Обреченный на смерть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ "УД ГАНГРЕННЫЙ" октябрь 1717 года Глава 1

«Как мерзко, везде обман — денатурат разлили, народ травят, мерзавцы. И буржуи забугорные твари — отраву продают нам, чтобы быстрее передохли русские люди!»

Мысли пронеслись в голове, но одновременно с ними накатила тошнота. Клубок чего-то очень горячего рванулся из желудка — Алексей, еще толком не придя в себя, успел повернуться на бок, и, почувствовав рукой пустоту с края кровати, наклонился. Его мучительно вырвало, от сильного спазма содрогнулся всем телом.

«Повезло — желудок был почти пустой, оттого не помер, а блевал желчью, пусть долго и мучительно. Фу, как мне хреново — голова сильно болит, живот. Надо же — не помню, как до кровати добрался и лег».

Снова затошнило, но Алексей немалым трудом унял порыв. Мозг уже сбросил оцепенение — мысли потекли быстро, без всякого напряжения, даже в висках молоточки перестали колотить.

«Лежать нельзя — надо попытаться встать. Есть активированный уголь, нужно принять, но вначале напиться и промыть желудок — вывести токсины. Да убрать на полу, подставить тазик — самому же этой гадостью дышать. И бутылки в раковину слить — еще кто-нибудь на эту отраву позарится, так до смерти ведь дело дойдет!»

Алексей рывком сел на кровати и открыл глаза — где-то минуту ничего не мог разглядеть, все плыло в каком-то тумане. Пришлось тряхнуть головой — помогло, будто навели резкость.

— Охренеть…

«Где это я?!»

Это была не его комната, в которой он прожил пять долгих, мучительных лет. Натуральные бревенчатые стены, щели заткнуты чем-то похожим на мох, потолок из досок, порядочно грязных и почерневших. На самодельном столе, массивный подсвечник — в нем горит толстая свеча, судя по всему даже не парафиновая, а сальная. Копоть буквально летала в воздухе — он отметил маленькие черные лохмотья в ярком пламени.

«Не понял — это явно не больница!

Это куда меня привезли?!

Похоже на зимовье в тайге — окно из кусочков стекла собрано. Оп-па-па — попал, тут меня и порешат, как я все бумаги подпишу».

Внутри заледенело — о таких случаях ходили слухи. Бандиты выискивали одиноких пенсионеров, тех, кто не имел родственников, и на свою голову приватизировал жилье. Пытками заставляли переписать, даже оформляли дарственные, а потом убивали жертву.

«Со мной такой номер у них не прокатит — я не оформил документы, все отойдет государству.

Или они в сговоре с чиновниками?!

Тогда плохо мое дело — присвоят комнату. И сестра ничего не сделает — жилплощадь государственная, подвал в центре Иркутска в двадцать квадратов лакомая добыча. Убьют, как подпись свою поставлю!»

Алексей почувствовал, как у него вспотело тело, стало немилосердно жарко. Отбиться и удрать не сможет, куда там инвалиду, что полторы руки имеет и еле ходит, хромая.

«Мне нужен нож — при удаче хоть одному гаденышу брюхо вспорю, и потроха наружу выпущу. Не за зря пропаду хоть!»

Комната поплыла перед глазами, когда Алексей встал на ноги — он был бос, ступни сразу ощутили холод дощатого пола. По лицу неприятно поползли капли пота, машинально вскинул левую руку — иной раз ему снилось, что кисть цела, и сейчас возникло такое же ощущение. Однако прикосновение не обрубка, а вполне живых пальцев к лицу ошеломило, и он бессильно рухнул на топчан, оторопело разглядывая уже обе ладони.

— Офигеть! Это сон!

У него имелось две руки, с узкими ладошками, длинные тонкие пальцы — и все без малейших следов ожогов.

— Этого не может быть!

Алексей языком облизал пересохшие губы и тут же вскочил — он почувствовал гладкую кожу, а не рубцы, и зубы во рту были нормальные, какие природой положены, а не стальные «мосты» протеза.

— Я вижу сон, иначе бы меня давно инфаркт бы тряхнул…

Сомнамбулой Алексей поднялся с топчана и провел пальцем по пламени свечи. Зашипел котом, которому на хвост наступили, сунул палец в рот — боль была настолько явственной, что любой человек сразу бы проснулся. А потому сразу же уселся на топчан и посмотрел на красное пятнышко ожога, что хорошо было видно на белой коже.

— Это кто меня так приодел?

И только сейчас Алексей обратил внимание, что его привычный тренировочный костюм с отвисшими коленками на штанах превратился в кальсоны с рубашкой, но не с хлопка, а льняной ткани, жесткой, скорее серого, а не белого цвета.

Да и постель была застлана точно такой же простыней, причем вместо матраса была шкура, скорей всего медвежья. Роль одеяла играло покрывало из очень плотной ткани, теплой и мягкой — шерсть пальцы ощутили сразу. А вот подушка вполне себе обычная, только размером вдвое больше — птицы извели на нее немало.

— Нет, я не понял — что это за шутки?

Недоумение переросло в ошеломление — зловредные бандиты исчезли — криминальному элементу не под силу творить чудеса. Убить, да, это они могут, а вот заново вырастить ладонь — тут даже медицина бессильна. Да и не сон это — боль ведь вполне реальная.

— Может быть, я в сказку попал?!

Маг или чародей решил меня излечить и сотворил сразу две руки, чтобы контраста между ними не было?

Версия оказалась почти убедительной — любой взрослый человек читал в детстве сказки, и помнит, как в сопливой юности мечтал полетать на «Сером Волке», или Конек-Горбунок предложит послужить ему честно, как хозяину. Особенно хорошо волшебную щуку выловить как дураку Емеле, сказать «по щучьему велению, по моему хотению». Или как в кинофильме, где мальчишка коробок с волшебными спичками нашел — сломал одну и желание моментально исполнилось.

— Скорее всего, это добрая сказка, — Алексей усмехнулся, и покачал головою, ему никак не верилось, что такое возможно. И тронул ладонью грудь — там что-то касалось кожи. Потянул ворот и достал крестик, причем очень массивный и тяжелый.

И эта находка его сильно удивила — он не был верующим, потому православный крестик никогда не носил. А тут прямо ювелирное произведение из желтого металла с блестящими камушками. Судя по тяжести, скорее всего из золота, а ограненные стеклышки явно не от пивной бутылки.

— Бриллианты?! Но почему красные? Рубины вроде бы алого цвета, если мне память не изменяет. Дорогая вещица!

Алексей хмыкнул — он держал в ладони перед лицом драгоценный крестик, что висел на обычном гайтане — веревочке. А должна быть цепь золотая, толщиной в палец, чтобы соответствовать моменту.

— «Новые русские» бы удавились от такого великолепия — с меня бы его живо содрали. Или купили — миллиона за три, хотя стоит дороже. Таких денег мне бы надолго хватило!

Алексей немного помечтал, потом мотнул головой, отгоняя мысли. И встал с топчана, подошел к окну, за которым царствовала ночь. Ему захотелось посмотреть на свое отражение, благо видел, как на темном стекле играет пламя одинокой свечи.

— Это не я! Странно — почему я даже не удивился?!

На стекле отразилось лицо, пусть смутно, но этого хватило. На него смотрел совершенно иной человек — лицо узкое, без малейших следов ожогов, а потому приятное. А если учесть черные волосы до плеч, а не те седые что у него были, то новый образ ему понравился.

— Спасибо тебе, неизвестный колдун — ты настоящий маг, волшебник и чародей. А, судя по драгоценному крестику и моим холеным рукам, я царевич или королевич…

Алексей обвел взглядом бревенчатую комнату, стол и приставленную к нему такую же лавку, поправился:

— Нет, королевичи живут в замках, а не избах. Я царевич!

Обозначенная роль ему понравилась — царевичи в сказках герои, а не дураки, им полцарства положены и Василиса Прекрасная в жены. И это здорово — он теперь сможет целоваться…