Лимон победы — Блаженство вкуса

«Это не напоминает. Зато на этот раз напоминает программное обеспечение всем об этом, и конечно от моего имени. Как я уже говорила, если мне суждено прожить несколько столетий, необходимо сохранить большую часть своих напоминаний на потом. Однако этот результат представляет интерес».

– Это хитин? – предполагаю я, – хитин, который образует экзоскелеты земных насекомых? Но в этом случае, состав из серы, вместо кислорода, не так ли?

– Я бы так не сказала, – отвечает Наамла.

– А как бы ты это объяснила?

– Ну… у нас нет возможности в точности узнать, как устроены молекулы, из-за того, что они слишком быстро разрушаются при таком давлении, вы же согласны с этим, капитан? Так что мое объяснение сводится к тому, что все три вытяжных шкафа переполнены и я вынуждена немедленно изолировать лабораторию.

«Вот что значит, воспитана волками. Неужели она никогда не впадает в панику?»

За пределами лаборатории находится аварийный душ и тренажерный зал.

– Направляюсь к тебе, – я плыву горизонтально, прокладывая себе путь из модуля управления в соединяющий туннель, – скоро буду.

– У меня щипят глаза, прям горят огнем, – сообщает Наамла, – похоже слезы, только усугубляют ситуацию, влага окисляет…

Я влетаю в тренажерный зал.

Мы сталкиваемся.

Фиксирую её лодыжками. Левой рукой, щелкнув замок, снимаю её шлем.

Не пойму, как ядовитые газы проникли внутрь. Я проверила все скафандры, кроме того, в который была облачена Наамла.

Сдается мне, что ощущаю запах тухлых яиц.

– Не двигайся, успокойся и замри, – приказываю я. Её влажные темные ресницы, лежат на смуглых щеках, словно водоросли, выброшенные на берег.

– Приоткрой глаза.

– Пожалуйста, никакой воды, – умоляет Наамла, – кислород отсутствует, мне нужно…

– Тебе необходим азот, – сообщаю я, – задержи дыхание.

Она не дышит и открывает глаза. Я наблюдаю округлые и мягкие зрачки. Они покрыты капиллярами, их влажность ужасает. Но почему-то я не кричу. СОВСЕМ НЕ КРИЧУ. Вместо этого, я спокойно открываю клапан в своем умном скафандре, где уровень азота чуточку ниже температуры тела. Направляю свою замороженную правую руку, левой, как пожарный шланг.

Газообразный азот, заставляет её жгучие слезы, испариться.

Орбита Меркурия.

Песенка в голове: «Это моя вечеринка (И я заплачу, если захочу)».[22]

Зрачки!

Придется нам совершить посадку, на поверхность этого шустрого и маленького ублюдка.

– Печать ускорителя частиц, закончена, – информирую я, – но выстрелить отсюда, не повредив Китовую Акулу, будет сложно. Придется прижать сопло прямо к поверхности.

– Это будет нелегко, – отвечает Наамла, – даже здесь, на Меркурии.

Итак, нам потребуется помощь.

Я проверяю список обслуживающих роботов общего доступа, все они бродят по всей длине комплекса «MINE-Z».

«Ага, вот. Робот-копатель марки — Lay-BoR, он сможет транспортировать ускоритель частиц, и лучше бы закопать его на глубину не более 0,7 метра, чтобы он не расплавился и не превратился в шлак. Придется осуществить посадку, как можно ближе к шлейфу».

Кинула взгляд на экраны Наамлы. Так, она уже занимается этим. Определенно более квалифицированней, чем не вылупившееся яйцо. Потеря Джихада Диба – это моя выгода.

Чувствую себя самодовольной до момента, пока мой стажёр не молвит с довольно сильной иронией в голосе: «Капитан, полмиллиона литров азота, готовы к охлаждению. Историческая встреча цивилизаций, неизбежна. Остается только решить капитан, какую речь вы собираетесь произнести».

Орбита Меркурия.

Застрявшая песня в голове: «Восход плохой Луны».[23]

– Еще больше меркурианцев, покончили с собой, – докладывает Наамла, – пока нас носило на темной стороне. Как ваша речь, капитан, готова?

Сообщение, речь. Да мне сейчас надо запрограммировать ускоритель частиц, до момента посадки, до момента, когда робот закопает сопло и мы его запустим.

«Вот что я собираюсь произнести? Моё сообщение, должно учитывать их послание, и как это будет выглядеть? Немного математики, немного смерти, так что-ли? Хм… математика и смерть. Вот из чего состоит вселенная».

Поэтому и возникает вопрос, да за все время нашего существования на Земле, мы когда-нибудь овладели реальным межвидовым общением? Мы не смогли даже управиться с обезьянами, что уж там говорить о радикально иной жизни.

– Еще не готова, – отвечаю я.

«Например, вот как скажем человек общается с деревом? Вы выясняете, чего оно хочет — света, воды, чего-то еще, и обеспечиваете этим дерево. И оно растет и тянется навстречу им. Все, сообщение получено».

– У моего отца, есть некоторые соображения, по этому поводу, – информирует Наамла.

«Итак, как дерево общается с обезьяной? Оно говорит: «Обезьяна, мне нужно, что бы ты посеяла мои семена, пожалуйста, съешь их и покакай ими потом?» Нет конечно. Надо просто завернуть семена в то, что желает обезьяна. И что она желает? Правильно, фрукты».

– Держу пари, что так и есть, – рассеянно ответила я.

Эти большие старые омары с тухлыми яйцами, думают, что мы хотим их съесть. Вот почему они сами выбрасываются на берег на подходящем расстоянии от того места, откуда поступают их сигналы.

«Они уводят нас из своего поселения на дне океана. Подальше от своего дома».

Возможно, сигналы Фибоначчи совсем не для нас предназначены. А может быть эти электронные всплески – это их сигнальная система? Как вариант – сигнал об эвакуации. Добывающему комплексу «MINE-Z», потребовались десятилетия, чтобы копнуть так глубоко, и это стало угрожать им. Похоже было вскрыто достаточное количество пластов коры Меркурия, что она перестала выдерживать давление.

Мда... давление.., которое им просто необходимо, для сохранения своего океана в жидком состоянии. И соответственно их тела не разваливались бы на части.

«Получается, что таким образом они откупаются от нас? Но они же сильно ошибаются касательно того, чего мы хотим».

Мы не способны ими питаться, это ж несомненный факт.

«Тогда возникает следующий вопрос — а что хотят в таком случае они? Чтобы их оставили в покое?»

Так, уже теплее. Значит они хотят, чтобы им снова вернули прежний слой коры. А толщина пласта поверхности, прямо пропорциональна плотности коры. Уран слишком ценный продукт, чтобы засыпать его обратно. А как насчет висмута? На Марсе висмута – как дерьма за.., и отправить его к Солнцу, будет совсем недорогим занятием.

«И что мне потребуется? Правильно, время. И мне нужно это сделать еще вчера».

Вчера, потому что я солгала касательно охлаждающей жидкости, а мой стажёр, совсем не заслуживает смерти.

– Капитан, давайте я помогу вам с программированием, – предлагает Наамла.

– Да, я только за, – соглашаюсь я.

Точно, я пока еще не определилась, с сообщением для меркурианцев. Не думаю, что это будет впечатляюще для учебников истории. Обыкновенная куча цифр. Но это единственный вариант, в котором я могу быть уверена, что они его поймут.

«Числа и смерть».

Может быть, Наамла пообещает сохранить это первое историческое послание при себе?

– Слишком поздно, – сообщает она, – послание уже прошло через ретранслятор, на корабль моего отца.

Скорость света: значение.

Скорость мысли: быстрее этого значения.

«На пути возникает беспокойство».

Поверхность Меркурия, Серные равнины.

Песня в голове: «Помогите!»[24]

Отправляю сообщение, под звуки шипения азота.

Умный скафандр, вытянутый по стойке смирно, удерживает меня в ужасных, болезненных тисках гравитации. Такие ощущения, как будто крюки, вцепившись в мои лодыжки, растягивают берцовые кости. Ужасно болит голова из-за перепадов артериального давления.

Моя мертвая рука волочится, как урановый стержень.

Прошло семь минут с тех пор, как я совершила посадку.

Под кору поверхности, недавно напечатанный ускоритель частиц, который загнал туда неуклюжий робот-копатель, отправляет мое послание меркурианцам. В послании, вся необходимая информация.

«Семь, семь».

Мне нужен азот, больше ничего. Семь протонов, семь нейронов. Шанс найти что-нибудь здесь, очень велик.

«Девяносто два, двести тридцать восемь».

Марс нуждается в уране. С этого все началось. Я использую последовательность Фибоначчи между каждым запросом. Им надо знать — мне нужен нитрид урана.

Им надо знать – это чрезвычайная ситуация.

Так… в чем еще я нуждаюсь?

«Ага, ну разумеется. Нужно время».

Оно мне нужно еще вчера.

Заключительная часть моего послания представляет собой распад урана, но только в обратном порядке.

Я умоляю их распознать и принять мою информацию — мне нужно убраться с этой планеты. Да-да, еще вчера убраться.

Настойчиво прошу прекратить их свои действия.

А именно — убивать себя.

Ну да… как будто я могу повернуть время вспять.

Со времени посадки, прошло четырнадцать минут.

Сообщение закончено.

Наамла настаивает: «Возвращайтесь на корабль, капитан».

Завороженно, смотрю на устрашающе мощное, основание жерла газового шлейфа. Смотрю на эту кошмарную дыру, которой суждено быть вечной или, по крайней мере источать газ, до полной гибели меркурианцев, если нам не удастся заткнуть эту пробоину. Сбоку от дыры, находится отвисший рот «Mine-Z», некогда впечатляющие ремни и ковши: а теперь скукоженные, из-за масштаба выброса газового шлейфа. Они расширяются и сжимаются, под встречным воздействием солнца и компенсационной механической равновесной системы добывающего комплекса.

Мимо меня катится трехногий четырехколесный робот-добытчик, с буровым наконечником, марки — Lay-BoR. Робот направляется прямо к кораблю, двигается он без приказа, размахивая при этом, своими тупыми гидравлическими клешнями. Да, однозначно в его программу заложено чувство самосохранения. Чего по словам Джихад Диба, не скажешь обо мне. Он клянется, что я родилась, напрочь лишенная этого чувства.

– Я возвращаюсь, – сообщаю я стажеру и разворачиваюсь.

Мой величественный корабль, длиной – двести метров, покоится в восьмистах метрах от меня. Я дала ему имя – Китовая Акула, из-за передней выступающей лопатки, по виду она ребристая и похожа на пасть акулы. Но форма лопатки больше похожа на вделанную в мрамор, отбеленную и сломанную ногу человеческого скелета. В общем ничего близкого, с обтекаемой формой.

Но кого это волнует здесь, на Меркурии, где нет атмосферы, как и на Луне, где и был построен этот корабль.

Повсюду вокруг Акулы, азотные кратеры.

– Бегите, – советует Наамла.

Бегу. Робот-добытчик впереди меня и достаточно далеко. Я вижу, как кора поверхности Меркурия вокруг добытчика сморщивается. Пронеслась мысль: «Все, слишком поздно, я убила стажёра и себя. Сейчас газовый шлейф выбросит наши фрагменты на орбиту. А Джихад Диб потом их соберет и проверит на наличие ДНК».