в янтаре, только зенками недобро сверкает.

И я двинуться не могу. Приказать же он ничего не успел.

Стоим, друг друга глазами убиваем, ждем, у кого сил окажется меньше. А тут обморочный в действительность вернулся. А мы – два памятника. Почесал лохматую макушку, поводил ухом и решил:

- Я тебе Яга огород вскопаю. Сразу видно - ты у нас приживешься.

И действительно поковылял к моим захудалым грядкам. Надо же, какой хозяйственный.