Нерожденный (Рождество Слотера)

- Граф, проводите супругу и сразу назад. Вы мне еще потребуетесь.

Он захлопнул дверь и, повернувшись, двинулся к нам: огромный, весь в жутких шрамах, темный и страшный.

- Что вы делаете! Отпустите! - Олетта билась в моих руках. - Мама! Мама!..

- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, - раскатистым речетативом загремел Сет на каноническом языке тяжело печатая шаги и надвигаясь на нас, точно злой рок. - Omnis beliali potestas, omnis incursio infernalis adversarii...

- Мама! Мамочка! Ма... папаааа!..

- Omnis legio, omnis congregatio et secta daemonica...

- Ой... Ой, больно... ой-ой-ой...

Девушка переломилась пополам, держась за живот, и я невольно отпустил ее. Олетта упала на колени, плача и причитая. Сет резко оборвал формулу экзорцизма.

- Тише, дитя. Никто не хочет причинить тебе вреда.

Дочь Бенедикта повернула к нему заплаканное лицо.

- Кто вы такой? Что вы делаете в доме моего отца? Убирайтесь! Убирайтесь или пожалеете!

- Олетта, я...

- Вы все пожалеете! - кричала девушка, тыча поочередно пальцем в охотника, меня и доктора. - Пожалеете, как та плохая женщина, что пыталась заставить меня пить ядовитые отвары!

Рядом раздался хруст. Сет вздрогнул.

- Осторожно, Тавик!

Я обернулся - как раз вовремя, чтобы увидеть, как протез бакалавра вдруг переломился ровно посередине, и сам он драматически медленно заваливается на спину, беспомощно размахивая руками, в попытках удержать равновесие. Время вдруг замерло и все происходящее словно погрузилось в прозрачную и густую патоку.

Слотер рванул через всю залу, покрывая гигантскими скачками чуть не по десять футов за раз, но он был слишком далеко и не успевал, никак не успевал...

Успел я.

Доктор находился от меня всего в трех шагах, и пусть я чуть замешкался поначалу, все же до конца не сплоховал. Сказать по правде, я до сих пор удивляюсь проворству, с каким прыгнул в сторону маленького бакалавра медицины.

Врачи говорят, в критических ситуациях в нашем организме высвобождаются некие особые гуморы, сообщающие чреслам самых обычных людей невероятное проворство и силу. Склонен этому верить. Обычно я по часу в день упражняюсь со шпагой, но такой скорости реакций не демонстрировал никогда прежде.

Прыжок, правда, получился не самый удачный: паркет в доме Уорриков был начищен на совесть и от того - скользок, так что в итоге мы грохнулись навзничь оба. Только вот я сумел схватить эскулапа, извернуться вместе с ним в падении и сгруппироваться, принимая удар об пол напружинившимися мускулами спины и плеч. Благодаря этому доктор Шу всего лишь ткнулся своей круглой и умной головой мне в живот, вместо того, чтобы расколотить ее вдребезги, как неминуемо случилось бы, замешкайся я еще хоть на один удар сердца.

Ненадолго же хватило ведьмовского мешочка.

- Сп-пасибо, милорд, - испуганно выдавил Шу.

- Сука! - прорычал Сет, нависая над Олеттой.

- Это не я! - дочь Бенедикта поползла прочь от него, оскальзываясь и путаясь в складках платья. - Это не я! Папа!

Она и прежде была перепугана, но теперь девушку обуял истинный ужас. Не удивительно: вид разъяренного Выродка мог бы вогнать в дрожь любого.

- Не смейте! - слабым голосом прокричал граф Уоррик, вбегая в холл.

- Папа!

Олетта наткнулась спиной на стену и пронзительно завизжала, закрываясь руками.

- Сет, остановись! - я спихнул с себя доктора Шу и вскочил на ноги. - Не трогай ее! Так нельзя!

Мы с Бенедиктом подоспели к нему почти одновременно, но оба встали как вкопанные, когда Слотер резко повернулся и угрожающе проревел:

- Стоя-ать!

- Ты не тронешь это дитя, - твердо сказал я, стискивая рукоять шпаги. - Мы поступим иначе. Призовем экзорцистов или магов Колдовского Ковена... кого угодно. Но не так.

Я знал, что едва ли в силах справиться со Слотером даже с той сомнительной поддержкой, какую мне мог оказать Бенедикт, но и позволить ему вытрясти дух из девочки просто не мог. А с него станется.

Про радикальные методы Сета Слотера ходило немало рассказов и городских мифов. Известно, что он всегда выполняет свою работу, но также известно и, что не все заказчики доживали до счастливого финала.

- Иоганн прав, - дрогнувшим голосом сказал Уоррик. - Черт с ним, с репутацией! Я не позволю...

- Заткнитесь вы оба. Вы позвали меня разгрести кучу потустороннего дерьма, и я делаю свое дело. Я не собираюсь причинить Олетте зла, но вы видите, что происходит, - голос Сета слегка смягчился. - Утбурд защищается и пытается уничтожить любого, кого посчитает угрозой своей носительнице. Три человека мертвы и только что к ним едва не присоединился четвертый. Прежде чем заняться спасением вашей дочери мы должны предпринять меры, чтобы утихомирить тварь. А потому прекращайте мешать и помогайте мне.

- Что? Что вы такое говорите? - тонко вскрикнула Олетта. - Папа, прогони его! Папа!

- Подайте ваш пояс, граф. А ты, - он повернулся к девушке, - вытяни вперед руки. Живо!

Бенедикт замешкался на мгновение, а затем решился.

- Дочка... - слова давались Уоррику с трудом, - подчиняйся.

Он размотал свой красный матерчатый пояс, пошитый на военный манер - напоминание об армейских временах - и протянул его Слотеру. Тот сноровисто обмотал им кисти девушки, а затем скрутил их кожаным ремнем, который отстегнул от своей перевязи.

- Ты знаешь, кто всему причиной, - негромко сказал Сет, склонившись к уху Олетты. - Его отец. Кто он?

- Отпустите меня, - тихонько рыдала девушка, - отпустите меня, пожалуйста.

Сет завел руку за спину и извлек из ножен дагу - прекрасный кинжал, сработанный настоящим мастером, с крючьями для ловли вражеских клинков и четырехгранным клинком-штырем зловещим даже с виду. Таким можно пробить не то, что кожаный нагрудник, а и рыцарские латы, если потребуется.

- Кто его отец?

- Папа! Папочка!..

Туммм!

Коротким и страшным ударом Сет вбил клинок в стену высоко над головой девушки чуть не на половину его длины. Взяв связанные руки девушки в свои, Слотер заставил ее подняться на ноги. Затем он просто завел запястья за ловчие крюки намертво засевшей в стене даги и отпустил Олетту. Чтобы не повиснуть на импровизированной дыбе, дочери графа Уоррика пришлось привстать на цыпочки.

- Его отец. Ты знаешь, кто он.

Заплаканное лицо Олетты исказилось от ярости. Она, наконец, поняла, что никто из присутствующих - даже отец - не спасет ее от жуткого покрытого шрамами великана.

- Будьте вы прокляты! Черный Принц придет за мной! И он убьет вас! Он убьет всех вас, чтобы защитить меня!

- Заголите ей живот, - приказал Сет.

- Как вы можете, это же моя дочь... - залепетал Бенедикт, и тут же смолк, наткнувшись на злобный взгляд Слотера.

- Вы все умрете! Умрете! Мой Принц не позволит тронуть наше дитя!

- Кровь и пепел! Отродье в ее утробе только что едва не угробило Тавика! Заголите живот своей блуднице, или я сам сорву с нее платье! Иоганн, дай свой кинжал...

Олетта прервала бессвязный поток проклятий и угроз и испуганно заверещала.

- Чрево мессии! Сет, ты же не собираешься...

Я не смог заставить себя произнести слова "вырезать ублюдка", но клянусь мощами самого святого Тертуллия, в тот момент был уверен - Слотер способен и не на такое. В конце концов, он происходил из дьявольского семени, а запредельная жестокость у Выродков в крови. Даже у тех, что пытаются бороться со своим наследием.

Охотник уставился на меня недобро сузившимися глазами, затем перевел взгляд на Бенедикта. Он устал от попыток смертных противоречить ему на каждом шагу.

- Я во второй и последний раз призываю вас к голосу разума. Прекратите голосить и подвергать сомнению каждое мое действие. Иоганн, ты пришел ко мне за помощью, как мой друг, а вы граф уже выписали мне в задаток вексель. Запомните оба: я не подвожу друзей и всегда - всегда! - выполняю работу, на которую подрядился. Делайте, что я скажу, или я вышвырну вас на улицу. Обоих. Кинжал!

Пристыженный, я вытащил из-за пояса кинжал и протянул его рукоятью вперед.

Прежде, чем Сет успел взять клинок, раздался оглушительный грохот, а затем - с полусекундным опозданием - звон металла и бьющегося стекла. Дорогая парадная люстра внезапно сорвалась с потолка и обрушилась на пол, выщербив паркет. Ажурное плетенье из начищенной бронзы смялось, бесчисленные цепочки забренчали. Во все стороны брызнули порванные звенья и осколки хрусталя. С глухим стуком раскатились по полу толстые белые цилиндры свечей. Одна из них, кувыркаясь пролетела десяток футов и ткнулась в мой сапог.

Так вышло, что мы все стояли у стены, и оказались в стороне от падения - никого не задело.

Должно быть утбурд... нечто, поселившись внутри дочери графа Уоррика и управляющее несчастливыми вероятностями... не нашел, чем еще воспользоваться для своей защиты и просто сдернул люстру в приступе злобы и отчаяния.

Или страха.

Рядом находился Выродок, сделавший убийство чудовищ своей работой, и тварь, ощутив его присутствие, не могла не почуять новую угрозу.

Отвлеченный грохотом я слегка оторопел, поэтому Сет просто выхватил кинжал из моей руки. Он задрал рукав колета и коротким быстрым движением надрезал себе запястье. В воздухе ощутимо запахло серой, а в свете свечей стало видно, как от пореза поднимается дымок.

Легендарная Древняя кровь явила себя.

- Хватит хлопать ушами! Обнажите же ей живот, граф! - рявкнул Слотер. - Клянусь фаллосом Бегемота, большего срама, чем утбурд в чреве вашей дочери уже не будет. И побыстрее, пока этот дьяволенок не собрался с силами и не обрушил на головы целый этаж.

Мой старый товарищ трясущимися руками попытался расшнуровать платье дочери, вслепую шаря у нее за спиной, а потом вдруг коротко взвыл от стыда и ярости, и просто принялся рвать его руками, только треск пошел. Вознаграждая его усилия, обнажился белый девичий животик - ощутимо выпуклый теперь, когда его не прятали оборки и не стягивал корсет.

Олетта плакала и умоляла отца остановиться. Он действительно остановился - на секунду, чтобы влепить ей смачную пощечину - после чего продолжил расправляться с платьем. По лицу графа тоже текли слезы.

А потом невнятно вскрикнул и отшатнулся.

- Оно... оно движется!

- Святые угодники, - я машинально осенил себя знаком истинной веры.

Утбурд... или чем бы не являлось существо, угнездившееся в утробе Олетты Уоррик... действительно двигался. Под гладкой тонкой кожей проступило вздутие, которое начало перемещаться справа налево и снизу-вверх. Со стороны движение выглядело быстрым и одновременно очень плавным - некое мускульное сокращение, перекатывающееся с одной стороны живота на другой.

О, я знаю, что дети в чреве матери способны проявить себя, брыкаясь ножками и двигая ручками, но ничего подобного здесь не было и близко. В движении, которое мы наблюдали, присутствовала некая извращенная природа, что-то от скользящей грации ядовитого гада. Неродившееся дитя не может... не должно заявлять о себе столь ощутимо.

Как будто в тело девушки проник змееныш.

Меня наполнило отвращением, и желудок тут же услужливо шевельнулся, предлагая избавиться от содержимого.