Упрямый доходяга

Глава 15. Обратная сторона медали

— Красота-то какая…, - выдавил я из себя, в полнейшем замешательстве оглядываясь вокруг, — Кра-со-ти-ща…

Зрелище было не просто внезапным. Оно, как ошибшийся адресом коллектор било тебя поддых, стучало лбом о замаранную детскими надписями и соплями стену подъезда, кричало тебе в лицо, доставая паяльник. Но всё это оно делало со знаком «+»

Просто… внезапно.

Я был готов к чему угодно, к любому виду Купели, но оказалось, что просто слишком о себе много думал. Сейчас, стоя на высшей точке давно угасшего океанического вулкана, я понимал, что не понимаю ничего. Но восхищен беспредельно!

Умерший сотни тысяч лет назад вулкан неровной черной короной возвышался посреди спокойного бескрайнего океана. Края и зубцы этой «короны» ниже всего были на одной из сторон, захватывая солидный кусок водяного пространства, превращенный ими в уютную и безопасную гавань. Всё остальное место внутри, убереженное высокими черными стенами, представляло из себя процветающий зеленый остров. Стаи птиц, крики джунглей, блестящие озерца озер — всё это привольно раскинулось под моими ногами, очаровывая, шокируя и торжествуя.

Курорт? Определенно, если судить по климату, только вот ровные квадратики полей возле некоторых озер намекают, что здесь приходится тоже горбатить спину. Сам город… городишко расположен прямо у океана, в гавани. Очень красиво, очень необычно, очень захватывает дух, только…

— А как отсюда спускаться? — сварливо задал я вопрос в воздух. Площадка, на которой я себя обнаружил, была установлена на самой высокой точке острова. До крон деревьев вертикально вниз было метров сто, не меньше. Спуск? Нет ничего подобного, даже близко. Просто каменный круг на стесанном «шипе» короны бывшего вулкана. Может быть, летающие лошади, драконы, воздушные шары? Я прищурился и скривился, досадуя на происходящее — моё тело со всеми его кидовскими наворотами спокойно дрыхло в защищенном бункере Эскобара, а здесь же был только дух.

Плоть-то моя сильна, а вот от духа какой толк?

— Тут нужно прыгнуть вниз, — сообщил мне теплый женский голос, раздавшийся сзади. Совместив оборот тела с отклячиванием нижней челюсти, я воззрился на советчицу. Это была фигуристая дама лет тридцати с таинственной полуулыбкой, жгучими как смоль волосами и безмятежными карими глазами человека, вполне довольного всем миром и собой в частности. Носила эта в меру фигуристая женщина нечто белое, полупрозрачное и очень свободное, что хорошо облегало её фигуру, не демонстрируя при этом неприличных подробностей. Впечатление дама производила благоприятное. Её слова — нет.

— Вот просто взять… и прыгнуть? — выразил я свой скептицизм, продолжая рассматривать невесть откуда взявшуюся собеседницу.

— Да, — кивнула она, улыбаясь чуть шире, — Это же Купель. Здесь невозможно умереть.

— А вы как сюда попали? — проявил я немного здравого смысла.

— Я не попадала, — сделала легкий отрицающий жест рукой дама, — Всегда здесь нахожусь. Подсказываю прибывшим, как попасть в город. Нужно прыгнуть, а потом просто пройти остров насквозь до гавани. Кстати, город зовётся Эйзервилль.

— Спасибо, — коротко кивнул я, резко разбегаясь и… прыгая.

Ничего другого мне не оставалось. В шокированный окружающими сочными красками мозг, привыкший к камню и сумраку Хайкорта, медленно вплывала мысль о том, что прыжок с 100–120 метров — это не то, на что я согласен пойти. Вообще никак. Мысль плыла неторопливо, цеплялась бортами за края рассудка, пару раз едва не села на мель и вообще вела себя как некое коричневое вещество во время запора. Но она, увы, была неумолима как это самое вещество. Единственным шансом решить ситуацию оставалось приказать еще не поверившему в происходящую задницу телу выполнить прыжок.

— АААА!!! — истошно орало поверившее в происходящее тело и я вместе с ним, — АААА!!!!!

Я боюсь, боюсь, боюсь высоты! Зачем я это сделал?!!

Полет был именно тем, от чего я в прошлом, особенно в молодости, мог проснуться в холодном поту — неторопливое и мучительно долгое вращение, бьющий в лицо ветер, сменяющийся удушливой пустотой ужаса, когда моё лицо смотрело в зенит, высасывающий душу пылесос, включившийся в нижней части живота… Резкий приход зелени, шелест, треск, хруст. Тьма.

Секунда тьмы. Возможно, бессознательного состояния даже не было, просто мои глаза лопнули от удара, а теперь в чудовищно быстром темпе восстанавливались. Вторая версия была реалистичнее — лежащего меня мотало и трясло, был слышен противный мокрый хруст, щелчки, чавканье встающих на место костей и конечностей. Потом настал краткий, мощный, но непонятный приступ боли — заболело единоразово всё и везде, самым извращенным и выворачивающим способом. Я изогнулся, издал стон, затем хрип… и понял, что здоров, цел и невредим. Физически, если так можно было сказать о моем облике в Купели.

Встал, неверяще рассматривая свою белую рубаху и синеватые штаны, которые с едва слышимым шуршанием штопали друг друга и, слегка подёргиваясь, избавлялись от налипшей грязи. Вскоре я стоял чистым, сухим, здоровым… и морально усаженным в ноль. Жутко хотелось напиться, чтобы забыть это падение, прямо здесь, прямо сейчас, в сопли, вдрызг, как первокурснику, переспавшему с комендантшей общежития за комнату с хорошими соседями и работающим холодильником.

Гадство.

Сверху раздался визг и треск, и я едва успел отскочить на пару шагов в сторону, давая одетой в развевающиеся белые одежды фигурке с мокрым мерзким хрустом ушибиться об мать сыру землю почти там, куда угодил я. Гарантированно мертвая и наполовину расплесканная по земле плоть тут же начала собираться назад, радуя меня теми же неприятными звуками, что я слышал раньше от собственного тела. Едва выплеснувшаяся кровь забиралась назад в жилы, труп трясся и дергался, а через пару секунд уже вставал, застенчиво прикрывая ладошкой левую грудь, пока штопалась одежда. «Собравшись» назад, моя советчица выпучила глаза, а затем дурашливо воскликнула:

— Я поражена! Ты прыгнул! Ты на самом деле прыгнул!

Я пристально и внимательно разглядел её смеющееся лицо, перед тем как спросить, раздельно проговаривая слова:

— То есть, этого было не нужно делать?

— Нет! — радостно мотнула головой женщина, — Я бы перенесла тебя прямо в город, там такой же круг есть! Но ты прыгнул!

— Ты тоже прыгнула, — поделился своими наблюдениями я. Это было единственным моментом, который не позволил мне сходу записать эту смешливую кобылицу в заклятые враги.

— Ну я ж все-таки виновата, — легкомысленно пожала она плечами, — Пойдем в город? Без круга перенестись нельзя.

Приглашение прогуляться я принял, а что еще оставалось делать? Стоять в центре леса и злиться на безумную женщину? Впрочем, через пару часов неспешной ходьбы и разговора, я понял, что весь этот созданный волшебством мир безумен.

Кто-то или что-то способом, в котором я совершенно ничего не понимал, сумело сотворить виртуальный магический мир с 100-процентной реалистичностью. Хотя нет, не мир, лишь остров посреди бесконечного океана, но отличий от реально существующего найти было невозможно. Напоенный ароматами воздух, ветер, исправно пачкающая пальцы жирноватая земля, шорох прыгающих по ветвям животных и птиц. Это место не было похожим на рай, оно им являлось.

По словам Аркадии, как представилась мне спутница, здесь нельзя было заболеть, нельзя было получить травму, что останется с тобой дольше, чем на несколько секунд. Совершенное бессмертие, даже в случае, если на голову упадёт тонна камня. Такое пару раз случалось за все годы — жителя этого мира засыпало грудой камней, но в таком случае волшебство просто восстанавливало его тело на каменном круге Эйзервилля.

Опасные и неприятные животные, насекомые, рыбы — всё это отсутствовало. Здесь можно (и нужно) было уставать, ощущения в мышцах от нескольких часов работы были полностью идентичны реальности. Погода была идеальной, но…

— Если мне грустно или тоскливо, то в этом мире идёт дождь, — легкомысленно поделилась со мной Аркадия, беззаботно наступая босыми ногами куда придётся. Я мог поспорить на что угодно, что сучков, способных проткнуть ступню, тут тоже нет.

— А в реальном мире ты кто? — не удержался я от вопроса.

— Меня там нет, — улыбнулась женщина, — Но я здесь такая одна! Кстати, я думала, что ты симпатичнее!

Еще один сюрприз этого места. Здесь я воплотился таким, каким был в прошлой жизни. В меру высокий, плотный, с излишком веса, который, впрочем, не особо и чувствовался, но совершенно при этом не спортивный, в отличие от тела кида. Радовало, что спина не ноет, да очки не нужны, но куда сильнее я был счастлив глядеть на все вокруг с роста в 180 сантиметров. Этого действительно не хватало. Бытие низким и легким карликом после того, как ты был «нормальным» 120-килограммовым мужиком, постоянно держало в напряжении. А сейчас? Кайф.

Аркадия охотно делилась сведения, но мало спрашивала. Приглушить собственное любопытство её попросил Ахиол, аргументируя тем, что я сюда буду приходить время от времени просто так. Что же, звучало более чем логично, так как игнорировать возможность дать глазам отдохнуть от вечного каменного сумрака Хайкорта было бы идиотизмом. Черноволосая оказалась в курсе всех местных дел, любила поговорить и поулыбаться, а единственной местной темой, о которой она ничего не знала, было её собственное происхождение.

— Я просто как-то раз осознала себя тут, — сказала Аркадия, огибая ствол пальмы, — Стояла в лесу, недалеко от города. Никто не знает, кто я, кроме Ахиола. А он не говорит.

Город, поля, плантации, гавань, даже фермы. Здесь мало работали, но много отдыхали. Точнее, не так — создатель этого мира оставил его жителям работы ровно столько, чтобы они могли испытывать весь перечень чувств, эмоций и ощущений живого человека. Не забывать про них, оставаться живыми даже там, среди покрытого влагой камня Незервилля. Именно таким образом и сохранялся разум и эмоции желтоглазых. Строить, пасти, выращивать, даже воевать в реальном мире затем, чтобы потом вовсю наслаждаться жизнью здесь. Их неживые тела не чувствовали усталости, а характер оставался неизменным. Слушая Аркадию, я мельком подумал о том, сколько из желтоглазых считают наоборот — что живут они в этом сине-зеленом раю, а снится им угрюмый сумрак другого мира, как и работа в бесчувственных телах?

Хохотнув, женщина подтвердила, что больше половины жителей Незервилля рассматривают свой труд там, как не особо приятный сон.

— Вот и город! Чем займемся? Давай я познакомлю тебя со своими друзьями! — улыбка почти не сходила с лица женщины, — Или, может быть, ты хочешь увидеть других констеблей? Они часто проводят время вместе!

— Сначала… мы посетим дом Эскобара Мадре, — тут же среагировал я, — Его настоящий… дом.

— Пф! Скучно! — тут же надулись полные губки, — Ладно! Пойдем!

Бинго. Вилла на покатом холме, с отдельным спуском на пляж. Никаких соседей. Чем ближе мы подходили, тем больше я видел деталей. Здание было одноэтажным, крытым тростником, с бросающейся в глаза примитивностью постройки, но… объем приложенных к этому месту усилий зашкаливал за все разумные мерки строительства. Ступени, выложенные плоскими морскими камешками, забор из хаотичного переплетения ветвей, давным-давно заросший плющом, веранда, буквально забитая плетеной мебелью… Еще даже не войдя через калитку, я уже был уверен, что Мадре делал тут всё с нуля. Всё для себя.