На неведомых дорожках

* * *

Ледяная вода лилась на лицо, подтекая за шиворот. Что за дурацкие шутки! Дёрнула головой и застонала от боли — на движение голова отозвалась гулом и треском, словно в ней работал кузнец.

— Ну что, пришла в себя? Садись.

Твёрдая рука обладателя смутно знакомого оглушительного голоса потянула меня и перевела в сидячее положение. Должна сказать, что голове это не понравилось.

— Выпей!

К губам поднесли отвратительно вонявший сосуд. Хлебнула. Вонял не сосуд, а его содержимое.

— Не отворачивайся, допивай до конца, — скомандовал всё тот же голос уже тише.

Пришлось допить. В голове прояснилось как по волшебству. Гул постепенно стих. Я сидела на расстеленном поверх еловых лап одеяле. Рядом, поддерживая за плечи, на коленях стоял Инар, именно его голос показался оглушительным. Парень отставил небольшую плошку, от которой несло всё тем же отвратительным запахом.

— Ну что, полегчало?

Утвердительно кивнула, и тут же ухватилась за голову.

— Осторожнее! Тебя с такой силой огрели, диво, как голову не пробили.

Подняла руку и нащупала на затылке здоровенную шишку.

— Кто меня так?

— А ты не помнишь? — Инар встревожился.

— Я пыталась помочь маленькому перевёртышу. Он никак не мог выбраться из-под ствола…

Инар только обреченно вздохнул:

— Перевёртыш не мог выбраться! Нет, надо тебе срочно домой возвращаться. Придумала эдакое. Да он из любой щели вылезет! Ему другой облик принять — что тебе переодеться, только новая одежка всегда под рукой. Хотел бы знать — чего он тебе наговорил?

— Наговорил? А он что, и разговаривать умеет?

— Не хуже нас с тобой. В общем, всё ясно — он тебя на жалость взял, в ловушку заманил. Когда я там оказался, ты на какой-то жердине висела. Они вокруг кружили, но подступиться не смогли, — Инар вопросительно посмотрел на меня.

Помня рассказ Михала, не стала просвещать парня о талисмане, и, чтобы остановить расспросы, со стоном ухватившись за голову, обессилено опустилась на одеяло.

Инар с ухмылкой посмотрел на мой театр и пошёл разводить костёр.

Ужинали в молчании. Я боялась лишних расспросов, а Инар не хотел быть навязчивым. Потом сидели у костра. Мне от усталости не хотелось спать, да и голова почти прошла после отвратительного пойла. Вот интересно — оно оказалось действенным, или голова предпочла пройти сама, лишь бы больше не предлагали подобную отраву?

Инар заговорил первым, переведя беседу в безопасное русло — расспросы о моём мире. Эта тема его настолько увлекала, что расспросы, и рассказы могли длиться бесконечно. Лишь укладываясь спать, робко напомнила о происшедшем днем.

— Инар, а что ты сделал с перевёртышами?

— Одного убил, остальные удрали.

— Остальные? Там их всего двое было.

— Их там около десятка было! И хотелось бы знать, откуда столько, и кто их хозяин. Надеялся, хоть одного живым взять, но не удалось.

Легла, раздумывая о своей беспечности. Даже сейчас казалось, что всё происходящее не серьёзно. Как-то все опасности проходили мимо, не задевая меня. Ну, почти не задевая, если не учитывать шишку, из-за которой я не могла лечь на спину и ноющие мышцы (надо записаться в тренажёрный зал, когда вернусь домой). Удар по голове, в сущности, первая моя травма в этом приключении — от Яги уйти мне помогли без потерь, скорее с прибавкой веса. Русалки утопить пытались — ушла. От перевёртышей меня спасли, отделалась головной болью. Всё выглядит нереально. Будто кто-то играет со мной. И в то же время удар по голове — плохой знак. Что последует за ним? Удар ножом? После него быстро не оклемаюсь, если оклемаюсь вообще.

Взглянула на Инара, всё ещё сидевшего у костра. Он задумчиво смотрел в огонь, словно пытался найти в языках пламени ответ на какой-то вопрос. Где-то далеко послышался волчий вой. Парень поднял голову и прислушался. Вой повторился — унылый и вместе с тем тревожно-грозный. Но Инар успокоено вернулся к созерцанию догоравших поленьев. Уверена, он понял, что сказал далёкий волк.

Расседланные лошади тихо пофыркивали в темноте, мягко шурша копытами по траве.

Глаза закрылись сами собой…