Упрямый доходяга

Вот жеж… она должна была провожать дочь в школу, а мы как раз на нужной дороге.

Что девчонка, что фермерша тут же драпанули от нас, как от огня инквизиции, глухо рыдая по дороге, покачиваясь и цепляясь друг за друга руками. Просто прелестно.

— «Головная боль от юной девицы с мечтами в голове», — закатив глаза продекламировала Кайзенхерц, — Да ты, Магнус, уже опытный, оказывается. У тебя уже…

— Да, да… — досадливо признал я, — Эльма чуть не подбила помощника мэра вместо документа о удочерении составить свидетельство о браке. Теперь понимаешь?

— Ну, теперь мне определенно легче, — пожала плечами Злюка, ехидно улыбаясь, — А вот тебе — вряд ли.

— Справлюсь, — решил закруглиться я, доставая сложенную карту Хайкорта, — А теперь, подруга дней моих суровых, покажи мне поместья Энно, Галатури и Эйвибсов. Без вопросов только, моё терпение на нуле…

Добраться на шкрассе до поместья Эвибсов мне помешали обстоятельства в виде тяжелой винтовочной пули, попавшей мне в плечо через пять минут после того, как я покинул Пятно. Сильный удар швырнул меня с кота, закручивая по часовой стрелке и роняя в пыль безобидным мешком кожи и костей. Единственное, что я мог делать до тех пор, пока ко мне не подъехала какая-то фигура на лошади — это хватать ртом воздух, в шоке держась за размозжённое плечо. Или… его остатки. Прошедшая навылет пуля едва не оторвала мне левую руку, болтавшуюся сейчас на лохмотьях мышц, кожи и рубашки.

Боли не было, но я знал, что это из-за шока. Скоро она придёт. Старые недобрые деньки из моих приключений вне Незервилля хорошо подготовили к подобному, хоть и недостаточно для того, чтобы я молодецки выхватил свой пистолет, ловко убив того, кто меня подстрелил. Наоборот, совершенно растерянный и точно еще что-то себе сломавший, я судорожно дышал, глядя на приближающегося. Небольшого роста, закутанный с ног до головы в толстую потертую кожу, лицо замотано тряпками, а на голове широкополая шляпа.

Только вот под её козырьком два пылающих желтым глаза, а сама фигура светится совершенно другим цветом. Мне не нужно было видеть лицо, чтобы узнать стрелка.

Целестия Теттершайн, милая и хрупкая желтоглазая, неведомо с чего таившая на меня большой зуб, поставила мне ногу на грудь, откидывая меня на спину, а заодно целясь в лицо из револьвера. Болтавшаяся у немертвой на спине винтовка, бывшая по отношению к её скромным пропорциям как весло, для такой дистанции не годилась.

— Магнус Криггс, — глухо проскрежетала констебль, — Ты сейчас сдохнешь!

Я испуганно дернулся, отталкиваясь от земли локтем. Сил хватило протащить собственное тело, а заодно чуть не посадить психованную бабу на шпагат. Выругавшись по-черному, она засандалила мне тычок каблуком в солнечное сплетение, от чего мне, с уже охваченной жгучей болью рукой, стало совсем тошно. Недалеко ржанула лошадь, на которой меня, очевидно, и догнали.

— Тебя предупредили, ублюдок! — каблук снова вдавился мне в туловище, желтые глаза сверлили мое лицо с нескрываемой злобой, — Тебе ясно сказали, выскочка — прекрати, иначе пожалеешь! Решил продолжить? Счел себя бессмертным?!

— Убьешь меня — засуетится не только Ахиол, но и Основатели.

Злоба в Целестии тут же сменилась мощной вспышкой страха. Такого я раньше не видел, обычно страх и агрессия могли мешаться в разумном в самые разные коктейли, но тут страх у эмоциональной нежити оказался куда сильнее, чем испытываемая ей до этого ярость. Женщина отступила на пару шагов, опуская ствол. Я решил развить успех, пока еще есть шанс прекратить кровотечение из руки. Хлестало сильно, так, что я даже не удивился, что не включился «боевой режим» — не пережил бы его действия.

— Ты ведь боишься, Целестия, — продолжил я, кривясь от боли, — Не за себя. За Купель. За Баунда… и за Купель, так?

— Заткнись!! — на меня вновь был наведен револьвер. Теперь страх и агрессия играли свою переменчивую симфонию в теле нежити более-менее равномерно, — Ты ничего не знаешь! Ни о ком ничего не знаешь!!

— Так расскажи, — забросил я пробный камень, — Дай только перетянуть рану, и я тебя выслушаю…

Сегодня прямо день неуравновешенных безумных женщин, движимых эмоциями, домыслами и глупостью.

Пришедшая мысль заставила улыбнуться, что вызвало неожиданные последствия. В меня выстрелили. Пули в револьвере Целестии оказались не менее тяжелыми, чем в ее чудовищном ружье, локоть повторил судьбу плеча точь-в-точь. Хорошо, что на той же руке. Тем не менее, женщина не промахнулась. Тоже придя к какому-то выводу, она подошла, а затем нагнулась, выдирая пистолеты из кобур. Потом выпрямилась, всаживая по пуле мне ниже колен. От этого я уже не сдержался, завыв от жуткой боли раздробленных костей и порванных нервов. На мои вопли она внимания не обращала — убрав оружие, Целестия сноровисто перевязывала мне раны обрывками моей рубашки, да и часть своего тряпья, что была подсунута под тяжелый плащ, тоже пошла в дело.

— Ты прав, я расскажу, — пыхтела она, затягивая раны потуже, — Но бегать по Хайкорту ты у нас не будешь. Полежишь, отдохнешь, пока все кончится…

Присев на корточки, она ждала, когда я приду в себя. Это получилось далеко не сразу, но Целестия, видимо, взяла себе выходной — время едва приблизилось к полудню, но нежить никуда не торопилась. Наоборот, даже оказала дополнительную заботу, подведя ко мне коня и сняв с него баклагу воды. Напоив меня, продолжила ждать. Впрочем, у нее, как у всех малогабаритных существ, терпение не было добродетелью.

— Ну скоро ты там оклемаешься, кид? — нетерпеливо прикрикнула она спустя минут пять.

— Можешь… начинать… говорить, — выдавил из себя я, чувствующий, что через несколько минут отрублюсь. Теттершайн смогла наложить довольно уверенные повязки на ноги, но вот плечо… ту дырку закрыть было нереально. Я срочно нуждался в хирурге или…

— Что бы ты понимал! — тут же ожила нежить, подскакивая на одном месте, — Ты вообще знаешь, откуда мы взялись? Мы, желтоглазые?

— Знаю, — слабеющим голосом сказал я, — Результат… работы… Энно…

Сознание начало колебаться. Я подозревал, что скорее всего, если вырублюсь, Целестия просто привезет меня назад в Хайкорт, в больницу, предоставив доброму доктору Доннорифту всю свободу его шаловливых ручек. Если бы она знала о жгучем интересе маньяка ко мне, то скорее всего, уже бы тащила туда, тем самым заметая все возможные следы. Но пока…

Пинок под ребра вернул меня в реальность.

— А думаешь, откуда семейство Энно брало мертвых?! — прошипела Целестия, вновь пиная меня, — Знаешь, откуда? Знаешь, чего некоторым из нас стоила эта новая жизнь? Знаешь, кем был Ба…

Вот она есть, а вот её нет, если говорить о моем поле зрения. Что-то перемахнуло через мою голову, сметя по дороге нежить как пушинку. Я услышал её сдавленный вопль страха, затем стон, а затем… громкий хруст. Приподняться на локте стоило мне почти всего оставшегося запаса сил, но увидеть — я увидел.

Карус недовольно мотал головой, помогая себе одно из коротких передних лап. Схваченная им поперек туловища Целестия, почти целиком поместившаяся в пасть шкрасса, слабо подёргивалась. То ли из-за того, что кот периодически сжимал челюсти, в попытках прожевать или выплюнуть, то ли потому, что светящиеся желтые глаза нежити из-за сбитой от удара шляпы, оказались напротив яркого полуденного солнца. Наконец, гигантский манул выковырял безжизненные останки изо рта, сплюнул их, а затем начал закапывать.

Я особо не думал над тем, что увидел. Нужно было ползти к своему пистолету, а затем, вычерпывая собственные резервы ниже донышка, ползти к отбежавшему от шкрасса коню Целестии. Подкравшись к животному сбоку таким образом, я лег на свою полуоторванную руку, почти теряя сознание. Только вот точное знание о результате, на который направлены усилия, часто позволяет найти в себе такие резервы, о которых и не подозреваешь.

Весь магазин ушел коню в брюхо, заставляя животину жалобно заржать, валясь на бок. Я едва смог дождаться, пока он прекратить дергать копытами в агонии, чтобы пустить орочий старрх вслед за пулями. Сердце, печень, селезенка. Не есть, не питаться, а лихорадочно жрать, поглощая еще живую материю, которая вскоре станет всего лишь мясом. Еще, еще и еще! Изменившие свое положение зубы позволяли мне откусывать от коня куски едва ли не одним махом.

Через пару минут стало хуже, так как меня начало отпихивать от поедаемого коня наглой кошачьей мордой, тоже решившей подкрепиться. Через еще некоторое время пришлось погружаться лицом в разворошенное мной же бедро, так как рука нужна была, чтобы зафиксировать вторую руку в положении, когда восстановление возможно.

Потом я встал. В песке и крови, голый до пояса, на дрожащих ногах, с набитым до пределов возможного животом. Ноги и руку беспощадно дергало болью, но она уже была другой, сигнализирующей не о полученных ранах, а о их быстром и жестоком заживлении. Киды лучше людей, если речь идёт о приспосабливаемости, а я куда вреднее обычного Должника. Особенно после акта сыроедения.

Он стоял молча, ожидая, пока я оклемаюсь. Торс блестел под светом солнца, а черные шаровары с туфлями были слегка запылены небольшой пробежкой от города. Руки… все шесть, сложены в свои излюбленные позиции для отдыха — две на груди, две за головой, две за поясницей.

— Кид.

— Мэр.

— Целестия?

— Там.

Констебль выглядела как кто-то, кого пожевал гигантский кот. Маленькой, изломанной и… окончательно мертвой. Относительно тонкие клыки шкрасса оставили всего лишь четыре прокола, но вот его жевки и мотания головой превратили тело желтоглазой в мешок, набитый ломаными костями и давленным мясом. Раны и лицо Целестии, попавшие под открытый солнечный свет, слегка дымились.

— Ее существование прервалось навсегда, — констатировал Ахиол, вставая с корточек, — Ты что-нибудь смог узнать?

— От нее, — указал я подбородком на труп, — Нет. Но надеюсь, сегодня еще успеть в других местах.

— Хорошо, буду ждать в мэрии.

Славно быть богом. Ну или работать на бога. Ни тебе паники, ни обвинений.

— Ахиол, один вопрос.

— Да?

— Ты всеведущ на территории всего Хайкорта?

— Относительно, Криггс. Очень относительно. Можно сказать и «нет».

— А что насчет Купели?

— Купели? — бог повернулся ко мне, поднимая брови, — Там я слеп. Да и зачем там надзор?

— Понятно. Что же, тогда я поехал.

— Удачи, кид. Я заберу тело Теттершайн.

Слово «мы» очень опасно. Часто оно описывает группу, общность, социум объединенные одной целью, стимулом… а то и диагнозом. В случае, когда речь идет о нежити, вооруженной крупнокалиберным легким оружием, пожалуй, я сокращу число своих визитов до одного, самого важного. Мне нужно расспросить местного короля некромантии.

Как только раздобуду свежую смену одежды. Никто же не ездит в гости к высокопоставленным особам с голым торсом?