Лимон победы — Блаженство вкуса

Когда новые люди нанимаются в ЭлеАллок, они сохраняют свои фамилии. Наамла – в значении Волка. Капитаны кораблей, по сути являющиеся их руководителями, дают им имя, на время их стажировки. После чего, стажеры так и продолжают именовать себя, в последующих миссиях.

Например, как я, называющей себя Викторией, в значении – Победа.

Я выбрала имя Наамлы после того, как она предложила мне прекратить все время кричать: «ДА!» и «НЕТ!»

Происхождение её имени – арабское.

«ДА» и «НЕТ» по-арабски – это «НААМ» и «ЛА».

Вечно забываю, что у меня есть стажер. Прошло немало времени с тех пор, как я устанавливала что-либо в режиме приватности и похоже я совсем забыла, как это делается. Очень важные моменты, я конечно никогда не забываю, но, если я планирую прожить несколько столетий, у меня нет никакого желания засорять центры памяти программными командами, которые в конечном итоге, устаревают.

Так что я просто беру рулон клейкой черной ленты из ПВХ, и накладываю несколько слоев на самый маленький экран моей посудины. Не собираюсь гадать, что при этом действии думает Наамла, потому что она вежливо опускает темное забрало шлема, пряча глаза в моем присутствии и пытаясь свести к минимуму мои крики.

– Ничего я не химичила, – невозмутимо ответила я, после того как я надежно спрятала экран, под слоями ленты, – давно уже собиралась заменить этот неисправный датчик. Половина топливного бака, спрятана под Вторым Принтером, то есть объем бака, фактически вдвое больше, чем показывает датчик. Давление правильное, но масса показывается неправильно. У нас пятьсот тысяч литров, а не двести пятьдесят.

Вес жидкого азота – 1782 грамма на литр на Земле, 677 граммов на литр на Меркурии, и он почти невесом в пути следования.[13]

Необходимость в таком количестве возникает из-за того, что механическое охлаждение слишком медленное, чтобы работать в дневное время, да и в любом случае, такой способ охлаждения не способен снизить температуру на несколько сотен градусов. Для поддержания комфортной температуры в наших умных костюмах – на уровне + 20 °С в день, при соответствующей температуре Меркурия +200 °С требуется: 100 граммов азота, на человека в минуту – это лишь малая часть из 6000 л/мин., которая потребуются Китовой Акуле не только для охлаждения реактора – мощностью 12 МВт, но и для поддержания пригодности нашего жилого пространства и жизнеспособности моей новой руки, которая выросла уже на две трети.

Во время нахождения на планете, необходимо производить захват азота и повторно его замораживать, но для этого требуется специальный модуль, который я продала еще на Луне, чтобы купить на вырученные деньги новый Принтер Два.

Если бы я не врала касательно датчика топливного бака… пятьсот тысяч литров хватило бы для присутствия на поверхности Меркурия целый час и даже того больше. Ну конечно при условии присутствия в относительной безопасности, от ускорителя масс в ущелье Гога, при проверки открытой поверхности шахтной установки.

Пока я даю неверную информацию, мы можем позволить себе потратить только тридцать минут или того меньше, на изучение системы добычи – длиной в двенадцать километров.

Итак, все просто прекрасно. Все даже очень замечательно. Проблема будет только с ускорителем масс.

– Ну если это так, как вы утверждаете, – с сомнением в голосе произнесла Наамла, – в таком случае да, это пятьсот тысяч.

Не очень-то она похожа на волчицу, и она ненамного моложе меня. Всего-то девятнадцать земных лет, а терпения у нее, как у того марсианского кактуса, ожидающего дождя. Но к счастью, я нетерпелива, иначе не стала бы так быстро составлять уравнения в уме. Или спешить, испытывая нехватку ресурсов, выполняя опасные задания с очень-очень приятными днями зарплаты.

Внутри своего умного скафандра, я игнорирую странное ощущение от жидкого азота, кипящего на стыке моей онемевшей конечности и чувствительного плеча, где нагревательный элемент, поддерживает границу температуры тела. Газообразный азот, в шесть раз превышающий объем жидкого азота, выпускается через шланг. Пока мы находимся в ледяном вакууме, газ может быть легко повторно конденсирован кораблем.

Просто, всего лишь необходимо не снимать скафандр с подсоединенным шлангом, чтобы избежать удушья или избыточного давления в кабине корабля.

И то, и другое, было бы плохим концом.

– Как продвигается их миссия на Марс? – поинтересовалась я.

Потому что Волк по-арабски – значит Диб.

Ах, да!

Наамла воспитана моим худшим врагом.

Её отцом.

Я ненавижу отца Наамлы, потому что его девиз гласит: «Молодой мозг – это тупой мозг». Ему двести лет и его части тела, заменялись чаще, чем алмазы на сверле системы добычи – «MINE-Z». И похоже это имеет какое-то отношение к тому, почему Наамла со мной.

А еще тот факт, что я с Северного Марса. На всякий случай, вдруг я участвую в каком-то заговоре и у меня должен быть шпион с Южного Марса… ну или наоборот. Не уверена, кем является стажер от Джихад Диба, но им бы лучше подвязаться к такому скучному занятию, как просматривать видеозаписи и опрашивать поисковые экипажи.

– Они пока еще ничего не нашли, – ответила Наамла. Поток её мыслей, направляются прямо к Джихад Дибу, а его – к ней. Так что здесь практически невозможно уединиться, хоть с лентой ПВХ или без неё.

– Чертовски верно, – говорю я, ухмыляясь.

– Да, как и мы, с тем же пока результатом, – подмечает Наамла, её козырек повернут в сторону Меркурия, яркой и далекой точки за окном.

– Бьюсь об заклад, это один из датчиков давления электромагнитной катапульты, – предполагаю я. А я эксперт по их починке.

Меркурий, проход второй

Навеянная песня в голове: «Локомотивное движение».[14]

Время пролетает незаметно, особенно когда ты на шаг впереди конкурентов.

В конце концов мы добираемся.

Ну здравствуй, Меркурий!

Корабль фиксирует несколько электронных всплесков. На сей факт, я почти не обращаю внимания. Отсутствие атмосферы, вынуждает мою посудину механически менять угол наклона панелей управления и тягу, согласовывая давление солнечной радиации, с вызывающей тревогой потери азота. Я внимательно слежу за нашим выходом на стабильную орбиту, когда меня прерывает стажер.

– Какая-то аномалия, – сообщает она, – наблюдаю газовый шлейф на Серными Равнинами. Довольно крупный, и больше напоминают тот, какой можно было бы увидеть на Энцеладе.[15] Это явление соответствует активному участку «MINE-Z» и находится недалеко от перерабатывающего предприятия.

Я отвожу взгляд от экранов и смотрю на её темное забрало.

– В таком случае, это кажется маловероятным, что проблема в ущелье Гога, – предполагаю я, – мое сердце не сможет утонуть в низкой гравитации, но оно так этого хочет.

– Согласна, шанс мал, что проблема там, – отвечает Наамла.

– Кто это увидел первым? – приходится задавать этот вопрос, – на орбите мы, или Джихад Диб, аж с Марса?

– Наше прибытие состоялось на ночной стороне, – сообщает Наамла, – указывая на очевидное.

Другими словами, грязный и гнилой враг – заметил это первым.

Я стискиваю зубы.

Уже без разницы, если этот динозавр увидел первым. Я-то здесь, а его здесь нет.

Итак, оставляя Китовую Акулу самой управлять вводом данных в своем алгоритмическом одиночестве, я переключаюсь на визуальное отображение, и вот она в своей красе. Какая-то испаряющаяся жидкость, выходящая через плотную вулканическую кору, которая, как предполагается имеет толщину около двадцати пяти километров, однако системный комплекс добычи «MINE-Z» копает не более, чем на глубину в десять километров.

– Меркурий дал течь, – резюмирую я, – едва ли смею надеяться, что в этом действе, что-то полезное. С прошлой миссии у меня еще оставалось оборудование для захвата. Хоть и видавшее лучшие времена, но вполне работоспособное.

Я переключаюсь на показания нашего спектрометра, и мои ноздри непроизвольно раздуваются.

Брр…

– Сероводород, – бормочет Наамла, – если бы на Меркурии была кислородная атмосфера, этот шлейф пылал бы сейчас в огне.

«Ага, и тогда бы это превратилось в серную кислоту. Вид у шлейфа, совсем как в мультиках. Самый большой пердун, Солнечной системы».

Отчасти я желала бы, чтобы мой мысленный дневник был раскрыт, и Наамла смогла бы понять шутку, касательно пускания газов. Думаю, что она ей бы понравилась. Моя посудина, опять пытается сообщить мне про электронные вспышки, но я оставляю эту информацию без внимания. Визуальная камера отслеживает желтую скалу Равнины и зубчатый пояс активной поверхности буровой установки по мере того, как наша орбита приближает нас к шлейфу.

Система добычи «MINE-Z», по-видимому не пострадала от потока сероводорода. Наамла начинает возиться с программным обеспечением ускорителя масс, чтобы получить разрешение.

Улыбка исчезает под моим шлемом. Я должна отменить подлет к ущелью Гога левой рукой, в то время как мой, надежно защищенный мозг решает, а должны ли мы отступать, пока еще есть такая возможность.

В конце концов, проблема в самой буровой установке.

На убийственной поверхности Меркурия.

Допустим, мы спустились к активному забою «MINE-Z». Ползущий терминатор не пересечет Серные Равнины, еще как минимум месяц. Плохая видимость может привести к аварии. Если бы этого не произошло, мы израсходовали бы столько топлива, что нам пришлось бы совершать обратное путешествие на Марс, на чистой солнечной энергии.

Я могла бы запустить аварийные паруса. Меркурий получает солнечного потока в шесть раз больше Земли. Но транзитное время составило бы годы, а не месяцы. Мне пришлось бы ампутировать руку без трансплантата, что сильно повредило бы нервные окончания, и на том шанс вернуть себе руку, сравнялся бы с нолем.

И ко всему этому, плюсом добавляется шанс заболеть еще одним раком, как мне, так и моему стажёру, пока будем двигаться обратно. Десять тысяч рад[16] в земной год – это довольно много. И это в дополнение ко всему, чем нас кормят на планете. Что также немало добавляло это гадости вне независимости от того, умный скафандр или нет. Не хотелось бы подвергать этому микрочип, не говоря уже о человеческом теле, и, хотя у нас будет в наличии охлаждающая жидкость для борьбы с несколькими видами рака, а моя посудина сможет перемещаться и без нашего участия, но боюсь, что у нас не хватит запасного топлива, чтобы запустить Принтер Два.

Итак.

Заход с ночной стороны, исключен.

– Команда Марса сообщает, чтобы мы оставались на орбите и ждали подкрепления, – докладывает Наамла, – ЭлеАллок дал добро, Пенетратор заправляется топливом и летит к нам.

Я едва слышу её.

Предположим мы садимся с дневной стороны. Есть возможность вернуть часть азота, но никак не большую его часть. Хотя объем азота был бы слишком достаточным. Мы израсходовали бы почти всю нашу охлаждающую жидкость, спускаясь на Серные Равнины и возвратившись обратно на траекторию Марса. Зато это действие было бы быстрым. Осталось бы топливо и возможно не пришлось бы жертвовать рукой.