Глава 36
Ночью Бента дома не оказалось. Вероятно, он решил таким способом наказать меня за ссору. Хорошо, что не догадывался, что я могу вообще не явиться. И что вина моя гораздо больше, чем выдуманная им.
Естественно, звонить и узнавать, где он я не стала. Вместо этого приняла душ и поспешила спрятаться под белоснежное одеяло. Подальше от всего необъяснимого.
Правда, оно продолжило преследовать меня и во сне. Но зато увиденное в этот раз пролило немного света на пережитое Тазрном и его избранницей. ***
История IV. Избания — Профанз, Фронсуан. (продолжение)
Профанз самый прелестный, самый волшебный и чарующий уголок мира. Нигде и никогда я не видела такого идеального сочетания цветов, запахов, вкусов и причудливых ажурных форм. Край необыкновенных, просто сказочных пейзажей, наполняющих душу яркими красками через свои старинные окна с массивными сине-зелеными ставнями.
Профанз прекрасен в любое время суток каждого месяца. Будь то июль с его пурпурными лавандовыми полями или август с ровными рядами виноградников, приникших к земле от тяжести созревших гроздьев. Либо осень с завывающим ветром, разносящим по открытым тавернам прохладные брызги мелких речушек. Или зима с заснеженными тропами, ведущими к величественным вершинам Витуара.
Профанз красив и полон чудес во все сезоны. На протяжении всего года. Лет… Долгих, бесконечно-однообразных лет, полных глухой тоски и безрадостного созерцания. Я будто застывший образ дамы с одного из красочных полотен бессмертного художника. Девушки, что грустит, взирая вдаль и не замечая окружающих красот. Я словно тот неизменный фонтан, что установлен в центре любой, даже самой крошечной площади Профанза, осужденный на вечное уединение и покой.
Толпы прохожих прогуливаются вокруг, наблюдая за его, казалось бы, веселыми струйками, в действительности утекающими в пустоту круговорота без применения и пользы.
Варг окружил меня цветами живых садов и клумб. Пестрыми цветастыми узорами на светлых тканях занавесей и обивок. Цветной раскрашенной в бирюзово-синие оттенки мебелью, рамами и ставнями на солнечных окнах… Но все это не способно вернуть мне Свет. Цвет жизни. Мое Солнышко…
Я лишь призрак былой любви. Бледный отблеск потерянного счастья. Тень, оторванная от тела, лишь продолжающая влачить подобие жизни.
Я грубо отрезана от источника света. Варг обрубил мне доступ к нему. Отнял смысл существования.
Вот она я. Неподвижно сидящая на колеблющихся ветром качелях. Безмолвно кричащая разорванной душой. Варг усадил меня на них посреди оранжереи белых роз. Моих любимых. В ожившем саду девичьих грез, что я создавала в сознании, когда-то мечтая о встрече с ним.
И Он пришел. Нашел меня. Чтобы отобрав одно счастье, заменить его своим…
Я часто теряла любимого. Ни раз оплакивала мужа. Я сгорала в черном пламени горя, лишь ненадолго пережив его. Но то была болезненная вспышка, молниеносно сменявшаяся новым рождением.
А сейчас я живу. Нет, не так. Я все еще дышу, медленно угасая от безысходной тоски.
Лекарь сказал — это смертельная хворь. Назначил зачем-то бессмысленные кровопускания, которые Варг запретил применять, и был таков.
Илиск пытался снарядить отряд для похищения моей малышки из Избании. Но Варг запретил.
Их по-прежнему слишком мало. Большинство его людей остались в Гирманском княжестве. Здесь же, во Фронсуане — лишь горсточка самых верных его друзей. В Толето они бы неминуемо угодили в сети, расставленные вокруг моей дочки. Ведь это отличный способ дождаться оплошности с нашей стороны и поймать чужаков, осквернивших святыню брака… ***
Уже вечер, а Варга все еще нет.
Захожу в дом.
На ажурной скатерти моего трюмо незапечатанное письмо. Сердце сжимается в предчувствии непоправимого, пока подхожу к раскрытому окну, чтобы поднести бумагу к сумеречному свету вечернего солнца.
Читаю.
Всего пять слов, изменивших все:
«Я верну ее тебе. Прости». ***
— Где ты, Варг? — спрашиваю у безмолвных вершин стоящих вечно гор. — Где же ты так долго?
Лишь посвист ветра и шелест листвы вторят мне унылым завыванием.
Но мне ни к чему ответы. Я знаю все и так. Шаркающей походкой возвращаюсь в ветхое кресло на веранде. Дышать все тяжелее. Меня снова и снова душат тиски жестокого кашля.
Обеспокоенная служанка подносит мне кружку горячего молока с душистым ароматом цветочного меда. Его доставляют в любую погоду, чтоб смягчать приступы, в которых захожусь все чаще.
Но это не лекарство.
Я не дождусь Его…
Их.
Тазрн отправился на поиски моей уже повзрослевшей дочери. Прихватив с собой и Илиска, конечно. Я лишь надеюсь, что они нашли и освободили ее до того, как Варг…
Не хочу произносить этого даже в мыслях. Но уже понимаю — Он не вернется.
Я ни разу не прожила больше нескольких месяцев после кончины своего Тазрна. А сейчас я чувствую — мне остались считанные дни. ***
Кружевной абажур висячего светильника мерно качается над головой. Слуги не жалеют свеч, сменяя их всю ночь в моей спальне с нежным цветочным узором обоев и простыней.
Я больше не сплю. Не могу. Мне кажется, если усну, то уже не проснусь и пропущу возвращение… кого-нибудь.
Хоть один из них должен вернуться живым!
Все не напрасно! — уверяю себя в который раз, метаясь в жуткой агонии вины.
— Мадам, — нерешительный голос служанки, поправляющей расползающиеся подушки, возвращает меня в комнату, — там мсье Илиск. Он просит позволения войти.
— Зови, — сглатываю пересохшим горлом.
Илиск, значит…
Друг переступает порог, подходя к изголовью. Его движения полны мрачной решимости — Илиску придется сообщить мне страшное.
— Его больше нет? — опережаю его намерения.
— Прости, — говорит Тазрн, опустив голову, — я не сберег его.
— Кхм, — мрачно усмехаюсь в ответ, — разве его остановишь, убережешь?
— В этот раз я и не пытался, — вскидывает Илиск голову, сверкнув зеленым огнем, — Варг искупил вину. Это была достойная смерть.
— Искупил?! — приподнимаюсь, с надеждой вперившись в приоткрытую дверь глазами.
— Она здесь, — улыбается друг, махая кому-то, мелькнувшему в будуаре.
