Предпоследняя правда [авторский сборник]

— Интересно, а вам за столетия жизни только раз довелось побывать публичной фигурой, да и то в документальном фильме Готлиба Фишера? В единственной роли американского генерала Второй мировой войны? Или… — Его экстрасенсорное чутье сейчас чрезвычайно обострилось; похоже он что-то нащупал. — Не доводилось ли вам до этого уже находиться у власти — раз, а, может, и несколько. Разумеется, власти относительной… не такой, не масштаба планетарного Протектора…

— В общем-то я всегда был человеком активным. И не раз добивался успеха. Моя роль возрастает по непрерывной эволюционной кривой.

— Я мог бы знать, какие-либо из ваших имен?

— Сидящий рядом с ним человек, коротко ответил:

— Да. Несколько. — Распространяться он не стал, и было ясно, что ответа Фоут не получит. После этого оба некоторое время молчали. Флаппер продолжал нестись над темной поверхностью Земли к далекому Нью-Йорку.

— Не так давно, — осторожно начал Фоут, практически не ожидая получить ответа на этот прямой вопрос, — мои лучшие следователи, работающие с выбравшимися на поверхность «термитами», выявили удивительный — для меня — факт. Они несколько раз принимали слабенькие — не от имени правительства Эстес-Парка — передачи, в которых обращалось внимание зрителей на кое-какие несоответствия в официальных…

— Тут я, пожалуй, совершил ошибку, — отозвался Лантано.

— Так, значит, это ваших рук дело. — Теперь он знал происхождение этих странных передач. Предчувствие снова его не обмануло.

— Да, это была моя ошибка, — сказал Лантано. — И она едва не стоила Рансиблу его свободного существования, а это для него равноценно жизни. Было ясно: пора остановиться, как только я узнал, что Броуз подозревает в подпольных передачах Рансибла. Все, чего бы я добился, так это заставил Броуза натравить на Рансибла своих агентов-убиц. А мне это было ни к чему. Я замел все следы, но было поздно. У Броуза в его непредсказуемом, изношенном, изобретательном, инфантильном мозгу уже зародился специальный проект. Шестеренки начали вращаться, и все это была моя — целиком моя — вина. Я пришел в ужас от той каши, которую сам же и заварил. И тогда…

— Вы ухитрились, — язвительно перебил его Фоут, — довольно удачно выйти из положения.

— Мне пришлось, поскольку ответственен за все происходящее был я, и только я. Я превратил смутные подозрения Броуза в полную уверенность. Разумеется, мне нельзя было засветиться. Поэтому, я начал с Хига. Это казалось мне единственным способом подобраться к проекту на такой поздней его стадии, единственной возможностью сделать так, чтобы проект лопнул, закрылся, причем не на время, а навсегда.

— Причем, как вы сами выразились, при этом не засвечиваясь.

Лантано сказал:

— Это была сложная и опасная ситуация, и не только для Рансибла… — Он взглянул на Фоута. — Но и для меня. А мне это было совершенно ни к чему.

«Боже, помоги мне, — подумал Фоут. — Помоги уйти от этого человека. И поскорее оказаться во флалпере над Атлантикой, связаться с Рансиблом по видфону и сообщить ему, что я в пути».

А вдруг Рансибл не захочет слушать?

Эта крайне тревожная мысль, со всеми вытекающими из нее последствиями, занимала Фоута на всем остальном протяжении пути до здания Агентства в Нью-Йорке и офиса Адамса.

В офисе было темно. Адамс еще не появился.

— Естественно, ему потребуется какое-то время, — сказал Лантано, — чтобы забрать запись альфа-волн. — Он, явно нервничая — что ему было несвойственно — взглянул на часы, на тот циферблат, который показывал нью-йоркское время. — Может, лучше получить запись прямо из «Мегавака». Начинайте пока сборку. — Они еще немного постояли в коридоре перед дверью офиса Адамса в здании номер 580 на Пятой авеню. — Давайте, а я пока схожу за записью.

С этими словами Лантано повернулся и быстро пошел прочь. Фоут окликнул его:

— Насколько я знаю, ключи были только у самого Адамса и у Броуза.

Удивленно уставившись на него, Лантано начал:

— А разве вы не…

— Моя корпорация, — перебил его Фоут, — естественно, располагает всем необходимым для вскрытия любого замка в мире, независимо от его сложности или прочности. Но… — с собой у него никаких инструментов не было; они хранились в Лондоне и в филиалах, разбросанных по всему миру.

— В таком случае можно просто стоять здесь и ждать. — Лантано был явно недоволен, но смирился с неизбежностью — Адамс понадобится им не только из-за альфа-волн Стэнтона Броуза, запись которых предстояло ввести в смертоносное оружие, но и просто для того, чтобы попасть в помещение, в офис, куда, скорее всего, ранним утром, опередив хозяина офиса, явится толстый, стареющий Броуз. Одно из немногих мест за пределами Женевы, где он, по-видимому, чувствовал себя в безопасности. А в самой Женеве добраться до него было просто нереально. Если бы они изменили планы и попытались совершить покушение на него там, то их уже попросту не было бы в живых.

Они ждали.

— Допустим, — наконец заговорил Фоут, — Адамс передумал. И не появится вовсе.

Лантано сердито взглянул на него.

— Он появится. — Глубоко посаженные глаза наполнились злобой даже при одном предположении о подобной возможности.

— Короче, я жду еще ровно пятнадцать минут, — со спокойным достоинством, не обращая ни малейшего внимания на эти исполненные ярости темные глаза, — а потом сматываю удочки.

Ожидание продолжалось, минута текла за минутой.

И по прошествии каждой из уходящих минут Фоут думал; нет он не придет, он вышел из игры. А если так, то логично предположить, что он связался с Женевой, следовательно, вывод только один: мы дожидаемся здесь убийц, посланных Броузом. Дожидаемся в этом коридоре своей собственной смерти.

— А правда, что будущее, — обратился он к Лантано, — это набор альтернативных вариантов? Причем некоторые гораздо более вероятны, чем другие?

Лантано лишь недовольно хмыкнул.

— Не может в одном из альтернативных вариантов будущего оказаться так, что Адамс сообщает о заговоре Броузу и тем самым спасает свою шкуру за счет наших?

Лантано нехотя ответил:

— Да. Но это маловероятно. Примерно один к сорока.

— У меня есть так называемый дар предвидения, — продолжал Фоут. И этот дар, подумал он, подсказывает мне, что соотношение совсем не такое, куда больше шансов за то, что мы здесь в ловушке, как розовоухие мышата, тонущие, барахтающиеся и тонущие в миске с медом. Которые вот-вот захлебнутся в том, чем так недавно наслаждались.

Ожидание с психологической точки зрения оказалось делом крайне изнурительным и противным.

И, несмотря на то, что показывали стрелки часов Лантано, казалось едва ли не бесконечным.

Фоут уже сомневался, сможет ли он вообще его пережить.

Сможет — или, учитывая возможности Броуза быстро перебрасывать своих агентов с места на место, переживет ли.