Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса

Аколит опустил посох и нацелил его на статую стихийного демона. Не открывая глаз, он принялся шептать заклинания, переправляя накопленную мощь в жезл. Все вокруг немедленно ощутили нарастание пси-силы как некое жжение, возникшее из ниоткуда и выдернутое в осязаемый мир.

Сжимая челюсти, послушник процедил заключительную фразу и развеял сдерживающие чары. Навершие жезла извергло жгучую молнию, которая с треском пронеслась над ареной и врезалась в деревянного идола. Фигуру мгновенно охватили языки пламени, синеватые по краям. Прокрутив посох, юноша отставил одну руку, сжал ее в кулак и резко опустил.

Изваяние взорвалось и разлетелось на множество обугленных кусочков. Ударная волна взметнула песок и выбросила за ограду, где слабеющий штормовой порыв рассеял его тонкими облачками. Далекие склоны гор отразили глухое эхо громовых раскатов, постепенно слабевшее по мере того, как в реальности восстанавливалась обычная погода. Откуда — то издалека донеслось потрясенное птичье карканье.

Послушник выпрямился, хватая воздух. Подняв взгляд, он формально поклонился зрителям и снова взял посох обеими руками.

Таргутай спустился на песок и подошел к юноше:

— Твое имя, брат?

— Боргал, — назвался аколит, стараясь дышать ровнее.

— Задын арга своего племени?

— Нет.

Такой ответ звучал чаще всего. Испытание Небес — загадочный ритуал становления шамана у клановых народов — обычно проходили в том возрасте, когда человек уже не подходил для Возвышения. Поэтому нередко случалось, что Белые Шрамы находили рекрутов с нужными физическими данными и только затем выявляли у них пси-умения. Таким новобранцам выпадали самые жестокие проверки: их тело, душу и разум доводили до пределов выносливости перед тем, как в них пробуждалась новая сила.

Есугэй взглянул на тлеющие обломки истукана, изучил крученые узоры на песке и одобрительно хмыкнул:

— Ты быстро выучился… Скажи, что ты чувствуешь, когда творишь нечто подобное?

— Я не…

— Нет, ты понял меня. Что ты чувствуешь?

Помявшись, Боргал поднял голову и посмотрел Таргутаю в лицо. Карие радужки юноши уже светлели, приобретая янтарный оттенок, который однажды — если воин доживет — сменится золотым.

— Мощь, — произнес послушник.

Грозовой пророк кивнул:

— Да. В том и опасность. — Он положил заскорузлую ладонь на плечо аколита. — Мощью ты обладал всегда. Здесь мы учим тебя сдерживать ее. Здесь мы добиваемся, чтобы ее применение стало для тебя таким же быстрым и естественным, как дыхание. Если бы тварь была настоящей, то успела бы вырвать у тебя сердце, пока ты произносил заклинания. Так что дело не в мощи, а в ее ограничении и затем — понимании.

Устыженный аколит кивнул.

— Но твою силу нельзя отрицать. — Осклабившись, Есугэй хлопнул юношу по предплечью. — Ты станешь грозным воином. Только, пожалуйста, проживи чуть подольше — мне хотелось бы, чтобы ты использовал свой дар в Крестовом походе.

Боргал поклонился. Меж тем наблюдатели вышли на песок, чтобы убрать обломки, и оба грозовых пророка направились обратно к двойным дверям, ступая под четкими тенями платанов.

— Они поднаторели, — заметил Таргутай. — Мои поздравления.

— И все же… Мы обучаем их, но не знаем, куда направить потом. Нельзя оставлять решение ханам. Слишком давно мы не обсуждали этот вопрос.

— Так ведь ответ остается тем же, — произнес Есугэй.

— Значит, пусть рассудит Каган. Когда там за…

— Хан прилетит. Уже скоро. — Таргутай взглянул на своего помощника. — Он сражается уже долгие годы. Он сжег своей рукой целую сотню миров и теперь желает еще ускорить завоевания. То, что происходит здесь, — лишь часть его замыслов.

— Я уже сегодня могу дать ему сто творцов погоды. Они снесут для него любую стену, разорвут Галактику на куски.

Есугэй печально улыбнулся:

— Все не так просто. Если бы мы были одни в Империуме, то обходились бы без дискуссий, но мы не одни. У Кагана есть братья, и на него издалека взирает Золотая Терра. Подобное нельзя не учитывать. — Воины подошли к дверям, и мутная завеса благовоний на миг пахнула особенно едко. — Один из примархов, зовущий себя Повелителем Смерти, возглавляет легион беспощадных бойцов, которые не уступают в стойкости никому из отпрысков Трона. Я изучил его доктрину со стороны. Кое — что меня восхитило, прочее внушило отвращение. Думаю, он ущербен, но это не имеет значения: мы все так или иначе ущербны, а эффективность его действий не вызывает сомнений.

Наранбаатар внимательно слушал.

— Он запретил чернокнижие в своем войске, — продолжил Таргутай. — Полностью искоренил. У него есть последователи в высоких собраниях Терры, и влиятельные офицеры Имперской Армии выступают в его поддержку. Такому не следует удивляться, ведь в том и состоит идея Объединения. Мы здесь изгои.

— Это лишь один легион.

— Есть и другие. Волки Фенриса… впрочем, я не совсем понимаю их позицию, ведь ходят слухи, что среди них встречаются личности с даром. Список растет. И, хотя мы стремимся к обособленности, нам предстоит однажды биться совместно с каждым из этих воинств.

Протеже Есугэя обернулся и посмотрел, как инструкторы на тренировочной площадке проверяют возможности другого послушника. Воздух снова зашипел — его составляющие подвергались непереносимому напору энергий, высвобожденных с другой стороны завесы.

— Мы никогда не искали одобрения посторонних, — сказал он.

— Эти разногласия нужно уладить.

— Нет, проигнорировать, — покачал головой Наранбаатар. — Пусть обойдут нас стороной.

— Возможно. Не удивлюсь, если Хан так и распорядится. — Таргутай явно задумался. — Но если мы получим численный перевес, то сумеем сохранить все. Вот что важно сейчас, и вот почему он возвращается.

Молодой провидец поразмыслил над этим. До них доносились заклинания призыва, которые произносил следующий аколит из длинной очереди. Как и в прошлые тысячелетия на Чогорисе, юноши изучали, оттачивали, дополняли методы творения погоды.

— Что же, — наконец произнес Наранбаатар, — примарх встретится с этим Повелителем Смерти?

— Только если придется.

— Но он важен для дела, иначе бы ты его не упомянул.

— Я не знаю, правда. — Есугэй вновь повернулся к двери, и его лицо пересекла тень от притолоки. — Мы сплетаем бури, а не читаем будущее. Да и кто ведает по-настоящему? Может, ответ неважен, а может, от него зависит всё.

Таргутай переступил порог, и помощник шагнул следом, иронично улыбаясь.

— Как всегда, однозначно и убедительно, — заметил он.