Девочка по имени Аме

* * *

Возбуждение и облегчение быстро сошли на "нет", уступив место нервной бледности и поджатым губам. Хорхе, или же Хиро, был сущим наказанием, и не раз заставил пожалеть Амэ о том, что тот хотел его видеть. Лучше бы он никогда не приходил!

— У вас прекрасный особняк, наследная принцесса. И очень послушные слуги — просто мечта, — Хорхе широко улыбался, глядя на Амако. Амэ хотелось скривиться, ведь мама буквально млела от его лести. Всегда такая собранная и неприступная, всегда такая далекая и сильная, сейчас шла на поводу у Хорхе. Поганцу хватило нескольких точных слов, чтобы растопить ее сердце.

— Я стараюсь держать особняк в порядке, но это довольно сложно, — Амако призрачно улыбнулась, и ее лицо стало красивым. Наверное, такой она была до того, пока папа умер. Акито как-то рассказывал об этом, но Амэ не верил. Сумасшедшая и безжалостная, разве она могла быть когда-то другой?

— Люди сейчас слишком распущены. Папа говорил, что раньше все было по-другому, — ответил Хорхе, и Амэ бросил на него рассерженный взгляд. Самозваный Хиро усмехнулся, проигнорировав взгляд Амэ.

— Во времена моего детства были люди, которые помнили Вторую Войну, — вздохнула Амако. — Все-таки это очень влияло на нравы… никто не сомневался в том, что многовековые традиции изжили себя, и аристократы больше не имеют значения.

Амэ уныло положил себе риса и взялся за палочки. Тема "трава зеленее, небо голубее" его вгоняла в тоску. Тем более, зная Хорхе и его грязные приемы, вряд ли можно думать об искренности…

— Это печально, госпожа Сарумэ. Сегодня они отрицают аристократию, нас как их господ, а завтра откажутся от ками? Неужели они не понимают, кто их защищает? — Хорхе выглядел ложно возмущенным.

— Ками только кричат о защите и о том, что умрут ради любого из людей. А не они ли приносили в жертву целые деревни Небесной Собаке, только затем, что хотели поймать ее хозяина? — вмешался Амэ, не выдержав. За столом повисла оглушающая тишина, и все ошеломленно уставились на него. Юноша поспешил объяснить. — Мне Акито рассказывал.

Усмешка Хорхе стала еще шире.

— Я уверена, что у ками были на то причины, — Амако бросила недовольный взгляд на Амэ, и тот только пожал плечами в ответ.

— Ками ничего не делают без причины. Мой брат проводит бок о бок с ними довольно много времени, и говорит, что их действия справедливы.

"Да ну?" — спросил Амэ глазами.

— Мой старший сын тоже Аши, но он не разделяет этих убеждений, — сообщила Амако, но голос ее оставался бесцветен. Иногда Амэ это обижало, ведь Акито был признанным гением, и мать должна хоть немного гордиться сыном, но вместо этого — раздражение. Будто он был главной помехой в ее жизни.

— Так принцесса Амэ близка со своим братом? — Хорхе в притворном удивлении приподнял брови. Каков паяц! Только восхищайся его мастерством. — Тогда понятно, откуда все эти убеждения.

Амэ не выдержал и обиженно фыркнул. Определенно, он ненавидел Хорхе, и прирежет его сегодня ночью, чтобы завтрашний день прошел, может, не идеально, но приемлемо.

— Я обладаю достаточным количеством информации, чтобы сделать самостоятельные выводы!

— А никто и не умаляет ваши умственные способности.

Амэ почувствовал, что закипает. Еще немного и пойдет пар. И тогда он разорвет этого наглеца на маленькие мокрые тряпочки. А потом Амэ посмотрел на маму, и вдруг понял, что у него руки развязаны. Он может даже хамить, и никто ему слова поперек не скажет.

— Мама, ты, действительно, думаешь, что этот человек станет мне хорошим мужем? У него нет никаких манер! — Амэ поднялся, привычно поправляя кимоно. — Прошу прощения, но мне неприятно ужинать с подобным человеком!

Амэ вскинул подбородок и выплыл из комнаты. Он слышал, как смеется Хорхе. Очень хотелось вернуться и залепить чем-нибудь, но он сдержался. Надо пойти взглянуть на цветы. Вряд ли они успокоят, но зато отвлекут.

В саду сгущались сумерки, и пели цикады. Амэ на миг застыл на веранде, вдыхая полной грудью прохладный вечерний воздух и придерживая рукой край кимоно. К вечеру поднялся сырой ветер, он пах солью и морем, и Амэ сразу вспомнился Акито. Это был его запах. Если уткнуться в шею, то неизменно почувствуешь. Амэ поджал губы и решительно двинулся вперед, ступая босыми ступнями по теплому полу веранды. Ноги сами несли к любимому сараю, а не в оранжерею, куда, несомненно, доставили цветы. Ловко забравшись на крышу, Амэ без зазрения совести растянулся на поверхности и принялся смотреть в небо. Уже взошли звезды, и слабо мерцали орбитальные спутники, готовясь к завтрашней работе. Ровно через сутки будет Церемония, и там назовут имя Сарумэ, Амэ был более чем уверен в этом. Потому что иначе — все бессмысленно: и его жизнь, и его ложь, и его ожидание, и его любовь к Акито. И сразу обрушится все, и Амэ больше не сможет мечтать о небе. О том, что когда-нибудь удивительные спутники будут подчиняться его воле, ведь на его руке окажется тонкий браслет. И что Амэ будет носить черную форму Сейто Аши, гордо выхаживать рядом с Акито, и они будут вместе тренироваться, и вместе летать…

Тоска по небу стала почти осязаемой, такой сильной она была. И Амэ, призрачно улыбнувшись, поднял руку, любуясь иллюзией пойманной в пальцы звезды.

— Здесь мало звезд. На горе Сумеру ими усеяно все небо, и они такие крупные и близкие, — размышления прервал голос Хорхе, и Амэ нахмурился и опустил голову.

— Мне не доводилось там бывать, — ответил Амэ, садясь. Тряхнул головой, и выбившиеся из высокой прически пряди, рассыпались по плечам.

Хорхе забрался на крышу и разлегся рядом. Длинные золотые волосы свернулись причудливыми полукольцами, укладываясь на поверхность крыши. Хорхе поднял глаза к небу. Сейчас он выглядел человеком. Нет, что-то божественное в нем оставалось — походка, грация, глубокий взгляд, может быть слабое мерцание бледной кожи, но, не зная точно, ни за что не подумаешь, что это замаскированный ками.

— А недавно зажглись еще две звезды — Аматэрасу и Сусаноо. Это значит, что они скоро спустятся на землю. И будет война, Амэ, — Сарумэ молчал, неосознанно обнимая колени. — Что происходит сейчас — это не война. Скорее противостояние по привычке, но когда ками и йокаи получат предводителей, мир содрогнется. Будут страдать люди, — в голосе Хорхе прозвучала горечь и сожаление.

— Я не верю, — произнес Амэ упрямо.

— Мир кажется таким незыблемым? — Хорхе повернул голову и с усмешкой посмотрел на него.

— Нет. Просто Вторая война… Мне не кажется, что это было "противостояние по привычке", — Амэ положил подбородок на колени.

С этим миром давно что-то не так — Амэ знал. Он начал подозревать это еще тогда, когда понял, к какому полу принадлежит, и каким его считают окружающие. В этом мире слишком много лжи, много боли, слабостей и пороков. Но как его изменить? Как избавить от этого?

— Все познается в сравнении.

— Армагеддона не случится, — фыркнул юноша.

— Конечно, — улыбнулся Хорхе и закинул руки за голову, любуясь небом.

Амэ некоторое время молчал, слушая цикад и тени, которые приходили из дома, кухни, служебных помещений. Всюду царила суета — приехали гости, завтра будет Церемония, и молодая госпожа станет совершеннолетней. И все это казалось таким далеким, все еще знакомым и родным, но уже не своим.

— У меня провалы в памяти, — сообщил Амэ. — Иногда приходят воспоминания, странные воспоминания. И это кажется бредом больного сознания.

— Я по-твоему доктор? — усмехнулся Хорхе.

Амэ пожал плечами. Он считал, что ками должны знать, что происходит. Потому что эти провалы были слишком уж загадочными.

— И еще, что с Кунимити? Ками пришли в дом Имубэ и с тех пор ни слуху, ни духу!

Глаза Хорхе насмешливо блеснули.

— Беспокоишься о дружке?

Амэ не выдержал и больно пнул мерзавца. Тот только вскрикнул, дернулся и осуждающе посмотрел на обидчика. Зря старался, дешевыми приемами тут бесполезно.

— Ты можешь отвечать нормально? — возмутился Амэ, чувствуя, как нарастает напряжение.

— Могу, но тебя так забавно дразнить! — рассмеялся Хорхе, и Амэ не выдержал: он сомкнул пальцы на его горле с твердым желанием придушить. Ками захрипел и закашлялся, и как оказалось — притворялся, потому что когда Амэ его отпустил, Хорхе быстро взял ситуацию в свои руки, и вскоре юноша распластался на крыше, придавленный чужим телом.

— Имубэ уличили в связи с йокаями. Они ведь помогали выдать тебя, понимаешь? — тон Хорхе был таков, что никак не понять — говорит серьезно, или все же шутит, в очередной раз и неуместно.

И все же от этих слов Амэ почувствовал злорадство. Бенихиме и Каору слишком много на себя взяли, решив, что могут пойти против ками и Аши. А зря. Что же до Кунимити…

— Он не… — принялся возражать Амэ, не забывая при этом яростно брыкаться в тщетных попытках сбросить с себя Хорхе. Но длинные пальцы прервали поток слов и заставили замереть.

— Конечно, мы знаем, — близкие желтые глаза, которые казались совсем человеческими, если бы не их цвет. — Твоему Кунимити выпал другой жребий. Пришло его время.

Амэ засопел, пытаясь осознать слова Хорхе, ведь тот выражался всегда туманно. Разобраться в его суждениях порой так трудно!

— И где он?

— Ты еще встретишься с ним, обещаю, — Хорхе широко улыбнулся, а потом скатился с Амэ. Тот не нашел в себе силы, чтобы подняться, хотя очень хотелось.

— Ладно, — Амэ решил некоторые вещи отложить, больно уж непонятно, и спросить что-нибудь другое. Благо вопросов хватало. — Тогда, может, объяснишь, что это за катавасия с Небесной Собакой? Почему меня обвиняют в ее смерти?

Хорхе только картинно пожал плечами, и Амэ едва не зашипел он вернувшегося негодования.

— Кто поймет этих йокаев?

— А как насчет того, что меня обозвали "великим сокровищем Повелителя"?

Хорхе наклонил голову, забавляясь реакциями Амэ. Сам же Амэ в этом ничего не находил забавного. Он, может, хотел смертоубийство совершить…

— Что, правда? — спросил Хорхе, явно издеваясь.

— Нет, это мое буйное воображение! — огрызнулся Амэ.

— Мне нравится твое самомнение, но на "сокровище" ты не тянешь. По росту не вышел! — после этих слов Хорхе расхохотался так, едва за живот не держась. Амэ кисло взирал на эту картину, а потом пробурчал себе под нос:

— Когда-нибудь я не выдержу, и убью тебя…

Хорхе замолк и, приоткрыв один глаз, точно дворовой матерый кот, ответил:

— Поверь мне, у тебя еще будет много возможностей!

Что могли значить эти слова, Амэ предпочел не думать. У него и без того раскалывалась голова. Вокруг творилось что-то невероятное, совершенно непонятное, и никак не получалось разобраться. Так зачем себе еще больше усложнять жизнь?

— Хорошо, — кивнул Амэ спокойно. — Если не вышел по росту, то почему ты всюду за мной таскаешься? И отчего земли Сарумэ находятся под защитой Аши?

Хорхе смотрел на него с ласковой усмешкой и приподнятой бровью, и Амэ сразу понял — нет, не ответит. Этот ками говорил только то, что сам хотел сказать, а на прямые вопросы никогда не отвечал. Вместо этого молол какую-то чепуху, слыша которую, Амэ хотелось заткнуть его раз и навсегда.